– Что-то вроде того. – Я обнимаю ее опять просто потому, что могу. Она тает, и я шепчу то, что горело во мне почти полгода. – Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
На этот раз она целует меня долго. Мы не отстраняемся друг от друга, пока не начинаем задыхаться.
– Я люблю тебя, – говорю я ей еще раз. И провожу пальцем по ее обетному кольцу – символу обещания, которое я дал ей, когда еще понятия не имел, что мы окажемся здесь.
– Я знаю. – Она улыбается и поднимает руку. – Ты когда-нибудь скажешь мне, что ты мне пообещал, когда подарил это кольцо, которое я никогда не сниму?
У меня сжимает грудь при мысли, что Грейс будет носить мое кольцо вечно.
Может, сказать ей? Нет, я не беспокоюсь, что она что-то сделает – теперь я знаю, что она любит меня и никуда от меня не убежит. Но ведь я дал ей это кольцо до того, как сказал, что люблю ее. До того, как поцеловал ее. Может быть, ей нужно еще какое-то время, чтобы привыкнуть – до того, как я скажу, что я ей пообещал, и до того, как мы окончательно станем парой.
– Да, скажу, – наконец говорю я и опять целую ее в губы. – Если ты угадаешь.
Она щурит глаза.
– Это нечестно.
– Мне казалось, что ты уже поняла – я вообще не играю честно.
Она закатывает глаза.
– Большой, злой Хадсон Вега?
– Не знаю насчет злого, – отвечаю я. – Что же касается большого…
Она делает вид, что думает, затем говорит:
– По-моему, ты обещал, что никогда не допустишь, чтобы нам мешало твое эго. – Она изображает невинную улыбку. – О, подожди. Для этого уже поздно.
– А что теперь? – спрашиваю я, улыбаясь.
– Хм-м, как насчет твоего обещания не поднимать сиденье унитаза? За что я, между прочим, была бы очень благодарна.
С Грейс мне никогда не будет скучно, не будет скучно целую вечность. Как же мне повезло.
– Мы с тобой проживем очень долго, Грейс. Так что я не могу давать такие опрометчивые обещания.
– Хорошо, тогда как насчет… – Она замолкает, когда Иден кричит нам, что надо уходить.
Грейс закатывает глаза.
– Драконы всегда воображают, будто весь мир вращается вокруг них. – Она говорит это по пути к пляжу, где нас ожидают Мэйси и ее портал, явно поддразнивая меня.
Мы подходим к другой горгулье, к мужчине, который отдал Грейс Корону и с тех пор не сказал нам ни слова. Часть меня ожидала, что после освобождения он куда-то убежит, но ведь он как-никак был прикован к стене тысячу лет. Так что трудно себе представить, что на свете есть какое-то место, куда он захотел бы отправиться.
А поскольку Грейс ни за что не оставит его на этом острове одного – она не такая, – то он отправится в Кэтмир, как и мы. По крайней мере, я так думаю. Он ничего не сказал, но кивнул, когда она спросила его, хочет ли он покинуть этот остров вместе с нами.
Мэйси бодро улыбается, когда мы подходим к порталу, и Джексон тоже.
– Вам незачем торопиться из-за нас.
– Поверьте, мы и не торопимся. – Я улыбаюсь так же широко, как они. Потому что благодаря Нури он не умер, как не умерла и его душа. Несмотря ни на что, я ей обязан и никогда не смогу вернуть долг.
– Сначала дамы, – говорит Джексон, показывая Грейс на портал. Она тыкает его локтем, затем посылает мне воздушный поцелуй и ныряет в портал.
И наверняка гадает, почему она не может приземлиться на ноги на другой стороне…
Я говорю себе, что надо будет подсказать ей, что к чему, и жду, чтобы в портал вошли Иден, Джексон и горгулья. Затем, убедившись, что у Мэйси есть все, чтобы за нами последовала и она, шагаю в портал и падаю в него.
У Мэйси порталы получаются лучше, чем у других. У нее к этому дар.
Минуту спустя портал заканчивается, и я выхожу из него, ожидая, что Грейс и остальные окажутся рядом. Но они уже мчатся к школе так быстро, будто за ними гонятся адские псы. И, возможно, так оно и есть – ведь лес вокруг нас горит.
Мэйси падает на землю за моей спиной и кричит, увидев пожар.
– Что это? – спрашивает она.
– Не знаю. – Я хватаю ее и сажаю себе на спину, после чего переношусь к воротам Кэтмира.
Джексон уже находится внутри, а я вхожу в тот самый момент, когда приземляются Грейс и Иден.
– Что тут произошло? – спрашиваю я, когда Иден ссаживает мужчину-горгулью на землю и превращается из дракона в человека.
– Не знаю, – отвечает Грейс, когда вторая горгулья садится на ступеньку крыльца, и мы вчетвером бежим наверх.
Мэйси вскрикивает, когда мы, вбежав в парадную дверь, видим, что в комнате отдыха на первом этаже царит полный разгром. Диваны раскурочены, столы и стулья разломаны на куски. Оба телевизора разбиты, и даже от шахматного столика остались одни обломки.
В комнату ошалело вбегает Джексон.
– Где мой отец? – пронзительно кричит Мэйси.
– Его нет, – отвечает Джексон. – Как и всех остальных.
– Ты говоришь об учениках? – спрашивает Грейс. – Может быть, они разъехались на каникулы…
– Они не разъезжаются, – отвечает Мэйси и, бросившись в коридор, зовет Фостера. – Обычно уезжают только ученики выпускного класса.
