Потому что этот прекрасный парень, который стоит сейчас передо мной, никогда не просил у меня ничего для себя. И он достоин лучшего из того, что я могу дать. Как и я достойна его, достойна парня, которого люблю. Я берусь за синюю нить уз нашего сопряжения, сжимаю ее изо всех сил и вижу, как глаза Хадсона широко раскрываются. И говорю:
– Я выбираю тебя.
Я вижу на его лице неуверенность, чувствую ее в каждом его вздохе. На его чертах лежит печать одновременно муки и восторга. И за это я люблю его еще сильнее.
– Я выбираю тебя, чтобы выбирать не надо было тебе самому. А теперь иди и задай им жару, чтобы я могла сосредоточиться на Флинте, а затем возвращайся ко мне, потому что твое место рядом со мной. Мы найдем другой способ спасти душу Джексона. Если Сайрус так жаждет заполучить Корону, то ей наверняка под силу починка человеческой души.
На секунду или две лицо Хадсона становится пустым, и я начинаю спрашивать себя, что не так, но затем вижу, что оно совсем не пустое. В его глазах стоят слезы, и он старается не дать им воли, идя в бой.
Перед тем, как повернуться, он тоже сжимает нить уз нашего сопряжения и наконец открывается мне. И что я вижу: когда он показывает мне то, что находится внутри него, я понимаю то, чего прежде не понимала. Понимаю, что мои страхи были беспочвенны.
Потому что любовь Хадсона ко мне безгранична.
Глава 155. Я никогда не обещал тебе, что это будет навсегда
Хадсон подходит к магической стене, которую возвела Мэйси, но прежде чем он успевает выйти за нее, у входа в пещеру приземляется Джексон. Он хватается за стену, и Мэйси впускает его.
– Джексон, что с тобой? – вскрикивает она, протянув руку, чтобы поддержать его.
Однако Хадсон оказывается рядом раньше, он обхватывает рукой талию брата, но у Джексона подгибаются ноги.
– Гребаный Сайрус, – бормочет он.
– Что с тобой? – спрашиваю я, вглядываясь в него, и вижу след от укуса на его шее.
– Нет, нет, – стону я, глядя на Хадсона. – Не говори мне, что Сайрус укусил его. – Но так оно и есть. Это видно сразу. Это то, чего я боялась – вечный укус.
– Что же нам делать? – потрясенно выговаривает Мэйси, глядя на нас троих. – Как нам это исправить?
– Это невозможно исправить, – рычит Хадсон, дрожа почти так же, как и его брат. – Клянусь богом, я убью его. Я убью этого сукиного сына.
– Может быть, я смогу… – Я застываю, глядя то на Джексона, то на Флинта, видя, что сбываются худшие мои страхи.
– Спаси его, – говорит мне Джексон, и голос его срывается от боли.
Я помню эту боль, помню, каково мне было, когда яд Сайруса распространялся по моему телу. Мне хочется обнять Джексона, забрать у него эту боль, но я не могу сделать даже этого. Не могу сделать ничего. Мне остается только смотреть, как он умирает.
– Ты слышала меня, Грейс? – Джексон хватает меня за руку. – Возьми ее всю. Возьми из меня все и спаси Флинта.
– Нет. – Я качаю головой, и по моему лицу катятся слезы. – Нет, Джексон, нет. Не проси меня это сделать. Я не могу. Я…
– Послушай меня, – выдавливает он. – Мы оба знаем, что я уже мертв. Просто я еще не перестал дышать. Возьми все, что во мне осталось, все, до чего ты сможешь дотянуться, и используй это, чтобы спасти Флинта.
– Джексон, я…
– Пожалуйста, Грейс. – Он сжимает мою руку так крепко, как только может. – Я умоляю тебя. Сделай это ради меня. Пожалуйста.
Мой желудок восстает, и мне опять кажется, что сейчас меня вырвет.
Сколько раз у человека может разбиться сердце?
Я готова сделать все, о чем бы Джексон меня ни попросил, но не это. Я не могу убить его. Только не Джексона. Прошу тебя, Господи. Только не Джексона.
Должно быть, он видит ответ на моем лице, видит, что я откажусь, потому что теперь и в его глазах стоят слезы. Хадсон пытается опустить его на землю, но он хватается за меня левой рукой.
– Грейс, – говорит он, и его голос звонок и властен, как никогда. – Если я что-то для тебя значил, если ты любила меня, ты исполнишь мою последнюю волю.
Я перевожу глаза на Хадсона и вижу, что он тоже убит горем – так же безутешен, как и я сама. Но когда наши взгляды встречаются, он кивает. Я понимаю, что это будет правильно, но я чувствую такую злость – злость на Хадсона, на Джексона, на всю эту гребаную вселенную, – потому что делать это будут не они. И не им придется жить с этим до конца своих дней.
– Хорошо, – шепчу я и мешкаю секунду – одну драгоценную секунду, – убирая волосы Джексона с его лица. – Я сделаю это.
– Спасибо, – шепчет он и убирает руки.
– Положи его рядом с Флинтом, – приказываю я и, когда Хадсон делает это, встаю между ними на колени.
Затем кладу ладонь на его запястье и спрашиваю:
– Ты готов?
Он кивает, глядя на меня с мольбой в глазах.
– Не оставляй меня, хорошо?
– Что?
