Я предположила, что он намерен снова пригласить меня на свидание.
– В смысле, в субботу вечером?
– Нет, – он покачал головой. – Днем. Мне надо отвезти Дейзи в Голдсборо. Я помню, что ты стараешься лишний раз не выглядывать из дома, но надеялся, что ты поедешь со мной. Не хочется одному ехать обратно, а маме надо остаться с близнецами. Иначе они могут ненароком разнести дом.
Я знала, что ему предстоит расставание с Дейзи, но у меня в горле все равно возник ком. Машинально я потянулась к ней, схватила за уши.
– А-а… Ладно.
– Тебе надо отпроситься у тети? Это будет накануне Пасхи.
– Наверняка она меня отпустит. Попозже я поговорю с ней, и если что-нибудь изменится, дам тебе знать.
Сжав губы, он кивнул. Я смотрела на Дейзи и чувствовала, как наворачиваются слезы.
– Я буду скучать по ней.
Услышав это, Дейзи тонко заскулила. Я взглянула на Брайса и заметила, что и у него влажно блестят глаза.
В субботу мы успели на ранний паром из Окракоука и пустились в длинную поездку до Голдсборо, который находился на час езды дальше от побережья, чем Нью-Берн. Дейзи устроилась на сиденье между нами, мы оба поглаживали ее. Довольная общим вниманием, она блаженно замерла, почти не шевелясь.
Наконец мы затормозили на стоянке возле «Уолмарта», Брайс заметил неподалеку людей, с которыми договорился встретиться. Они стояли возле пикапа, в кузове которого виднелась пластиковая переноска. Брайс подвел машину поближе к ним, постепенно сбрасывая скорость. Дейзи привстала посмотреть, что происходит, уставилась в ветровое стекло, предвкушая новые приключения, но совершенно не представляя себе, что ее ждет.
Сегодня, в субботу, на стоянке было полно покупателей, поэтому Брайс пристегнул к ошейнику Дейзи поводок, прежде чем открыть дверцу. Он вышел из машины первым, Дейзи выпрыгнула за ним, опустив нос к земле, чтобы освоиться в новой обстановке. Тем временем я кое-как выбралась со своей стороны, что к тому времени стало серьезным испытанием, и присоединилась к Брайсу. Он протянул мне поводок.
– Подержишь ее минутку? Мне надо взять из машины ее бумаги.
– Конечно.
Я наклонилась, чтобы еще раз погладить Дейзи. К тому времени люди, с которыми должен был встретиться Брайс, уже направились к нам, с виду чувствуя себя гораздо спокойнее, чем я. Одной из них была женщина лет сорока, с длинными рыжими волосами, собранными в хвост; мужчина рядом с ней выглядел десятью годами старше и был одет в тенниску и брюки-чиносы. Судя по непринужденному поведению, оба хорошо знали Брайса.
Он пожал им руки и отдал папку с бумагами. Мне представили этих людей как Джесс и Тоби, я поздоровалась, увидела, как они скользнули взглядами по моему животу, и скрестила руки на груди, смутившись сильнее обычного. Но им хватило деликатности не глазеть, и, поболтав несколько минут о поездке и о том, чем он был занят в последнее время, Брайс начал объяснять, как проходила дрессировка Дейзи. Но мне все равно казалось, что его слушатели гадают, действительно ли Брайс – отец ребенка, и я снова сосредоточила внимание на Дейзи. Разговор я больше не слушала. Дейзи облизнула мне пальцы, я вдруг поняла, что больше никогда ее не увижу, и у меня неудержимо полились слезы.
Джесс и Тоби явно не были новичками в своем деле и знали, что от долгого прощания Брайсу станет лишь тяжелее. Они закруглили разговор, Брайс присел на корточки, взял в обе руки голову Дейзи и заглянул ей в глаза, а она внимательно смотрела на него.
– Ты лучшая собака, какая у меня была, – произнес он чуть дрогнувшим голосом. – Я знаю, что смогу гордиться тобой, а твой новый хозяин будет любить тебя так же, как люблю я.
Дейзи, казалось, впитывала всем существом каждое слово, а когда Брайс поцеловал ее в макушку, закрыла глаза. Он отдал поводок Тоби, отвернулся и с мрачным видом, не добавив ни слова, направился к машине. Я тоже в последний раз поцеловала Дейзи и бросилась за ним. Оглянувшись через плечо, я увидела, что Дейзи терпеливо сидит и ждет Брайса. Голову она склонила набок, словно пытаясь понять, куда он уходит, и от этого сердце у меня обливалось кровью. Брайс открыл дверцу с моей стороны и молча помог мне забраться в машину.
Он сел за руль, а я снова увидела Дейзи в боковое зеркало. Она продолжала смотреть нам вслед, пока Брайс заводил машину. Пикап медленно двинулся вперед, проезжая мимо припаркованных машин. Брайс смотрел перед собой, выруливая к выезду со стоянки.
Перед выездом стоял знак остановки, но улица была свободна. Брайс вывернул на подъездную дорогу, с которой начинался обратный путь в Окракоук. Я в последний раз оглянулась. Дейзи все так же сидела, склонив голову набок, и внимательно смотрела, как удаляется пикап, постепенно уменьшаясь в размерах. Я задумалась, что она при этом чувствует – растерянность, испуг, печаль? Но из-за расстояния определить это по ней было невозможно. Я увидела, как Тоби потянул за поводок, и Дейзи нехотя поплелась к его машине. Тоби откинул борт, Дейзи запрыгнула в кузов, а мы тем временем проехали мимо очередного здания, и оно окончательно скрыло из виду стоянку вместе с Дейзи. Навсегда.
Брайс по-прежнему молчал. Я понимала, что его душа изнывает от боли, и знала, как он будет тосковать по собаке, которую воспитывал со щенячьего возраста. Смахивая слезы, я понятия не имела, что сказать. Любые слова казались лишними теперь, когда раны были еще свежи.
Прямо впереди показался съезд на шоссе, но Брайс вдруг начал сбавлять скорость. На миг мне показалось, что он сейчас вернется на стоянку, чтобы еще раз, по-настоящему, попрощаться с Дейзи. Но нет, он свернул на заправку, остановился у въезда на нее и заглушил двигатель.
Судорожно сглотнув, он закрыл лицо ладонями. Плечи его затряслись, я услышала сдавленные рыдания и тоже не удержалась от слез. Я всхлипывала, он всхлипывал, и хотя мы были вместе, мы оставались одинокими в своей печали, и оба уже тосковали о нашей любимой Дейзи.
По возвращении в Окракоук Брайс отвез меня к тетиному дому. Я понимала, что ему надо побыть одному, да и сама изнемогала от усталости и хотела поспать. Когда я проснулась, тетя Линда готовила горячие сэндвичи с сыром и томатный суп. Сидя за столом, я невольно протянула под него руку, чтобы по привычке погладить Дейзи.
– Хочешь завтра съездить в церковь? – спросила тетя. – Да, сейчас Пасха, но если ты предпочтешь остаться дома, я пойму.
– Все будет нормально.
– Я знаю, что будет. А спрашиваю по другим причинам.
Потому что ты выглядишь явно беременной, имела она в виду.
– Завтра я съезжу, а потом, наверное, сделаю перерыв.
– Хорошо, дорогая, – кивнула она. – Со следующего воскресенья Гвен будет рядом – на случай, если тебе что-нибудь понадобится.
– Она тоже не будет ездить в церковь?
– Пожалуй, пока не стоит. Ее место здесь, просто на всякий случай.
На случай, если у тебя начнутся роды, не стала добавлять она. Протянув руку за сэндвичем, я вдруг осознала, что перемен становится все больше, и все они указывают на то, что время моего пребывания здесь подходит к концу быстрее, чем мне хотелось бы.
В понедельник, спустя два дня, первой после пробуждения у меня возникла мысль, что до моего отъезда остался примерно месяц. Расставание с Дейзи помогло острее осознать предстоящую разлуку, сделало ее реальной, и не только для меня, но и для Брайса. Во время наших занятий он выглядел подавленным, а потом, вместо того чтобы фотографировать, предложил приступить к урокам вождения. И добавил, что уже поговорил об этом с моей тетей и своей мамой, и обе они одобрили его предложение.
Я понимала, что он привык к пробежкам вместе с Дейзи и теперь хочет как-нибудь отвлечься от мыслей о ней. Дождавшись моего согласия, он выехал на дорогу, ведущую к дальней оконечности острова, и мы поменялись местами. Только сев за руль, я вдруг заметила, что у пикапа механическая коробка передач, а не автоматическая. Не спрашивайте, почему раньше я этого не видела, – может, потому что Брайс управлял машиной, вроде бы не прикладывая ни малейших усилий.
– Не знаю, справлюсь ли я с такой.
– Учиться водить полезно на механике, на случай, если понадобится управлять такой машиной.
– Нет уж, ни за что.
– Откуда тебе знать?
– Да просто большинству людей хватает ума иметь машины, передачи на которых переключаются автоматически.
– Может, все-таки начнем? Если ты уже закончила жаловаться?
Впервые за день Брайс стал похож на себя прежнего, и я невольно расслабила плечи. До того момента я даже не замечала, как они напряжены. Я стала слушать, как он объясняет принцип переключения передач.
Мне казалось, усвоить его будет легко, но не тут-то было. Отпустить сцепление в тот же момент, когда нажат газ, оказалось труднее, чем следовало из слов Брайса, и первый час моего урока вождения стал серией быстрых и резких рывков пикапа, после которых двигатель глох. После нескольких таких попыток Брайсу пришлось пристегнуться ремнем.
Когда же мне наконец удалось тронуться с места, Брайс велел мне набрать скорость, потом перейти на вторую и третью передачи, а затем начать все сначала.
К середине недели пикап у меня почти перестал глохнуть; к четвергу я настолько освоилась, что попробовала поездить по деревенским улицам – кстати, для всех участников этого события оно оказалось не настолько опасным, как может показаться, поскольку уличное движение в деревне практически отсутствовало. На поворотах я начинала крутить руль то слишком рано, то чересчур поздно, и на то, чтобы научиться улавливать нужный момент, ушла большая часть дня. К счастью, в пятницу я уже не позорилась, сидя за рулем, если только помнила об осторожности на поворотах, и в конце урока Брайс обнял меня и снова сказал, что меня любит.
Пока он держал меня в объятиях, я не могла не думать о том, что через двадцать семь дней должен родиться ребенок.