Он звучно целует ее в макушку, но она только закатывает глаза.
– Кто сказал, что тут есть что-то и для тебя?
– Как кто? То сообщение, которое ты прислала мне пять минут назад и в котором говорилось, что я должен немедля идти в комнату Грейс. – В качестве доказательства он показывает свой телефон.
– Должно быть, тогда моим телом завладел кто-то другой, – парирует она и сразу же кидает в его сторону завернутый сэндвич.
Вошедший Хадсон ловит его перед самым носом Флинта.
– Иден, тебе не следовало так стараться, – сухо замечает он.
– Приятель, – Флинт щурит глаза, – отдай мне сэндвич, и никто не пострадает.
– Я уже трясусь от страха. – Хадсон поднимает сверток – и его рука не дрожит.
Я кидаю Флинту огромный ломоть чизкейка.
– Съешь сначала десерт. В конце концов ему надоест мучить тебя.
– Ты так думаешь? – с сомнением в голосе спрашивает Флинт.
– Когда речь идет обо мне, он довольно быстро перестает валять дурака.
– Это потому, что он не хочет, чтобы его пара ненавидела его, – возражает Флинт, отломив вилкой кусок чизкейка. – Но если его возненавижу я, ему будет плевать.
– Это точно, – соглашается Хадсон, плюхнувшись рядом со мной на кровать.
Я начинаю предлагать ему чизкейк – я даю только те советы, которым готова следовать сама, – затем краснею, поняв, что я делаю.
– Прости, я… забыла.
Он качает головой.
– Ничего страшного. – Но когда он смотрит на меня, в его глазах есть нечто такое, от чего меня обдает блаженным теплом.
– Так что будет сегодня вечером? – спрашивает Мэйси, время от временя закидывая в рот картошку фри. – И что нам надо надеть? Мы будем гулять или…
Флинт смеется.
– Вероятно, гулять мы будем не так уж много. Но надень что-нибудь удобное – и возьми куртку.
Мэйси гримасничает.
– Это мне ни о чем не говорит.
– Я знаю. – Он выглядит очень довольным собой.
– Лука, сделай что-нибудь со своим бойфрендом, – хнычу я.
– Я с ним уже много чего делал, – отвечает Лука. – Так что тебе надо выражаться поконкретней.
– Да ладно! – Флинт смущен, но одновременно явно доволен, а Мэйси прыскает со смеху… как и все остальные.
Иден говорит:
– Как мило, – затем забивается с Лукой, который тоже определенно очень горд собой.
А я смотрю на все это с широченной улыбкой на лице. Потому что об этом я вчера и говорила Нури. Вот за что я борюсь. И если придется – умру.
Глава 90. Выше только небо
– Это невероятно, – говорит Мэйси три часа спустя, когда мы в сгущающихся сумерках идем по Таймс-сквер. Солнце вот-вот зайдет, и все вокруг выкрашено в фиолетовые и синие тона.
– Да, невероятно, – соглашаюсь я, поскольку есть нечто сюрреалистичное в том, что я гуляю по Нью-Йорку всего за неделю до выпуска из старшей школы. И не просто по Нью-Йорку, а по самой знаковой его части: по Таймс-сквер и Бродвею.
Моя мать была фанаткой бродвейских мюзиклов и часто говорила мне, что летом, после того, как я окончу школу, мы проведем неделю в Нью-Йорке и сходим на «Гамильтона» и «Чумовые сапоги» или на какие-то другие мюзиклы, которые придутся нам по вкусу. И теперь, когда я перед самым окончанием школы оказалась здесь, но без нее, мне грустно.
Весь день я пыталась не обращать внимания на эту грусть – в этом мне помогали мысли о Хадсоне и Нури, – но теперь, когда я стою перед Театром Ричарда Роджерса, где идет «Гамильтон», я не могу не думать о маме. Не могу не думать о том, как она напевала песни из мюзиклов на кухне, раскладывая на столе травы и цветы для своих чаев. Не могу не думать о том, что через несколько дней, перед выпускным она не будет причесывать меня.
Не могу не думать о том, как мне ее не хватает… и о том, сколько вопросов мне хотелось бы ей задать об этом новом мире, в котором я теперь живу, включая вопрос о том, знала ли она. Если да, то почему она ничего мне не сказала?
Большую часть времени я учусь жить без них. Но порой меня вдруг настигает печаль, как это случилось сейчас, когда боль пронзает и накрывает меня всю.
– Ты его когда-нибудь видела? – спрашивает Хадсон, и до меня доходит, что я слишком долго стояла, уставившись на фасад театра.
– Нет. – Я отворачиваюсь и шарю глазами по Таймс-сквер в попытке сосредоточиться на чем-нибудь другом.
– Эй, ты в порядке? – Беззаботность в тоне Хадсона сменяется тревогой.
– Да, – отвечаю я, потому что так оно и есть.
Потому что так должно быть.
– А что теперь? – осведомляется Мэйси, глядя вместе со всеми на неоновое разноцветье Таймс-сквер. На стенах сияют афиши, картинки размером с небольшое здание. Везде люди, машины, улица полна голосов и звуков автомобильных гудков. Это организованный хаос, который на самом деле не так уж организован, но почему-то все равно работает.
Я смотрю на тысячи прохожих и думаю об одном: каким образом здесь может проходить ежегодный праздник драконов?
