— f — Как бы не так! Мятежники делают все, что пожелают, миссис Камерон! — воскликнул он.
— Нет, я ни за что не позволю…
— Как же я забыл? Подобные сцены ты разыгрываешь только при определенных условиях… только тогда, когда твои рафинированные благородные янки ждут рядом, притаившись где-нибудь в чулане. Не поискать ли мне их? Может быть, кто-нибудь прячется в шкафу в моей спальне?
Келли застыла на месте и изо всех сил ударила его по щеке. И тут же едва не закричала от испуга, потому что, швырнув ее на кровать, он вытащил из пожен свою кавалерийскую саблю. Кончик сабли коснулся ее груди, и она вздрогнула от холода и страха.
— Жаль, Келли, что я не могу располосовать тебя пополам. — Дэниел провел кончиком сабли по ребрам, затем вдоль живота. — Хорошо бы вскрыть эту красивую оболочку и заглянуть, что там делается в твоем сердце. Может, попробовать?
Он замолчал. Она, дрожа всем телом, все-таки не отвела взгляда.
«Что ты там обнаружишь, любовь моя? Что я люблю тебя, хочу и что мне нечем защищаться, когда ты воюешь со мной еще более жестоко, чем со своими врагами-северянами на поле боя?»
Черт бы его побрал!
Он не посмеет причинить ей боль. По крайней мере в этом она уверена.
Оттолкнув рукой саблю, Келли послала его туда, куда, по ее мнению, он должен убираться.
Дэниел только рассмеялся. Сабля, ножны и одежда полетели на пол рядом с кроватью.
— И не мечтай, что ты ляжешь в эту постель, Дэниел Камерон! Только посмей…
Он посмел.
Горячий как огонь, он навалился на нее всем телом. Она почувствовала, как ее подхватывает горячая волна желания.
— А если посмею?
— Я закричу.
— Кричи.
Его шепот ласкал ее губы. И никогда еще Келли не испытывала такой сильной страсти.
— Ну что ж ты не кричишь?
— Негодяй, — прошептала она в ответ.
Его губы коснулись ее губ. На сей раз она не сопротивлялась, а ответила на его поцелуй, изнывая от сладкой истомы.
А Дэниел уже ласкал ее плечи, ключицы, груди, наслаждаясь каждым своим прикосновением.
Вот он перевернул ее, и его губы заскользили вниз вдоль позвоночника.
— Ты хотела притвориться? Давай притворимся. Притворимся, что ты меня любишь, что у тебя сердце разрывается при мысли о моем отъезде. Давай притворимся…
Да, он знал толк в поцелуях и ласках и делал это очень умело. Говоря, он не переставал осыпать ее поцелуями.
— Притворимся, что я солдат-янки и придерживаюсь одних с тобой убеждений. — Его шепот возбуждал ее еще сильнее. — Что когда я уйду, ты будешь плакать дни и ночи напролет. Что любишь меня сейчас всем сердцем и все мои прикосновения сохранишь в памяти на долгие дни, что нам предстоит провести в разлуке.
Губы его скользили по всему ее телу. Она уже сгорала от желания, огонь которого он так искусно разжег и поддерживал.
Дэниел вновь перевернул ее на спину и встретился с ней взглядом.
— В одном нам не надо притворяться, любовь моя. Я на самом деле хочу тебя, Келли. Видит Бог, я тебя хочу!
Черноволосая голова задержалась на ее груди.
Келли тихо вскрикнула, сама отыскала его губы, а затем стала целовать его мускулистые плечи и грудь. Он судорожно втянул в себя воздух, а она, расхрабрившись, продолжала ласки с утроенной силой.
Дэниел вдруг обнял ее, и они вместе упали на постель. Чистые, прохладные простыни приняли их в свои объятия. Келли и Дэниел полностью отдались страсти.
На небе высыпали звезды, тьма отступила. Она медленно вернулась с небес на землю. Взмокший, разгоряченный, он опустился на нее всем телом. Хорошо было лежать так, в объятиях друг друга, ненадолго утолив свою страсть!
Спустя какое-то время она вновь поддалась искушению: усевшись на него верхом, наклонилась вперед, игриво касаясь тела волосами.
— Давай притворимся, — тихо прошептала она. — Притворимся, что ты меня любишь. Что страстно желал этой ночи, прежде чем уехать на войну. Что будешь вспоминать обо мне днем и ночью. И на поле боя будешь сражаться с моим именем на устах. Дэниел, давай притворимся…
Она замолчала, встретившись с ним взглядом.
— Притворимся, любовь моя, — прошептал он в ответ и, обняв ее, подмял под себя. Она тихо вскрикнула, пораженная его способностью неизменно возбуждать ее, целуя именно там, где нужно.
Они снова слились воедино. И даже злые демоны войны не могли разъединить их, потому что земные дела отступили. Снова достигнув высот наслаждения, она медленно, очень медленно опускалась на землю.
Веки ее почему-то отяжелели. Говорить ничего не хотелось, ибо страшно было рассеивать чары. Голова ее покоилась у него на груди.
Он крепко сжимал ее в объятиях.
Спустя мгновение Келли уже сладко спала.
