Моя сладкая? Сколько же раз его ударили по голове? Теперь он широко улыбается мне, и губы у него распухшие, улыбка кривая, но такая счастливая.
– Ни на секунду, – отвечаю я ему, пытаясь рассмотреть его глаза, чтобы определить размер зрачков.
– Сколько ты выиграл? – спрашивает Реми, но прежде чем Хадсон успевает ответить, между столами проходит Колдер, неся Флинта на плече. Тот во все горло распевает песню Билли Айлиш Bad Guy, пьяный в стельку.
– Какого черта? Что ты с ним сделала? – раздраженно спрашивает Реми, когда Колдер кладет Флинта на стол.
Флинт лежит на столе, распевая, пока не доходит до припева, и тогда улыбается мне еще более обалделой улыбкой, чем Хадсон.
– Привет, красотка! – говорит он мне с самой неумелой имитацией южного акцента, которую я когда-либо слышала.
– Привет, Флинт!
– У тебя красивые волосы. Я говорил тебе, что у тебя красивые волосы? – Он хватает одну из моих кудряшек.
– Нет, не говорил.
– Да, у нее красивые волосы, верно? – соглашается Хадсон, беря в руку кудряшку с другой стороны моей головы.
– Неужели это и вправду происходит? – спрашивает Реми, оглядываясь по сторонам и словно ожидая, когда кто-то расскажет ему некую грандиозную шутку. – Это что же, двое из пятерых не в здравом рассудке? Самое подходящее время…
– Извини, – говорит Хадсон. – Но циклопы бьют очень сильно.
Реми ошеломленно смотрит на меня.
– Ты сразился с циклопом?
– Он хотел сразиться, – объясняет Хадсон. – А ты сказал мне, что мне нужно сражаться. Вот я и сражался.
Флинт заканчивает петь песню Билли Айлиш и переходит к песне группы BTS Dynamite. И, боже мой, слушая, как он горланит один из лучших хитов этого бойз-бэнда, я едва удерживаюсь от смеха.
– Черт побери, что ты с ним сотворила? – выдавливает из себя Реми, сердито сжав зубы и глядя то на Колдер, то на Флинта.
– Ты сказал нам, чтобы мы пошли к Беллами и узнали цену. Ну так вот, мы ее узнали. Но нам пришлось пить с ним, пока он достаточно не опьянел, чтобы выложить ее нам. – Она с нежной улыбкой смотрит на Флинта. – Похоже, он далеко не так крут, как кажется.
Флинт по-дурацки машет ей рукой и переходит на песню Майли Сайрус Wrecking Ball.
– Похоже на то, – соглашается Реми и поворачивается ко мне. – Ты можешь им как-то помочь?
Я смотрю то на Флинта, то на Хадсона, который нюхает сейчас мои волосы и говорит, как хорошо от них пахнет, и спрашиваю:
– А какие у тебя предложения? Что я, по-твоему, должна делать? Как-никак вся эта хрень была твоей идеей.
Реми делает долгий выдох, затем опускается на скамью напротив Хадсона.
– А какую цену назвал тебе Беллами?
С лица Колдер мигом сползает вся веселость.
– Он сказал, что это будет стоить по меньшей мере сто тысяч.
– На человека?
– Да.
Реми пожимает плечами, словно говоря: «Беда не приходит одна». Затем вздыхает и спрашивает Хадсона:
– Ну и сколько ты выиграл?
Хадсон перестает нюхать мои волосы и, достав из-под стола мешок с деньгами, кладет его на стол рядом с головой Флинта. Он полон золотых монет – их так много, что у меня начинает кружиться голова, – но у Реми делается разочарованный вид.
– Если это все, то мы в жопе, – говорит он.
Но Хадсон только смеется, затем стонет и опять хватается за ребра.
– Больно, – хрипит он, глядя на меня.
– О, дорогой. – Я легко-легко целую его в плечо. – Мне так жаль. Как я могу тебе помочь?
– Не давай ему смешить меня, – отвечает он. Затем нагибается и достает еще один мешок денег. И еще один. И еще один.
И еще один.
– Ничего себе, – говорит Колдер, и у нее округляются глаза. – Со сколькими людьми ты дрался?
– Со всеми.
– Со всеми? – спрашивает Реми. – Со всеми на арене?
– Со всеми на всех аренах, – уточняет Хадсон. – Они выстраивались в очереди, все шли и шли, так что мне приходилось бесконечно посылать их в нокдаун. Ты же сказал мне, что нам понадобится уйма денег.
– Да, сказал. Неудивительно, что ты так обалдел. – Реми качает головой, затем смотрит на меня с широкой улыбкой. – До сих пор я воздерживался от публичного оглашения своего мнения, ma chere, но теперь скажу: твоя пара – крепкий парень, настоящий мужик.
Хадсон опять принимается нюхать мои волосы, так что я смеюсь и говорю:
– Да, это точно. Он такой.
– Однако у меня есть один вопрос, – добавляет Реми.
– Какой вопрос?
– Если в ближайшие пару часов все пойдет наперекосяк, то что, черт возьми, нам с ними делать?
Глава 136. Что-то новенькое по части великаньего гнева
У меня нет ответа на этот вопрос, так что я просто говорю:
– У вампиров все проходит быстро.
– Насколько быстро? – спрашивает Колдер.
Реми встает со скамьи.
– Давайте посмотрим, сможем ли мы поставить этих двоих на ноги достаточно быстро, чтобы пойти обратно к кузнецу.