– Думаю, нам надо дождаться Флинта, – говорит Иден, втиснувшись между продавцом хот-догов и таксистом, который спорит с пассажиром.
– Да, но как это устроить? – удивляюсь я. – Ведь здесь так много народу.
– Да, много, – вторит мне Мэйси.
– Я уверен, что у драконов есть какой-то козырь в рукаве, – предполагает Лука. – Иначе какой смысл приглашать нас сюда?
– Я знаю, – соглашается Мэйси. – Но где же они?
Мы стоим в середине улицы и смотрим на отели «Нью-Йорк Дабл-Ю» и «Марриотт-Маркиз», а также на несколько других зданий, названия которых я не стала искать в интернете. Изрезанное крышами небоскребов небо над нашими головами расцвечено оранжевым и фиолетовым, и я не могу избавиться от чувства, что драконы где-то рядом и просто чего-то ждут. Но чего?
– Вон он! – Лука указывает на запруженный людьми пятачок перед рестораном «Джуниорз», и я действительно вижу Флинта, пробирающегося сквозь толпу с широкой улыбкой на лице.
– Извините, что заставил вас ждать, – говорит он, подойдя. – Я задержался, помогая Двору с последними штрихами, но теперь все путем. Вы готовы?
– И еще как, – отвечает Мэйси. – Но где это?
Он подмигивает ей.
– Пойдемте. Я вам покажу. – И входит в дверь отеля «Мариотт-Маркиз».
Мы переглядываемся, но в конце концов входим вслед за ним через вращающуюся дверь.
Хадсон шагает рядом со мной, засунув руки в карманы, и вид у него при этом такой, будто он делал это уже много раз. Мои брови взлетают вверх, и я шепчу:
– Ты что, уже бывал на этом празднике?
Он встречается со мной взглядом и улыбается.
– Ну конечно.
Остальные обгоняют нас, и я поворачиваюсь к Хадсону и широко улыбаюсь.
– Тогда ты можешь мне сказать. Праздник проходит здесь?
– В каком-то смысле да, – отвечает он и, по-моему, упивается этой таинственностью.
– Неужели ты мне даже не намекнешь?
– Не-а. – Он ухмыляется.
– Ты болт, ты это знаешь?
– Я не болт, но он у меня в порядке, – отвечает он, подмигнув мне.
Мне нечего на это ответить. У меня вспыхивают щеки, и я бы погрешила против истины, если бы сказала, будто не замечаю, что наши отношения изменились. На самом деле это случилось в подвале. Мы ходили вокруг да около, избегая говорить о том, что произошло между нами, но мы знали… что скоро придется заканчивать игру.
Мы догоняем остальных, доезжаем на стеклянных лифтах на сорок пятый этаж и, выйдя, видим под собой весь отель. Не знаю, в чем тут дело, но драконам явно нравится высота.
Здесь нет бальных залов, только гостиничные номера, и я в полном замешательстве, поскольку не понимаю, как праздник может проходить в гостиничном номере – даже в большом номере, а мы идем именно в такой. Я все понимаю, когда Флинт открывает дверь с помощью карточки-ключа. Это помещение поистине огромно.
Здесь полно гостей, они пьют шампанское, едят закуски, смеются и явно отлично проводят время. Это больше похоже на обычную вечеринку, чем на празднество, во всяком случае, так кажется до тех пор, пока Флинт не подводит нас к одному из громадных окон, выходящих на Таймс-сквер, и не спрашивает:
– Вы доверяете мне?
– Нет, – тут же отвечает Хадсон. – Нисколько.
Мы все смеемся, и Хадсон смотрит на нас с таким видом, будто он понятия не имеет, почему мы так реагируем. Но в глубине его глаз я вижу смех, несмотря на совершенно серьезное выражение лица.
– Ну тогда это вам точно не понравится, – говорит Флинт, прикладывает ладонь к стеклу… и оно исчезает. И мы вдруг оказываемся на краю зала на сорок пятом этаже над Таймс-сквер без какого бы то ни было барьера между нами и пустотой, в которую мы можем рухнуть и полететь навстречу смерти.
И тут Флинт делает шаг и оказывается в воздухе.
Глава 91. Над Бродвеем
Лука пытается удержать его, но промахивается и тоже выпадает из окна.
Мэйси истошно кричит, когда он падает, и вскоре вокруг нас собирается ползала, все они наблюдают, как Лука растянулся в пятистах футах над Таймс-сквер. Потому что он не падает. Он просто висит в воздухе у ног Флинта.
– Все в порядке, малыш, – говорит Флинт и помогает ему встать, а гости хихикают. Потому что каким-то образом – хотя я не понимаю, каким именно – Флинт и Лука буквально ходят по воздуху.
Как и многие другие гости, которые, видимо, решили покинуть зал. Тридцать или сорок из них толпятся в воздухе над Таймс-сквер, по-прежнему держа в руках украшенные драгоценными камнями бокалы с шампанским.
Может, это потому, что они драконы? Но сейчас ни у одного из них не видно крыльев. К тому же рядом с Флинтом стоит Лука, а он не способен летать.
– Что тут происходит? – спрашивает Мэйси, облекая в слова вопрос, которым задаемся мы все.
– Выходите сюда и все увидите сами, – отвечает Флинт. И хотя я не вполне уверена в том, что верю его словам, я решаю сделать то, что он предлагает. В худшем случае я начну падать, но у меня же есть крылья, так что я не разобьюсь.
Сойд