– Думаю, такую девушку нельзя не любить.
Ирим смеется и объясняет, как пройти к дереву Солай, которое находится на противоположной стороне площади. Хадсон кивает и переглядывается с Джексоном. Видимо, они поняли друг друга без слов, поскольку Джексон кашляет и поворачивается к Ирим.
– Думаю, нам лучше разделиться, – предлагает он. – Так мы сможем осмотреть палатки быстрее.
Ирим верещит и говорит:
– Это отличная мысль. – И хватает Джексона за руку. – Ты пойдешь со мной. Мы встретимся с остальными через два часа.
Она даже не ждет нашего ответа, а сразу же тащит его к ближайшей палатке. На лице Джексона написана паника и безмолвный крик о помощи. Это его первое заметное проявление эмоций за последнее время. Если он справится с ее преклонением перед ним, это точно пойдет ему на пользу.
Должно быть, остальные смотрят на это так же, потому что они тоже не делают попыток ему помочь. Только Мэйси, которая, увидев умоляющее выражение на его лице, сдается.
– Я пойду с ними, – со вздохом говорит она. – Похоже, Джексону очень нужна наша помощь.
– В том-то и суть, – отзывается Мекай, но она только закатывает глаза и идет за Джексоном и Ирим, крича им, чтобы они подождали.
Остальные тоже разделяются на группы. Флинт уходит вместе с Лукой (ну еще бы), а Иден и Мекай отходят, чтобы посмотреть на великанье оружие, выставленное в одной из соседних палаток. Так что остаемся только Хадсон и я.
– Пойдем искать дерево Солай? – спрашивает он, подняв брови, потому что я продолжаю стоять на траве, глядя на него и не двигаясь с места.
У меня трепещет сердце, когда я слышу британский акцент в его речи. Я уже знаю, что чем более заметным становится его акцент, тем он чувствительнее, хотя даже по его глазам этого не видно, и, кашлянув, отвечаю:
– Да, пойдем.
Секунду мне кажется, что он скажет что-то еще, но в конце концов он просто кивает и идет туда, куда показала Ирим. При этом он не отпускает мою руку, я тоже не высвобождаю ее, так что у меня нет выбора, и я иду с ним. Он ведет меня, и я не возражаю, поскольку это дает мне возможность наслаждаться всеми здешними видами, звуками и запахами, и при этом мне нет нужды обращать внимание на то, куда мы идем.
Я знаю, что мы находимся в лесу, но что-то в этом месте напоминает мне субботний променад на пляже у меня дома. Люди в удобной одежде выходят из магазинов, нагруженные продуктами и свертками, смеясь, болтая и хорошо проводя время. Это так красочно, так здорово, что на секунду меня охватывает острая тоска по дому.
Но затем мимо пробегает смеющаяся маленькая девочка в венке из цветов, за которой бегут ее родители, и моя грусть проходит.
Я заглядываю во все палатки, и меня так очаровывают прекрасные кожаные ремни и сумки, что я даже не замечаю, что Хадсон остановился, пока не натыкаюсь на него. Чтобы не дать мне упасть, он обхватывает меня рукой за талию и улыбается.
– Что?
Я моргаю.
– Ничего. – Я немного удивлена тем, что мне удалось выдавить из себя это слово, поскольку мое тело, прижатое к его телу, бьет дрожь.
Он вопросительно вскидывает одну бровь, затем говорит:
– Мы уже пришли.
– А-а. – Я высвобождаюсь из его объятий и неловко оглядываюсь по сторонам, стараясь на глядеть на него. Он смеется, кладет ладонь на мою поясницу и ведет меня к гигантской секвойе, растущей на краю рынка, на ветке которой висит огромная деревянная табличка с надписью: «ДЕРЕВО СОЛАЙ».
Глава 57. Когда я говорила про кольцо, это было фигурально
Мы с Хадсоном переглядываемся, открываем дверь и входим в просторное помещение внутри дерева. Большую его часть занимает ювелирный магазин, заполненный огромными стеклянными витринами, в которых выставлено множество украшений: кольца, серьги, браслеты.
В остальной части пространства за столами трудятся великаны, а по краям работают печи для обжига. Мое сердце неистово колотится при мысли о том, что среди этих великанов может быть и жена того кузнеца.
– Какие красивые, – говорю я девушке за первым из прилавков, разглядывая выставленные на нем кольца не великанских, а человеческих размеров.
– Спасибо, – отвечает она с открытой приветливой улыбкой. Она на несколько лет старше Ирим и, вероятно, даже старше меня. – Я получаю немалое удовольствие, делая их.
– Я тебя понимаю, – говорю я ей, глядя на серебряное кольцо без камня, на котором выгравированы какие-то изящные символы. В этих символах есть нечто взывающее ко мне, и мне очень хочется померить его. – Они потрясающие.
Хадсон тоже ходит по ювелирному магазину, но его интересуют витрины в задней части помещения, где выставлены браслеты. Большая часть слишком мала, так что их не мог изготовить тот кузнец, которого мы ищем, но начать можно и с них.
– Какие классные, – говорит он девушке, к ее одежде приколота табличка с именем Оля. – Кто их автор?
– Одна из жительниц нашего города, – отвечает Оля. – Она очень талантлива и творит чудеса с любым металлом, который попадает ей в руки.
