Он смотрит на меня, затем тоже прижимает руку к груди.
– Друг, – повторяет он.
Я улыбаюсь ему, затем поворачиваюсь к Мэйси, чтобы спросить, не захватила ли она батончики с мюсли, на которых я живу во время таких путешествий, как это. Но она уже выходит вперед с бутылкой воды в одной руке и пачкой печенья в другой.
Он не берет воду и печенье, когда она протягивает их ему, поэтому я беру их у нее и пытаюсь помочь. Я даже открываю бутылку и делаю глоток, чтобы показать ему, что вода не отравлена. Он смотрит на бутылку голодными глазами и на этот раз, когда я протягиваю ее ему, едва не вырывает ее у меня.
В несколько долгих глотков он выпивает ее всю. После этого Мэйси протягивает ему еще одну бутылку, ее он пьет гораздо медленнее, после чего я открываю для него пачку печенья, а Мэйси кладет пустую бутылку в свой рюкзак.
Выпив воду и съев печенье, он кланяется Мэйси и мне и говорит:
– Спасибо. – На сей раз его голос звучит увереннее, громче.
Значит, пора спросить его о том, ради чего я явилась сюда.
– Корона? – спрашиваю я.
Он выглядит растерянным и, похоже, куда лучше понимает элементарные потребности вроде голода или жажды, чем что-то сложнее.
– Ты знаешь, как найти Корону? – спрашиваю я и на этот раз поднимаю руки над головой и делаю вид, будто надеваю корону.
На его лице отражается еще большая растерянность, и он начинает лепетать:
– Нет короны. Нет короны. Нет короны.
Это не тот ответ, которого я ожидала – не тот ответ, которого ожидали мы все – и на лицах Хадсона и Джексона я вижу беспокойство. Потому что если Корона не у него, то где же она? И не значит ли это, что Сайрус может найти ее первым?
Но прежде, чем я успеваю спросить его о Короне еще раз – чтобы удостовериться, – он опять лепечет:
– Ее корона. Ее корона. Ее. Должен отдать ей корону. Должен защитить ее. Должен защитить Корону. Ее.
Теперь я потрясенно отступаю, потому что не понимаю, о ком он говорит. Кто такая эта самая она? И почему ее надо защищать, если Корона уже у нее?
Глава 161. Увенчай свою печаль
– Все хорошо, – говорю я, подойдя к нему и положив руку на его плечо. От моего прикосновения он застывает, и я понимаю, что это его первый человеческий контакт за более чем тысячу лет.
Это понимание пронимает меня до глубины души, мне хочется одновременно обнять его и избить Сайруса. Но я довольствуюсь тем, что похлопываю его по плечу и говорю:
– Я защищу ее. Если ты скажешь мне, кто она, я ее защищу.
Он щурит глаза и смотрит на меня одновременно с подозрением и надеждой.
– Ты отдашь ей Корону? – спрашивает он.
– Да. Если ты скажешь мне, как добыть Корону. Я отдам ее ей, как только спасу своих друзей.
Опять этот взгляд, как будто он пытается меня оценить, несмотря на бессвязность мыслей в его голове.
– Ты отдашь ей Корону? – спрашивает он.
– Да, после того, как спасу своих друзей. Но ты знаешь, где она?
Он быстро кивает.
– Ты обещай. Отдай ей Корону. Защити ее. Согласна?
Я понятия не имею, кто такая эта она, но, если это поможет мне заполучить Корону, я готова попытаться понять. Ведь после того, как мы разгромим Сайруса, Корона мне будет уже не нужна.
Но прежде чем я обещаю, ко мне подходит Хадсон.
– Будь осторожна в своих обещаниях, Грейс. В нашем мире это необходимо. Что, если «она» – это Далила? Или кто похуже?
Я киваю, потому что знаю, что он прав. Взять хотя бы Харона, который освободил нас из тюрьмы вопреки своим желаниям, просто потому, что дал слово. Что, если я пообещаю отдать Корону королеве вампиров, или Карге, или кому-то столь же ужасному, хотя о существовании этого кого-то я могу даже не подозревать?
Поэтому я поворачиваюсь к этому мужчине и спрашиваю опять:
– Кто эта она?
Но он только качает головой и говорит:
– Отдай ей Корону, – и повторяет это снова и снова.
Я не знаю, что делать, не знаю, что говорить, чтобы убедить его поверить мне и сообщить, где находится Корона и кто такая эта «она».
Он начинает лепетать опять и на сей раз говорит нечто иное. Нечто более важное.
– Отдай Корону паре.
Я поворачиваюсь к Хадсону и вижу на его лице такое же ошеломление, которое испытываю сама.
– Она твоя пара? – спрашиваю я. – Ты хочешь, чтобы Корона была у твоей пары?
Он кивает.
– Ты хочешь защитить свою пару?
Он кивает опять. И это напоминает мне Фейлию и Вендера, которым пришлось прожить в разлуке тысячу лет. Это почти уничтожило их, и я думаю о том, что в эти годы происходило с той несчастной, с которой сопряжен этот человек. Он был заточен в камне, но если она все еще жива, то ей пришлось страдать без своей пары, страдать в одиночестве, не имея возможности даже связаться с ним.