Дэниел проснулся с первыми лучами зари. Он сразу все вспомнил, почувствовав, что она рядом, и, затаив дыхание, принялся изучающе разглядывать жену.
Вот золотисто-каштановые волосы, вот ее ангельское лицо, безмятежное во сне и такое нежное, такое красивое! А это точеное, цвета слоновой кости тело! Этим утром каждый его изгиб, каждая выпуклость казались такими невинными и в то же время такими соблазнительными! Его ангелок мирно спал.
Он осторожно поднялся, стараясь не разбудить ее неловким движением.
В гардеробе нашел новую военную форму, о которой позаботилась Криста.
По сравнению со всеми остальными в своем отряде он будет обут и одет по-королевски.
Дэниел пристегнул ножны и немного постоял у кровати.
Может быть, следовало разбудить ее и извиниться за то, что все это время он вел себя как последний осел. Извините, мол, миссис Камерон, но, возможно, мы, офицеры-южане, время от времени все-таки теряем чувство меры.
Нет. Он не станет ее будить. Слишком уж сладок был их мир притворства.
Дэниел торопливо спустился в кабинет, нашел коробку с платьем, потом вернулся в спальню и застыл на мгновение. Но не прикоснуться к ней он не мог. Наклонившись, он откинул волосы с ее лица и поцеловал в лоб. Келли так и не проснулась.
С сожалением покинув ее, Дэниел зашел в детскую. Ему вдруг захотелось схватить сынишку на руки, но он удержался.
Как и его мать, Джард крепко спал.
Подошла Джейни, сказала, что завтрак готов. Он рассеянно кивнул. Солнце уже поднялось. Пора было уходить.
Келли проснулась только через несколько часов.
Она вздрогнула и инстинктивно пошарила рукой рядом.
Дэниела не было.
В изножье кровати белело свадебное платье с вышитыми красными цветочками.
Часть 4СОЛДАТ ВОЗВРАЩАЕТСЯ С ВОЙНЫ
Глава 25
Дэниелу казалось, что осенью 1863 года по всей территории Виргинии идет сплошная игра в кошки-мышки с янки. Войска то продвигались вперед, то отступали, ввязываясь в стычки, то затевали перестрелки.
За последнее время обе стороны вели себя подозрительно спокойно.
И как всегда, затишье казалось зловещим.
Вскоре после того как Дэниел возвратился в свой полк, к нему пожаловал посетитель — красивый высокий капитан кавалерии из виргинского вооруженного отряда. Камерон как раз колдовал над картой местности, когда капитан вошел в штабную палатку. Внешностью он здорово смахивал на Джорджа Кастера, у которого тоже были длинные белокурые волосы, пышные усы и аккуратная бородка. Он был молод, лет двадцати с небольшим.
— Полковник Камерон?
— Да. — Дэниел укоризненно взглянул на него: кто он такой и почему отрывает его от дела?
Молодой человек держался несколько скованно и явно нервничал. А ведь он был крепким и явно уверенным в себе парнем, которого женщины наверняка считают настоящим красавцем.
— Слушаю вас, капитан. Чем могу быть полезен? — Дэниел откинулся на спинку стула.
— Меня зовут Лейм Макглоски, сэр. Я уже довольно давно пытаюсь вас разыскать. Я… — Он набрал в легкие побольше воздуху и разом выпалил:
— Я хочу просить руки вашей сестры, сэр. И поскольку ваш старший брат находится во вражеской армии, я пришел к вам.
Жаль, что Джесса отнесли к стану врагов, хотя это была чистая правда. Впрочем, молодой капитан выглядел таким наивным, что Дэниел воздержался от резких замечаний.
— Значит, вы и есть тот самый Лейм Макглоски? — Поднявшись с места. Камерон обошел стол и, пожав юноше руку, внимательно посмотрел на него. В выражении его лица доминировала добропорядочность.
— Я не хотел обижать вас, сэр. Криста предупредила меня, что всем сердцем любит всех членов своей семьи, и я обещал ей, что, как бы ни относился к северянам, свои мысли оставлю при себе, если мне придется встретиться с полковником Камероном-янки. Поверьте, полковник.
— Я так и понял. — Видимо, в семье Макглоски подобной проблемы не существовало и все в их доме принадлежали к одному лагерю.
Дэниелу вдруг вспомнилось, как Джеб Стюарт, узнав, что его тесть решил остаться сторонником Союза, предупредил кого-то из членов своей семьи, мол, однажды тот пожалеет об этом и с тех пор будет жалеть постоянно. Правда, Джеб говорил также, что скорее умрет, чем проиграет войну. Он так разозлился на своего тестя, что даже дал другое имя своему сыну, который был назван в честь деда. И Филипп Сент-Джордж Кук Стюарт стал зваться Джеймсом Эуэллом Брауном Стюартом II.
Дэниел совсем запутался в своих чувствах. Он никогда не испытывал ненависти к Джессу, никогда на него не злился.
Временами он даже оправдывал его решение.
За долгое время разлуки Дэниел не раз вспоминал слова Келли насчет того, что рабство — это противозаконно.
Северяне свели разногласия к вопросу о рабстве. