– А, ну давай раздумывай. Но делай это одетой в свой любимый цвет. – Она снимает с вешалки мой ярко-розовый пуховик и сует его мне. – Это поможет тебе почувствовать себя лучше.
Я смотрю то на нее, то на пуховик. И мне приходит в голову, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы сказать ей, что ярко-розовый – это совершенно точно не мой любимый цвет. Но она улыбается, перспектива путешествия в Город Великанов радует ее, и она кажется сейчас счастливой, чего не бывало с тех самых пор, как погиб Зевьер. Если я скажу ей, что розовый цвет мне не по душе, это будет все равно, что ударить щенка просто ради того, чтобы услышать, как он скулит. Я не могу этого сделать.
К тому же этот дурацкий цвет начинает нравиться мне все больше и больше. Разумеется, пуховое одеяло – это явно чересчур, но пуховик не так уж плох.
– Сколько времени? – спрашиваю я, надевая пуховик, затем еще раз проверяю свой рюкзак, чтобы удостовериться, что у меня есть все, что мне может понадобиться. Наш план заключается в том, чтобы отправиться в путь сегодня утром и вернуться завтра вечером, но я хочу убедиться, что взяла с собой достаточно работы на тот случай, если мы останемся там до воскресенья.
Разумеется, большую часть времени мы будем искать Кузнеца и, надеюсь, беседовать с ним, когда найдем его, но все же. Как-никак у нас будет и свободное время, и я хочу воспользоваться им, чтобы закончить работу над моим заданием по мистической архитектуре и эссе по магической истории. Если мне повезет, Джексон будет в достаточно пристойном настроении, чтобы помогать мне, как он и предложил. А если нет, то, возможно, я смогу уговорить помочь мне кого-то из остальных моих друзей.
– Девять пятнадцать, – отвечает Мэйси, надевая свою куртку радужных цветов. Похоже, она решила перестать носить только черное, как делала все последнее время, и в ответ на мой довольный взгляд она пожимает плечами. – Думаю, мне хочется чувствовать себя хорошо, пока я тоже буду пребывать в раздумьях.
Теперь я улыбаюсь до ушей.
– По-моему, это чертовски хорошая идея.
Она кивает и шепчет:
– Мне это тоже кажется хорошей идеей.
– Знаешь, сегодня день рождения моей мамы, – говорю я Мэйси, пока мы идем по потайному ходу. Мы выбрали потайной ход, потому что нам ни к чему, чтобы наши новые и еще не обнаруженные враги пронюхали, что пару дней мы будем в отлучке. И уж точно ни к чему, чтобы один из них прознал, что Хадсон покинул пределы Кэтмира. Правда, Город Великанов находится под такой надежной магической защитой, что мы все уверены – даже если Сайрус узнает, что мы там, мы успеем отбыть до того, как он сможет отправить туда Стражу. Но все равно лучше перестраховаться и держать наше приключение в тайне.
– Ее день рождения? – У Мэйси округляются глаза. – О, Грейс, прости. Я не знала.
– Тебе не за что просить прощения, – отвечаю я, думая о моей свободомыслящей матери с ее любовью к цветам, поэзии и поеданию оладий в полночь. – Да, обычно мне бывает грустно думать о ней, но трудно грустить в ее день рождения. Он всегда был одним из моих любимых дней в году.
– В самом деле? – Похоже, Мэйси в восторге. – Почему?
– Мы с ней вдвоем прогуливали школу и проводили день вместе. Ты же знаешь, что она была учительницей в старшей школе, да?
– Нет, я забыла. – Она улыбается. – Наверное, она вечно поправляла тебя, если ты делала ошибки в речи, да?
Я смеюсь.
– Такого даже близко не было. Но она все время давала мне книги, а затем мы обсуждали их за бранчем в ее любимом ресторане. Он находился на воде, и в теплое время года мы потом гуляли по пляжу между скалами и наблюдали за тюленями, которые выплывали на берег, чтобы рожать детенышей и заботиться о них.
Глаза Мэйси округляются еще больше.
– Ух ты. Как здорово.
– Да, здорово. – Я улыбаюсь, вспоминая. – Один уик-энд в месяц мой отец работал, и именно тогда мы с мамой и ходили в ресторан на бранч и беседовали об очередной книге. Она выделяла в книгах свои любимые пассажи, чтобы их обсудить и выучить наизусть.
– Значит, поэтому ты всегда цитируешь что-то из литературы! А я-то гадала, в чем тут дело.
– Да, так оно и есть.
– Хадсону это наверняка по душе. Он тоже вечно цитирует какие-то книги.
Я смеюсь.
– Хадсон – единственный человек среди моих знакомых, кто читает больше, чем это делала моя мать.
– Ясен хрен. А если учесть, сколько времени он живет, то я уверена, что он прочел почти все.
– Не знаю, все или не все, но этот парень точно читал много.
Мы идем по тому участку потайного хода, где расклеены мои любимые стикеры, и я ухмыляюсь, когда мы проходим мимо того, на котором написано: «Прокляни патриархат», – и еще одного – с изображением хрустального шара, внутри которого красуется надпись: «Похоже, ты облажался». Я смотрю на них и смеюсь.
– Значит, вот что ты делала в день рождения своей матери? Ходила в ресторан и обсуждала книги?
