жна показывать остальным, как я боюсь. Может, я самое слабое звено, но у меня нет причин демонстрировать это всем.
Я подхожу к люку и смотрю, как первой спускается Колдер. Я следую за ней, а парни спускаются за мной. Но когда я оказываюсь внизу, то понимаю – что-то тут не так.
Потому что это место совсем не похоже на то, чего я ожидала от Ямы. Собственно говоря, оно вообще ни на что не похоже. И я пока не знаю, хорошо это или плохо.
Вокруг нас спускаются обитатели других камер… и, оказавшись внизу, пускаются бежать, направляясь к лабиринту торговых палаток, расставленных по обе стороны длинной дороги, на которой мы стоим. Сотни людей, бегущих к десяткам палаток, в которых они могут купить одежду, еду, пиво и множество других вещей, если верить красочным вывескам.
Я никак не ожидала, что увижу здесь такое, но теперь мне понятно, почему Реми так настаивал, чтобы, бывая в Гексагоне, мы всякий раз старались раздобыть денег. Без денег тут делать нечего.
Пусть я ничего не знаю об этом месте, но мне хватает ума не показывать своего неведения. И если мы хотим, чтобы нам помогли бежать, то нам придется за это заплатить.
– Это и есть Яма? – спрашивает Хадсон. Видно, что он так же ошеломлен, как и я.
– Я думал, это будет… – Флинт замолкает, и я понимаю, почему. Он пытается подыскать выражения помягче. Я это знаю, потому что и сама пытаюсь подобрать наименее обидные слова.
– Что-то вроде твоего собственного персонального представления об аде, в котором у тебя будут товарищи по приключениям? – спрашивает Реми.
Флинт пожимает плечами.
– Да, возможно, что-то в этом духе.
– Если бы Яма была другой, то зачем бы люди старались в нее попасть? Вся фишка в том, чтобы заключенные хотели искупить свои грехи. Если ты рискуешь огрести Каземат – и особенно если ты таки попадаешь в него, – то это твоя награда. – Колдер раскидывает руки и кружится на месте.
– Куда мы пойдем первым делом? – спрашиваю я, когда мы начинаем протискиваться сквозь толпы заключенных. Все обитатели нашего уровня находятся сейчас здесь, а значит, мы можем встретить всех наших знакомцев из Гексагона.
Мимо проходит ковен ведьм, и они явно пытаются навести на меня порчу – впервые в моей жизни, – но я не удостаиваю их вниманием. Это нетрудно, ведь Хадсон сразу же кладет ладонь мне на спину, демонстрируя, что он готов поддержать меня во всем.
– Мне тут надо забрать пару свертков, – говорит Реми. – А потом поищем кузнеца.
– Вечно ты возишься с какими-то свертками, – поддразниваю его я.
Колдер в который раз взбивает волосы и встряхивает головой.
– А иначе как бы он, по-твоему, стал самым богатым парнем во всей тюрьме? Я хочу сказать, что если бы все зависело только от красоты, то у меня бы денег куры не клевали.
– Это точно, – с улыбкой подтверждает Реми, а Флинт закатывает глаза.
– Если ты самый богатый парень в тюрьме, – задумчиво говорю я, – то зачем нам нужны были еще деньги, чтобы выбраться отсюда?
– Ma chere, если бы у меня было достаточно денег для того, чтобы выбраться отсюда, неужели ты думаешь, что я бы уже этого не сделал? – Он приподнимает одну бровь и шагает влево, чтобы обойти огромный мусорный бак. – К тому же теперь нам требуется выбраться отсюда вшестером. И для этого, как я и говорил, нужно еще больше денег и куча везения.
По мере того как обитатели камер спускаются один за другим, здешние улицы заполняются народом, толпы становятся все плотнее, все шумнее. К тому времени, когда мы добираемся до угла, нас уже так теснят со всех сторон, что я несколько раз наступаю Хадсону на ногу. В конце концов мы останавливаемся возле палатки, торгующей пивом, на которой красуется вывеска с гордым названием «Парадизо» – и я искренне надеюсь, что владелец этого питейного заведения имел в виду не рай, а что-то иное.
Судя по всему, толпящиеся здесь эльфы (я узнаю их по остроконечным ушам) и гоблины (с ними все понятно) уже находятся в подпитии.
– Товар готов? – спрашивает Реми у пугающего вида бармена с мертвыми глазами и землистой кожей – судя по татуировкам морских божеств на его голом торсе, он тритон.
Бармен заканчивает наливать в кружку какое-то темное пиво и по фанерной стойке подвигает ее к эльфу, сидящему на барном стуле в конце. Затем вытирает руки полотенцем и, сунув руку под самопальную стойку, достает нечто завернутое в оберточную бумагу.
Реми берет сверток, забивается с барменом, затем поворачивается и идет прочь.
Когда это происходит в третий раз, мы стоим перед сработанной кое-как палаткой, в которой сидит гадающий на засаленных картах таро старый сморщенный предсказатель-тролль, одетый в лоснящийся лилово-оранжевый блейзер с блестками на вороте и манжетах. Похоже, если ты родился с магической силой, это еще не означает, что у тебя есть вкус.
Мы дожидаемся снаружи, пока Реми вбегает в палатку и вручает гадателю сверток, полученный им до этого, и, пока мы смотрим, как тролль раскладывает свои карты таро, Хадсон спрашивает Колдер:
– Как он может предсказывать будущее, если он лишен магической силы?