– Когда дело будет сделано, когда Флинт будет исцелен… я знаю, что не имею права просить тебя о чем-то еще, Грейс, но пожалуйста, я не хочу… – Он стыдливо закрывает глаза. – Я не хочу умереть в одиночестве.
Прежде мне только казалось, что мое сердце разбито, теперь же оно раскалывается пополам.
– Тебе незачем беспокоиться из-за этого, – обещаю я. – Я никуда не уйду.
За моей спиной рыдает Мэйси, а у Хадсона такой вид, что ясно – он готов разорвать своего отца на куски, – что я полностью одобряю.
Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и готовлюсь убить первого парня, которого полюбила.
Глава 156. Что-то новенькое по части битв
Секунду спустя его энергия начинает вливаться в меня, и моя татуировка светится так ярко, что я едва могу смотреть на нее. В нем столько силы – столько мужества, – что через несколько секунд татуировка начинает двигаться, извиваться и светиться все ослепительнее.
Другой рукой я касаюсь Флинта, вливая в него силу Джексона, делая это так, как не могла делать прежде. Раньше, забирая силу у Хадсона или Джексона, я брала только ту ее часть, которая лежала на поверхности. Но сейчас, проделывая это с Джексоном, я беру ее из глубины, и энергия, выходящая из него, проходящая через меня и входящая во Флинта, куда мощнее всего того, что я направляла прежде – кроме разве что магической силы Реми.
Я чувствую, как Джексон слабеет, как огонек жизни в нем начинает тускнеть, и мне хочется закричать. Хочется послать к чертям весь мир. Но обещание есть обещание, поэтому я продолжаю делать свое дело.
И вижу, как раны Флинта зарастают, как восстанавливаются его мышцы. Возможно, мне все-таки удастся залечить его ногу.
Должно быть, Джексон тоже чувствует, что жизнь в нем угасает, потому что он смотрит на Хадсона и говорит:
– Заботься о ней как следует, не то тебе будет являться мой призрак.
По глазам Хадсона я вижу, что мысленно он кричит, как и я, но когда он отвечает, его тон звучит шутливо:
– Вряд ли существуют привидения-вампиры.
Джексон фыркает:
– Ну ты же меня знаешь. Я во всем готов быть первым.
– Это точно, – говорю я, когда до меня доходят его слова. Не поэтому ли он напал на Сайруса в одиночку? Потому что он слышал то, что я сказала Хадсону?
– Прости меня, – шепчу я, и на этот раз мне не удается сдержать рыдания. – Мне так жаль.
– Тебе не за что просить прощения, – отвечает он. – Я люблю тебя, Грейс. Люблю себя слишком сильно, чтобы позволить тебе выбрать меня. – Он сжимает мою руку. – И так было всегда.
– Джексон… – Мой голос срывается.
– Довольно. – Я вижу в его глазах бурю чувств. – А теперь поспеши. Забери у меня все, пока это не сделал укус этого ублюдка.
Хадсон кладет руку на его плечо.
– Я люблю тебя, брат, – шепчет он, но Джексон уже слишком обессилел, чтобы отвечать.
Затем с яростью тысячи солнц, горящей в его глазах, Хадсон встает и подходит к краю скального образования, на котором мы находимся.
– Сними защиту, – велит он Мэйси, и в его голосе и облике есть нечто такое, что заставляет ее снять чары без единого слова.
Он стоит, опустив руки и обозревая хаос, устроенный его отцом.
На него летит ведьма с волшебной палочкой в руке, но когда она готовится запустить в него заклятием, он устремляет на нее взгляд – и она тут же рассыпается в пыль.
Затем он переводит глаза на небольшую стаю человековолков, подкрадывающихся сзади к Мекаю, и мановением руки сокрушает не только их, но и сам гигантский валун, на котором стоял Мекай. Его окутывает облако пыли, а сам он, не пострадав, падает на песок.
К Хадсону бросается стая обращенных вампиров – несомненно, по приказу Сайруса, – и Хадсон обращает в прах их всех, после чего в воздухе повисает пыль.
Он оглядывает все вокруг, его взгляд скользит от дерева к дереву, от валуна к валуну в поисках врагов – в поисках Сайруса.
Он где-то здесь, я знаю, что он здесь. Я чувствую, как от него исходит зло, как он заражает своей злобой все вокруг, и вижу, что Хадсон чувствует это тоже.
Между тем Джексон уже даже не может открыть глаза, у него осталось так мало сил, что я знаю – долго мне его не удержать. Даже если я попытаюсь, мне это не удастся, ведь на него продолжает действовать вечный укус, отравляющий его органы, изнутри превращающий его тело в камень.
Для Сайруса смерть – это слишком хорошо, но я не против. Я приму все, что поможет убрать этого ублюдка из нашей жизни раз и навсегда.
Джексон стонет, содрогается, и я понимаю – терзающая его боль стала нестерпимой.
– Я здесь, я здесь, – шепчу я, гладя его по волосам.
Он слишком слаб, чтобы ответить, но я продолжаю гладить его по голове, не переставая выкачивать из него силу.
Хадсон по-прежнему остается мишенью… и продолжает сражаться. Вражеский дракон пытается поразить его копьем изо льда, но он шевелит пальцем – и от копья не остается и следа. А вместе с ним рассыпаются и крылья дракона.
К Хадсону бросаются десять или двенадцать вампиров, но он одним взглядом обращает их в прах. Это Хадсон Вега, самый крутой вампир на земле, и он в бешенстве.