Грейс бежит вслед за своей кузиной, а мы с Джексоном переглядываемся, затем переносимся на четвертый этаж. Он поворачивает налево, а я направо, но у меня уходит меньше минуты на то, чтобы проверить общежитие. Все двери сломаны, и в комнатах никого нет. Никого.
– Они пропали, – говорит Джексон. – Все.
– Да.
Он ерошит пальцами свои волосы.
– Что тут произошло? Мэйси говорила со своим отцом несколько часов назад, все было нормально.
Но мой мозг уже работает, представляя ужасный сценарий.
– А что, если все произошедшее – это только отвлекающий маневр?
Джексон оглядывается по сторонам.
– Отвлекающий от чего?
– Я не об этом. А о том, что происходило на острове. Тогда я не понял, почему человековолки вступили в бой в самом конце, но теперь, кажется, понимаю. Что, если остров был отвлекающим маневром, а это… – Я смотрю на следы когтей на стенах, на разбитые лампы, на вырванные перила.
– Ты думаешь, главные события происходили здесь? – спрашивает он, и в его голосе звучит ужас.
Я понимаю, о чем он думает. На острове погибли люди. Много людей. Сам Джексон сейчас жив только потому, что Нури пожертвовала ради него своим драконом. Неужели вся эта бойня, все эти потерянные жизни – только отвлекающий маневр?
По лестнице взбегает Иден.
– Мы нашли Мэриз.
– Что?
– Грейс и Мэйси сейчас с ней в лазарете. Она единственная, кого нам удалось найти…
Я спрыгиваю с лестницы и приземляюсь в вестибюле. И собираюсь перенестись в лазарет, когда парадная дверь вдруг распахивается. Я стремительно разворачиваюсь, готовый драться, но это всего лишь члены Ордена и Флинт.
– Какого черта? – спрашивает Мекай после того, как они кладут на пол тело Луки и накрывают его одеялом. – Что здесь произошло?
– Где все? – спрашивает Байрон.
– Мы стараемся это выяснить. Мэриз в лазарете.
Мы переносимся в лазарет, где царит такой же разгром. Грейс и Мэйси уложили Мэриз на одну из коек, но она выглядит такой слабой, какой я ее еще никогда не видел.
– Это был ваш отец, – говорит она Джексону и мне.
– Этого не может быть, – отвечает Джексон. – Мы только что сражались с ним…
– Это сделало его войско вместе с армией человековолков, – перебивает его Грейс. – Они взяли школу штурмом и забрали с собой всех учеников и учителей. Как мы и боялись.
– Всех? – спрашивает Байрон, оглядываясь по сторонам, словно ожидая, что сейчас здесь появится толпа учеников.
– Да, всех, – говорит Джексон. – Наверху никого нет, и все здесь разломано к чертям.
– Ты хочешь сказать, что, кроме нас, тут никого нет? – шепчет Мэйси, по очереди глядя на нас.
И я понимаю, о чем она. Нас десять человек – одиннадцать, если считать Мэриз. И это против многочисленных сил Сайруса. Да, у нас есть Корона, но больше у нас нет ничего.
Как же нам справиться с ними?
– Это война, это акт агрессии, – говорит Флинт. Он стоит, прислонясь к стене и опираясь на свою единственную здоровую ногу.
– За сегодняшний день это уже второй такой акт, – угрюмо добавляет Байрон.
Они правы. Так и есть. Во мне кипит ярость, но я подавляю ее. Неудивительно, что он засадил Грейс, Флинта и меня в тюрьму. Неудивительно, что в последние недели все мы были лишены нашей магической силы.
Разумеется, к этому шло с самого начала, как мы и боялись. Похитить детей членов Круга, чтобы получить полный контроль над всем. Чтобы их родители не могли противостоять Сайрусу.
– Если он хочет войны, – говорю я, оглядев наших друзей, – то он ее получит.
– Но нас же только одиннадцать, не так ли? – отвечает Лайам.
– Да, – соглашаюсь я.
– Мы и прежде сражались и побеждали в меньшинстве, – говорит Мекай.
– Но не в таком меньшинстве, – возражает Рафаэль. – Мы все умрем.
– Может, и так, – говорю я. – Но на сей раз наш папаша просчитался.
– В каком смысле? – спрашивает Мэйси.
– Он не убил нас всех на острове, – договаривает Джексон и смотрит каждому из нас в глаза. – И теперь мы доберемся до него.
– Как? – спрашивает Иден. – Как нам добраться до него?
– Вам нужна она.
Я поворачиваюсь на звук этого дрожащего голоса – к тому, кто был Неубиваемым Зверем, который смотрит на нас с тревогой в глазах.
– Она может спасти нас. Вам нужна она.
– Кто? – спрашивает Мэйси, подходя к нему медленно, чтобы не напугать.
– Она может спасти нас, – повторяет он.
– Кто? – опять спрашивает Мэйси.
Он показывает на Грейс, вернее, на ее руку.
– Она. Она. Она. – А затем обращается в камень. Вот уж не ожидал. Просто класс.
Пока все пытаются понять, не идет ли речь о еще одной горгулье, я не могу не думать о том, что мне надо поговорить с Грейс. Потому что, если все произойдет так, как я думаю – то есть все пойдет к чертям, – скорее всего, мне пора сказать ей, что я видел в ту ночь в школьной прачечной много недель назад.