Я снова смотрю на Хадсона, и мне приходит в голову еще кое-что. Если у него есть пара, не значит ли это, что где-то на свете есть еще одна горгулья? Что мы с ним не единственные горгульи на земле? Да, конечно, возможно, он сопряжен с кем-то из другого вида – взять хотя бы Хадсона и меня, – но есть шанс, что она горгулья. И это самая замечательная и потрясающая вещь, которую я слышала за очень долгое время.
Должно быть, Хадсон чувствует мое волнение, потому что он кивает мне и даже улыбается. Мне нравится, что он может так легко прочесть мои мысли и что, несмотря на наши споры, мы часто думаем одинаково, когда речь идет о чем-то действительно важном.
Я опять поворачиваюсь и говорю, громко и четко:
– Да. Если ты отдашь мне Корону, чтобы спасти моих друзей, я обещаю, что потом я разыщу твою пару и отдам ее ей.
Долгое время горгулья стоит неподвижно. И просто смотрит на меня своими глазами, которые с каждой секундой становятся все старше – глазами, в оловянно-серых глубинах которых, кажется, таится вечность.
Я собираюсь повторить то, что сказала, спросить, как он, но тут он быстро хватает мою руку и говорит:
– Согласен.
Его ладонь скользит по моей, затем он бросается к выходу из пещеры.
– Какого чер… – Джексон пытается кинуться за ним, но я останавливаю его.
– Подожди. Пусть идет. Отсюда не убежишь, и мы можем легко догнать его.
– Но Корона… – начинает Мэйси.
– Он мне что-то дал, – отвечаю я, чеша ладонь, потому что она вдруг начала гореть и зудеть.
Я поворачиваю руку и вижу, что в центре моей ладони, занимая ее почти целиком, красуется татуировка – семь концентрических кругов, имеющих форму венка… или короны.
Я поднимаю руку, показываю ладонь моим друзьям, и у меня вырывается:
– И что теперь?
Глава 0. Хадсон
– Ты готова отправиться домой? – спрашиваю я Грейс, пока Мэйси готовится открыть портал.
Она поворачивается ко мне, и ветер бросает кудряшки ей на лицо, так что я не сразу понимаю, что она плакала.
– Ну хватит. – Я притягиваю ее к себе, она прижимается к моей груди – и это чудо, еще одно в ряду других чудес, произошедших сегодня утром. – Ты в порядке?
Она кивает и утыкается лицом мне в грудь.
– Эта штука все еще болит? – Я беру ее руку и осторожно переворачиваю ее, чтобы посмотреть на изображенную на ее ладони Корону. Она устрашающе светится, хотя другая ее татуировка начинает светиться только тогда, когда направляет магическую силу – что внушает мне опасения.
– Да нет, все не так уж плохо, – отвечает она. – Скорее это просто неприятно… Не…
– Не то, что все остальное, что случилось за этот день, – договариваю я.
Она кивает.
– Да, что-то вроде того.
– Мэйси уже почти закончила создавать портал, – говорю я и кивком показываю туда, где Мэйси и Иден раскладывают на пляже камни.
– Отлично. Мне хочется поскорее убраться отсюда.
Я понимаю, о чем она. Сначала Зевьер, а теперь и Лука. Да, мы сумели не потерять Джексона и Флинта, но только благодаря этим самым чудесам.
– Я начинаю думать, что этот остров проклят.
– Или прокляты мы. – Теперь уже сама Грейс смотрит на свою ладонь. – Что мне делать с этой штукой?
– Мы это выясним, – обещаю я. – Может быть, какие-то идеи на этот счет будут у Фостера или у Амки. А если нет, мы найдем кого-нибудь еще, у кого они есть.
– Кого-нибудь такого, кто не отрубит мне руку, чтобы попытаться самому завладеть этой штукой? – Она поднимает бровь.
– Вот именно. Наверняка есть кто-то, кто сможет… – Я осекаюсь, видя, что она смотрит туда, где прежде находились горячий источник, деревья и красивые скалы, а теперь есть только пыль.
Из-за меня.
Я пытаюсь не паниковать, видя, как она несколько долгих секунд смотрит на это пустое пространство. Весь последний час я ждал подвоха, ждал, когда она поймет, что на самом деле не любит меня. Или, хуже того, что ее чувства ко мне окажутся слабее ее чувств к Джексону, чувств, которые наверняка всколыхнулись в ней, когда он умирал на ее глазах.
И я бы даже не стал ее винить. Эти минуты, когда Джексон был мертв… я бы сделал все что угодно, лишь бы занять его место. Все что угодно, лишь бы это не мой брат лежал здесь, холодный и бездыханный. Что угодно, кроме отказа от Грейс. Быть может, она питает такие же чувства ко мне, только без этой оговорки.
Но тут она поворачивается и улыбается, и у меня опять перехватывает дыхание. А когда она берет меня за руку той рукой, на которую не нанесено тату, во мне зарождается надежда, как птица, встающая на крыло в первый раз.
– Я люблю тебя, – шепчет она. – И думаю, так было всегда.
И птица взлетает.
Однако я не бросаюсь ей в ноги и не признаюсь в любви, как хочу – ведь мужчина должен уметь сохранять достоинство. Вместо этого я улыбаюсь и шепчу:
– Я знаю, – после чего целую ее в губы.
Это недолгий поцелуй – нежный и прекрасный, – но через несколько секунд она отстраняется, смеясь.
– Ты всегда будешь так говорить?
– Если это годится для Хана Соло и принцессы Леи…
Она усмехается.
– Тогда это годится и для нас?