– В самом деле? – Похоже, он заинтересовался большим браслетом, и при виде символов, выгравированных на нем, у меня пресекается дыхание. Руны на нем очень похожи на руны на кандалах Неубиваемого Зверя. – А она берет заказы?
– Вряд ли. – По лицу Оли пробегает тень. – Она не любит общаться с людьми – тем более с чужаками. С тех пор как она потеряла мужа, она очень грустит, и мы все бережем ее.
– Ты уверена? – спрашивает Хадсон, убедительно делая вид, будто его интересует именно этот браслет. – Потому что это…
Он осекается, когда я хватаю его за руку и осторожно сжимаю ее, чтобы заставить сдать назад. Похоже, Оля начинает беспокоиться, а нам ни к чему давать повод для подозрений, которые могли бы заставить великанов замкнуться или, хуже того, доложить родителям Ирим, что у нас на уме.
Видимо, Хадсон понимает, что к чему, потому что он перестает наседать на нее, расспрашивая об авторе браслетов, и вместо этого принимается расхваливать кольцо, которым я любовалась у первого прилавка.
Оля опять начинает улыбаться и сыпать названиями рун, выгравированными на серебре. Убедившись, что Хадсон больше не наседает, я пытаюсь высвободить свою руку, но вместо этого он переплетает свои пальцы с моими, и мне вспоминается тот момент, когда я летела над лесом и он, обняв меня и приблизив свое лицо к моему, игриво прошептал:
– Попалась.
Ощущая трепет в груди, я делаю вид, будто меня интересует только это кольцо, а не наши сомкнутые руки, и, охая и ахая, почти не слушаю Олю, которая объясняет значение выгравированных на нем рун.
– Ты не хочешь примерить его? – спрашивает она наконец.
– Да, очень, – честно отвечаю я. – Но у меня нет при себе денег. – Это не совсем так – у меня в рюкзаке есть двести долларов, но это американские деньги, а я не знаю, какая валюта в ходе у великанов.
– Зато у меня есть, – говорит Хадсон и достает из кармана золотую монету, на которой выбито дерево.
Оля расплывается в улыбке.
– Прежде я никогда не встречала ни вампиров, ни горгулий. – Она опять смотрит на кольцо. – К тому же я вижу, что кольцо выбрало тебя.
Мои брови ползут вверх, и я поворачиваюсь к Хадсону, чтобы спросить его, что она имеет в виду, но он только широко улыбается мне. От вида ямочки на его щеке, которую я вижу так редко, у меня тает сердце, и я не могу перед ним устоять. Я кладу свободную руку ему на грудь и, вздохнув, растворяюсь в нем. Затем всматриваюсь в его глаза и вижу, как его зрачки расширяются настолько, что поглощают почти всю радужку, так что остаются тонкие голубые ободки. Его губы шевелятся, но я не слышу слов, как будто нахожусь под водой.
Оля достает кольцо из витрины, и Хадсон поднимает наши сомкнутые руки и надевает его мне на палец, что-то шепча. От прикосновения его пальцев все мое тело сотрясает дрожь, дыхание пресекается.
Видимо, даже Оля чувствует то, что происходит между нами, и, хлюпнув носом, говорит:
– Это было прекрасно.
Это просто из-за уз сопряжения, говорю я себе, прочистив горло и пытаясь восстановить дыхание. Вот почему я испытываю к Хадсону все эти странные чувства. Это просто действие уз сопряжения.
Мой палец начинает зудеть, и я вижу, как на секунду руны на кольце вспыхивают ярко-оранжевым светом, затем гаснут.
Я опять смотрю Хадсону в глаза, и он говорит:
– Это мой подарок тебе, Грейс.
Хадсон купил мне кольцо? Почему? Что это значит? Мое сердце начинает бешено биться, и я вспоминаю, где мы, словно пробудившись ото сна.
О боже. Я позволила Хадсону купить мне кольцо.
Он смотрит на меня, прищурив глаза, и вздыхает.
– Ты же не станешь делать из этого проблему, не так ли?
– Конечно, стану. Ты не можешь просто так покупать людям магические кольца.
– Ага, она опять обрела дар речи. – Он подмигивает Оле. – Я знаю, дорогая, что на самом деле ты хотела один из тех браслетов. – Он кивком показывает на массивные браслеты, которые он разглядывал прежде.
Я хочу возразить, но он пристально смотрит на меня, и тут меня осеняет.
– Да, дорогой, сегодня я хотела браслет. – Я дуюсь, изображая избалованную девицу. – Пожаалуйста?
Он делает вид, будто привык к моим капризам, и устремляет умоляющий взгляд на Олю.
– Если тебе не безразлично мое счастье, ты позволишь моей паре померить один из этих потрясающих браслетов.
Оля качает головой, бормоча что-то о сопряженных парах, и идет в глубину магазина к витрине с браслетами.
– Что ты делаешь? – шепчу я.
Он изгибает одну бровь.
– Доверься мне.
Я не колеблюсь.
– Да.
На его щеке опять появляется ямочка, когда он сжимает мою руку и нарочито громким голосом говорит:
– Все что хочешь, дорогая.
Мы идем к Оле, и у меня такое чувство, будто меня переехала фура, на которой было написано имя Хадсона.
Остается надеяться, что на моем сердце не останется следов покрышек.