– Он ее не лишен, – отвечает она. – Никто из тех, кто работает в Яме, не является заключенным. Они торговцы, которые являются сюда, чтобы продавать свой товар.
– Значит, их устраивает то, что здесь творится? – спрашиваю я. Я шокирована. – Просто потому, что они могут получить с этого барыш?
– Возможно, они ничего не знают, – предполагает Флинт. – Если они видят только Яму…
– Возможно, они не хотят знать, – возражаю я. – Оглянитесь, посмотрите на этих людей. Все они лишены своей магической силы, некоторые из них утратили части тела из-за здешних надзирателей, этих психопатов и людоедов, и многие заключенные находятся на грани помешательства из-за того, что делает с ними Каземат. Как же эти торговцы могут ничего не замечать?
– Да, но люди склонны считать, что те, кто сидит в тюрьме, заслужили свое наказание, – замечает Хадсон. – По их мнению, раз тебя посадили в тюрьму, значит, ты виноват. Значит, ты совершил преступление. Разумеется, если закон нарушают они сами, то это нарушение носит ситуационный характер. У них не было выбора, они стали жертвами обстоятельств.
Реми пожимает плечами.
– По их мнению, за решетку попадают только преступники. Жертвам же там не место. Вот в чем разница.
– Это ужасно, – говорю я.
– Тут уж ничего не поделаешь.
Я складываю руки на груди и прислоняюсь к столбу, поддерживающему крышу шаткой палатки.
– Это отстой.
– Если эти торговцы приходят сюда, – замечает Хадсон, – то должен быть и путь, по которому они выбираются наружу.
Я медленно выдыхаю, глядя на Хадсона и Флинта, и мы все улыбаемся. Это наш шанс. Судя по всему, Реми с торговцами на короткой ноге – так что, возможно, именно в этом всегда и состоял его план. Возможно, он хотел посмотреть, сможем ли мы все выйти отсюда вместе с ними в конце дня. Неудивительно, что он озабочен тем, как спрятать кузнеца.
Реми поворачивается, чтобы уйти, но тролль выходит следом, держа в руках свои карты таро.
– Позволь мне предсказать твою судьбу, красотка.
– Не сегодня, Лестер, – говорит Колдер. – У нас есть дела.
– Я обращался не к тебе, – отвечает он и раскрывает колоду веером. – Выбери одну карту, – предлагает он мне.
– О, вряд ли…
– За счет заведения, – перебивает он меня, взмахнув рукой. – Ты здорово похожа на мою любимую внучку.
Я понятия не имею, как к этому относиться, ведь он тролль, но я только улыбаюсь и говорю:
– Благодарю вас. Но нам надо идти.
– Куда тебе спешить? – Он смотрит на свои часы. – У тебя есть одиннадцать с половиной часов до того, как надо будет вернуться в камеру. Ты вполне можешь уделить три минуты старине Лестеру.
Я хочу опять сказать «нет» – ведь если учесть, что мы собираемся предпринять, рискованно давать какому-то гадателю возможность заглянуть в мое будущее.
Но Реми чуть заметно кивает мне, давая добро, и видно, что он питает слабость к Лестеру. Поэтому, хотя я знаю, что пожалею об этом, я сдаюсь и беру карту. Затем вздрагиваю, поскольку все вокруг меня напрягаются – в том числе и Лестер.
– Что она означает? – спрашиваю я, поскольку не так уж хорошо разбираюсь в картах таро.
– Неприятности, – отвечает Хадсон, глядя на карту с изображением башни, в которую ударяет молния.
– Большие неприятности, – говорит Лестер, схватив меня за руку и поднеся ее к губам. Но затем он нюхает меня, и у него округляются глаза. – Ты не сказал мне, кто она, – укоряет он Реми.
Реми не отвечает и улыбается едва заметной улыбкой. Неужели так очевидно, что я горгулья?
Видимо, Лестер понимает, что Реми не ответит, потому что он опять поворачивается ко мне и говорит:
– У тебя есть только один путь, моя королева.
Глава 131. Бюро находок и связей
Помимо моей воли у меня учащается сердцебиение, и я слегка подаюсь вперед. Потому что если этот малый может сказать мне, каков мой единственный и истинный путь, то я обеими руками «за». Видит бог, сама я так и не сумела его отыскать.
Заметив, что ему удалось безраздельно завладеть моим вниманием, он кладет свои карты в карман и накрывает ладонью наши сомкнутые руки – Хадсона и мою.
– Ты должна отыскать этот путь и последовать по нему, моя красавица, пока не стало поздно.
Я жду, чтобы он продолжил, но тут он делает шаг назад и ухмыляется.
– Вот видишь, я же говорил, что это займет всего пару минут. – Он подмигивает мне. – Иди, девочка, и найди этот путь.
Реми кидает ему монету, и мы все машем ему и идем прочь, но, как только поворачиваем за угол, он прыскает со смеху.
– Выражение твоего лица сейчас – это самая забавная штука, которую я когда-либо видел, – говорит он мне. – Не зря я дал ему монету – оно того стоило.
– Но откуда мне было знать, что он трепло? Ведь мы окружены сверхъестественными существами.
– О, не знаю, – усмехается Флинт. – Может, потому что он тролль?