– Ты можешь идти, дорогой? – спрашиваю я Хадсона.
– Ради тебя? – Он вздыхает. – Ради тебя я готов на все. – И, вставая, едва не падает навзничь.
Я быстро обвиваю рукой его талию и прижимаю его к себе. Он утыкается лицом в мои волосы и втягивает носом воздух.
– Как же мне нравится, как ты пахнешь.
Ладно, пусть так. Он и сам хорошо пахнет. Однако тут он добавляет:
– Но на вкус ты еще лучше.
От этого у меня вспыхивают щеки. Я оглядываюсь, пытаясь понять, слышал ли его еще кто-нибудь, но Колдер занята другим – она пытается заставить Флинта выпить стакан воды.
– Давай, здоровяк, пей. Я пропою вместе с тобой YMCA, если ты сможешь идти своими ногами.
Флинт резко садится, как будто ему в вену влили кофеин, и с идиотской ухмылкой смотрит на Колдер.
– Правда?
Она закатывает глаза.
– Ну если у меня не будет другого выхода…
Флинт, пошатываясь, становится на ноги.
– Уговор есть уговор. Но тогда тебе придется делать со мной все движения. – И тут же начинает горланить эту культовую песню.
– Теперь у меня достаточно денег, – замечает Реми, беря со стола мешки с золотом.
– Сколько у нас времени? – спрашиваю я, глядя на Хадсона, который по-прежнему нетвердо стоит на ногах.
– Не много. А что?
– Я тут подумала, что мы с Хадсоном могли бы присоединиться к вам через несколько минут. – Я попыталась сказать это небрежно, но даже мне становится ясно, что из этого ничего не вышло, поскольку Реми сужает глаза.
– В чем дело, Грейс? – подозрительно спрашивает он.
– Просто я надеялась, что смогу… – Не знаю, почему мне так неловко говорить это вслух, ведь это вполне естественная потребность.
– Надеялась на что? – Теперь на лице Реми написана злость.
– Я подумала, что могла бы дать Хадсону несколько минут, чтобы он попил мою кровь, – выдавливаю из себя я. – Это помогло бы ему быстрее восстановиться.
– Ах, вот оно что. – От подозрения Реми не остается и следа, оно тут же уступает место веселью. – Должен признаться, ma chere, я не знал, что ты способна на такое.
– На что именно? – Я немного оскорблена. Неужели я не похожа на девушку, готовую заботиться о своей паре?
– Не надо, – говорит Хадсон, и, хотя его язык все еще заплетается и речь звучит немного невнятно, взгляд его искренен. – Тебе нет нужды это делать.
– Да, но ты не в форме…
Он обвивает рукой мою шею и притягивает меня к себе.
– Грейс, я никак не могу забрать у тебя кровь, когда мы находимся в окружении преступников. Кто знает, как такое могло бы подействовать на этих подонков? – Он целует меня в нос, что показалось бы мне странным, если бы я не подумала, что, скорее всего, он хотел поцеловать меня в губы. – К тому же, – шепчет он мне в ухо, – если бы я смог укусить тебя, вряд ли сумел бы скоро остановиться.
От его слов я смущенно краснею, но прежде, чем мне приходит на ум подходящий и чуть-чуть сексуальный ответ, Колдер оборачивается и кричит нам, что станцует YMCA прямо на наших задницах, если мы не поторопимся.
– У нас и правда нет времени, – говорит Реми и, повернувшись, торопится догнать Колдер и Флинта.
Хадсон улыбается мне, затем наклоняется для еще одного поцелуя. На сей раз его губы утыкаются в низ моего подбородка.
– Я поймаю тебя на слове, когда мы выберемся отсюда, – невнятно бормочет он.
– Если мы выберемся отсюда, – угрюмо отвечаю я, когда мы догоняем остальных и идем обратно к кузнецу и его печи.
Путь до кузницы занимает у нас всего несколько минут, несмотря на то что двое из нас бредут, шатаясь. Отчасти потому, что благодаря драконьему обмену веществ Флинт трезвеет чертовски быстро, а отчасти потому, что, пока никто не смотрел, я дала Хадсону выпить немного крови из моего запястья. Мне была невыносима мысль о том, что он страдает, хотя я и видела, что он уже начинает приходить в себя. Он, разумеется, далеко не на сто процентов восстановился с таким малым количеством выпитой крови, но я вижу, что его глаза и губы уже начинают принимать свой нормальный вид, и идет он теперь без моей помощи.
Когда мы возвращаемся к кузнецу, он говорит:
– У меня готов ключ. – Он окидывает нас взглядом, замечает, что у кое-кого из наших довольно потрепанный вид, и хлопает себя по огромному карману своей рубашки. – Он останется у меня, пока мы все не выберемся отсюда.
– У меня есть цветок, который тебе надо будет проглотить, чтобы сойти за мертвеца, – говорю я, показав на один из цветов, вытатуированных на моей ладони. – Решив, что ты умер, они вынесут твое тело из тюрьмы, и ты окажешься свободен. Но их у нас недостаточно, так что надо будет выбраться отсюда как-то иначе.
– Дай мне этот твой цветок сейчас, – говорит великан.
Я смотрю на Хадсона, который только кивает в ответ, затем думаю о том, как остро мне нужны эти цветы. Затем касаюсь татуировки на моей ладони… И едва не верещу от удивления, когда один из цветов слетает с моей ладони, как будто только и ждал, когда я позову его.