Глядя на эти заросли, я вспоминаю сказку «Спящая красавица», которую мне в детстве читала мама. Там говорилось, что после того, как принцесса Аврора уколола палец веретеном и заснула, вместе с ней заснул и весь замок. А растения продолжали расти, пока не окружили его целиком. Все ждало, пока Аврора проснется.
И здесь все выглядит так же. Как будто все здесь ждало так долго, что потеряло надежду и начало медленно умирать, притом давным-давно.
Это одно из самых грустных зрелищ, которые я когда-либо видела.
– Ну и как же мы это сделаем? – спрашивает Лука. – Просто постучимся и спросим, не ее ли муж выковал неразбиваемые кандалы Неубиваемого Зверя? И поинтересуемся, как их можно разбить?
– Какой духоподъемный оптимизм, – говорит Флинт и нежно толкает его плечом.
– Вообще-то нам следовало бы обмозговать это заранее. – Я делаю паузу, чтобы подумать. – Если Фейлия и впрямь так подавлена, как говорит Оля, то полагаю, будет лучше, если мы станем говорить прямо. Ей не нужны новые переживания.
– Пожалуй, – соглашается Иден. – И, возможно, нам не стоит являться к ней всей толпой. Это может ее напугать.
– Она же великанша, – возражает Мекай. – Наверняка она могла бы разорвать нас на куски, если бы захотела.
– Верно. Тогда нам, возможно, следовало бы сходить за Джексоном и Мэйси.
– Знаешь, я был совершенно не готов к размерам этих великанов, – говорит Флинт, когда мы ступаем на цементную дорожку, которая когда-то была ухоженной, а сейчас потрескалась и заросла сорняками. – Единственным великаном, которого я видел до нашего визита сюда, был Дэймасен, и по сравнению с большинством местных он просто малявка.
– Да, – соглашается Лука. – Я ожидал, что в них будет семь или восемь футов росту, но все тут такие огромные! Сегодня я видел одного малого ростом футов в двадцать.
– Неудивительно, что им приходится жить здесь, – замечает Иден. – Мы думали, что у нас проблемы, раз нам приходится скрывать свое существование от обыкновенных людей, но здешние великаны не смогли бы спрятаться от них ни при каких обстоятельствах. Это так несправедливо.
– Надеюсь, что она не злая, – шепчу я, когда мы наконец доходим до подножия лестницы. Но прежде чем мы начинаем карабкаться на первую ступеньку в нескольких футах над землей, до нас доносится плач.
Глава 59. Оставьте меня
– Судя по ее плачу, у нее сейчас разбивается сердце, – шепчет Иден, и видно, что нашей крутой драконше не по себе.
– Нет, – возражаю я. – Судя по ее плачу, ее сердце уже разбито, и притом очень, очень давно.
Мне хорошо знаком этот звук.
– Он доносится сверху? – спрашивает Мекай, пытаясь запрыгнуть на первую ступеньку.
Но едва его нога касается ее, лестница передвигается на несколько ярдов вверх.
– Это еще что? – восклицает Иден, и мы все переглядываемся.
– Понятия не имею, – отвечает Мекай, когда через несколько секунд лестница опускается и занимает свое прежнее положение.
Затем такую же попытку делает Лука, и лестница опять уходит вверх, только на этот раз вместе с ней уходят и перила – вместе с вырезанными на них изображениями женщины и двоих детей.
Вот женщина и дети плавают в пруду. Вот они ухаживают за розами. Вот они добывают драгоценные камни для украшений. Вот они пекут печенье. И так далее, и тому подобное… и на каждом из этих изображений фигурки убегают от нас.
– Какого черта? – спрашивает ошеломленный Флинт.
– Не знаю, – отвечаю я и подхожу к дереву, чтобы положить руку на его ствол.
Я готовлюсь прибегнуть к магии земли, чтобы разобраться, что к чему, но, коснувшись ствола, понимаю, что в ней нет нужды. Это дерево буквально кричит.
– Оно чувствует то же, что и она, – шепчу я. – Оно тонет в ее чувствах.
– А что с ней не так? – спрашивает Иден, но, судя по ее тону, ей не очень-то хочется узнать ответ на этот вопрос.
– Она уже очень давно тоскует по своей паре, – тихо и мрачно отвечает Хадсон, и я ощущаю тревогу.
Не на это ли я обрекаю Джексона, коль скоро узы нашего сопряжения были разорваны? Не это ли случится со мной, если Хадсона посадят в тюрьму, а я не отправлюсь туда вместе с ним?
В любом случае это ужасно. Это сокрушает душу.
– Возможно, нам лучше уйти, – говорю я, отойдя от дерева. Мне не по себе.
– Уйти? – Флинт смотрит на меня, не веря своим ушам. – Да ведь именно за этим мы и явились сюда.
– Я знаю. Просто… – Если честно, мне не хочется встречаться с ней лицом к лицу. Я помню, каково мне было, когда Коул разорвал узы моего сопряжения с Джексоном – тогда я едва смогла заставить себя подняться с земли. Я не хочу это вспоминать, не хочу в это погружаться.
Да, теперь у меня есть Хадсон. Но от этого все стало еще страшнее. Потеряв Джексона, я едва не умерла. Так что же будет, если я потеряю и ту свою пару, которая была предназначена мне судьбой?