– Да, с этого мы начинали. Потом мы шли по магазинам и покупали умопомрачительно дорогую одежду, чтобы себя побаловать. А затем возвращались домой, где готовили самый потрясающий торт. Моя мама великолепно готовила.
– Да, – соглашается Мэйси. – Она пекла изумительное печенье. Ты помнишь?
– Помню. Мы тогда устраивали пикники каждый день. – Я не вспоминала то лето уже несколько лет.
– Да, каждый день, – говорит она, смеясь. – Со всем этим печеньем, испеченным твоей мамой.
– Да. – Я закрываю глаза, и мне кажется, что я чувствую запах ее лимонного печенья. – И с чаем твоей мамы.
Улыбка сходит с лица кузины.
– Да.
– Прости, – говорю я, когда мы начинаем спускаться по лестнице на первый этаж. – Я не хотела…
– Все нормально. Моя мать и правда заваривала лучшие чаи. – Мэйси пожимает плечами. – Особенно каркаде.
– Это тот красный, да?
Она кивает.
Она принимает вид, как бы говорящий: «Посторонним вход воспрещен», и я больше не задаю ей вопросов о матери. Утрата мамы стала одним из худших событий моей жизни, но я не могу себе представить, что бы я почувствовала, если бы она просто ушла. Просто исчезла бы с лица земли после того, как девять лет была Матерью года.
Мне было всего девять лет, когда это произошло, но я помню, как психовал дядя Финн. Помню десятки поздних ночных телефонных разговоров между ним и моими родителями. Мой отец даже полетел на Аляску и провел там несколько недель, когда это случилось, чтобы помочь моему дяде беседовать с полицией. В конечном итоге они пришли к выводу, что это не убийство, что в один прекрасный день тетя Ровена просто решила не возвращаться домой. Но дядя Финн в это не верил.
Он искал ее много лет, но безрезультатно. Я представить себе не могу, каково было ему и Мэйси.
Я обнимаю кузину, когда мы идем к одному из выходов из замка. Она отвечает мне тем же и говорит, что я самая лучшая кузина на свете. Выйдя, мы оказываемся на медленно тающем снегу и видим Хадсона, Флинта, Луку, Иден, Джексона и Мекая, которые уже ждут нас.
– Наконец-то, – говорит Хадсон. Это первое слово, которое он сказал мне со вчерашнего вечера, и мне приходится сделать над собой усилие, чтобы удержаться от улыбки. Да, оно не очень-то вежливое, но это меня не напрягает. Хадсон есть Хадсон, и я уверена, что минувшей ночью он спал так же плохо, как и я сама.
– Если хочешь, можешь добираться туда сам, – говорит Мэйси и бросает на него раздраженный взгляд, затем идет к краю леса, открывает сумку со своими магическими принадлежностями и достает свою волшебную палочку.
Хадсон смотрит на меня, как бы говоря: «о чем это она?», но я только пожимаю плечами и принимаю самый невинный вид. Ему ни к чему знать, что я думала о нем.
Все отступают назад, и Мэйси ставит на землю восемь свечей на равном расстоянии друг от друга так, чтобы они образовали круг.
– Гвен помогла мне создать портал, достаточно большой, чтобы через него могли пройти мы все разом, поскольку она уже бывала в Городе Великанов. Эти свечи помогут сохранить портал открытым для нас и сделают поправку на вращение Земли.
Мэйси вместе с Гвен всю неделю практиковалась в создании порталов, и я испытываю гордость, когда у нее все получается с первой попытки. Только что мы стояли в поле, на котором среди тающего снега виднелись участки бурой травы, и вот мы уже скользим сквозь толщу земли, и стены портала пролетают мимо с такой быстротой, словно мы находимся внутри сверкающего калейдоскопа.
Я протягиваю руку, и мои пальцы скользят сквозь разноцветные огни, потому что портал Мэйси, конечно же, переливается, как радуга. Я поворачиваюсь, чтобы разделить восторг с Хадсоном, но на его лице уже играет широкая улыбка. Он тоже понимает, насколько это неповторимо.
Очень скоро радуги исчезают, и вот мы уже стоим посреди леса, состоящего из огромных деревьев, и видим, как между ветвей льется солнечный свет.
То есть стоят все остальные, а сама я приземлилась на колени на покрывающий землю мох, потому что я все никак не могу научиться приземляться на ноги.
Хадсон помогает мне встать, а Мэйси улыбается всем.
– Круто, правда?
– Да, круто, – подтверждает Хадсон. – Ты говорила, что это будет легко.
– Возможно, это и впрямь было легко, – говорит она ему, все еще немного раздраженная после нашего разговора.
– Что ж, тогда это просто говорит о том, что ты невероятно крута, не так ли? – отвечает он. И она тает, потому что Хадсон может быть чертовски очаровательным, когда хочет.
Тем временем мы, все прочие, оглядываемся по сторонам. И понимаем, что каким бы классным ни был этот портал, перед нами по-прежнему стоит проблема.
Потому что тут нет никакого города – ни Города Великанов, ни какого-либо другого.
Глава 50. Магия земли
– Ну так как? – с широкой улыбкой говорит Флинт, обращаясь к Мэйси. – Ты уловила какие-нибудь сигналы, исходящие от земли?
– Я же не сейсмограф, – отвечает она, закатив глаза. – Я не могу просто брать и улавливать сигналы земли в радиусе нескольких сотен миль.