Мне хочется бежать куда глаза глядят. Мне тошно от душераздирающих воплей этого дерева, так что не знаю, смогу ли я выдержать общение с Фейлией напрямую.
Хадсон обнимает меня рукой за талию, угрюмо смотрит на дерево, и я знаю – он понимает, о чем я думаю. Что я чувствую. Он прижимает меня к себе и шепчет:
– Я с тобой. Я тебе обещаю.
– Я знаю, – отвечаю я, чувствуя его тепло. Чувствуя, как оно согревает мою душу.
Хорошо бы знать, сколько это продлится. До скончания времен, как гласят все предания об узах сопряжения? Или это всего лишь еще одна несбыточная мечта, которую кто-то может отнять у меня в любой момент?
Но сейчас не время для таких переживаний, я подавляю в себе сомнения и смотрю на Хадсона, приклеив к лицу улыбку.
– Да ладно, у меня все хорошо.
Но он не ведется ни на мои слова, ни на улыбку. И только сжимает меня еще крепче, словно пытаясь передать мне свою уверенность.
Тем временем остальные пытаются придумать, как взобраться на дерево, которое явно этого не хочет.
И на этот раз дело не ограничивается движением лестницы вверх – когда на дерево пытается взобраться Флинт, две нижние платформы закрываются кусками старой-престарой кожи.
А когда это пытается сделать Хадсон, дерево сбрасывает на наши головы сотни маленьких шишек.
А стоит мне коснуться дерева, оно кричит так громко и надрывно, что я сразу отдергиваю руку.
И все это время Фейлия продолжает плакать.
– Какого черта? – опять восклицает Флинт.
– По-моему, она не хочет вас видеть, – говорит Лука.
– Но это нужно нам, – отзывается Иден, и голос полон досады от сознания нашего бессилия. Она наполовину обходит ствол, подойдя туда, откуда доносится плач. Там, на третьей платформе от земли, сидит женщина в сером и рыдает.
– Эй! – кричит Иден, но не получает ответа.
– Эй, послушайте! – присоединяет свой голос Флинт, приложив ко рту ладони, сложенные рупором.
Опять ничего.
– Простите, что мы вас беспокоим, – кричу я, – но не могли бы вы уделить нам время?
Опять ничего.
В конце концов Луке надоедает ждать, и он запрыгивает на платформу. Но как только он оказывается на ней, ее пол опрокидывается и сбрасывает его вниз.
Хотя в этом, скорее всего, и нет нужды – вампиры всегда приземляются на ноги, – Флинт подбегает и подхватывает его. Лука улыбается и громко шепчет:
– Мой герой!
Мы все это слышим.
Флинт смущенно краснеет, но расплывается в улыбке.
– Не сработало, – говорит Мекай. – Здорово это дерево сбросило тебя с платформы.
Лука смеется.
– Да уж.
– И что теперь? – спрашиваю я, потому что нам действительно необходимо поговорить с Фейлией. А значит, мы должны каким-то образом преодолеть необыкновенную систему охраны этого дерева.
Вот только когда мы обходим дерево по кругу, пытаясь понять, как преодолеть его защиту, до меня доходит, что плач прекратился. Я поднимаю глаза и вижу высокую женщину в серой фуфайке и длинной серой юбке, которая медленно спускается по лестнице.
По-видимому, Фейлия решила спуститься к нам сама.
Глава 60. Участь, которая хуже смерти
Она ничего не говорит, пока не доходит до самого низа, а когда наконец говорит, голос ее от долгого молчания звучит так хрипло, что я едва могу разобрать слова.
Никаких упреков по поводу наших криков, никаких вопросов о том, почему один из нас решил запрыгнуть в ее дом, ничего, кроме вежливой улыбки и печальных серых глаз, в которые тяжело смотреть.
– Простите, что мы вас беспокоим, – говорю я, выйдя вперед и протянув ей руку. – Меня зовут Грейс, а это мои друзья. – Я не представляю их ей, потому что вполне очевидно, что ей все равно.
Она смотрит на мою руку, затем протягивает свою, чтобы пожать ее. Но тут ее дом вмешивается опять и поднимает лестницу, на которой она стоит, так что ее рука оказывается далеко от моей.
Фейлия смотрит с чуть заметной улыбкой.
– Простите. Этот дом очень печется обо мне и моих девочках.
– По-моему, он потрясающий, – говорю я, и так оно и есть, я действительно так думаю. Я даже представить себе не могла, что такой дом вообще может существовать.
– Его для меня построила моя пара. – Она щурит глаза, и ее смуглое лицо немного бледнеет. – Каждая часть этого дома может открываться так, что ее пространство увеличивается или, наоборот, закрывается – это делается с помощью блоков и рычагов. Моя пара хотела, чтобы он был безопасным убежищем для меня и детей, но теперь дерево использует магию земли, чтобы нас оберегать. Он не только кузнец, он куда больше.
– Разумеется, – соглашается Хадсон, вглядываясь в затейливую резьбу на перилах. – Его мастерство невероятно.
– Верно. Но эти картинки создал не он.
– О, извините. – Хадсон смущен. – Вы…
– Их создал дом. – В ее глазах вспыхивают чуть заметные огоньки. – Для моей пары, чтобы по возвращении он смог увидеть все то, что пропустил.
Теперь я понимаю, зачем нужны эти резные картинки. Две девочки рвут яблоки, учатся плавать, танцуют в лесу. Это предназначено для их отца, чтобы показать ему, как они росли.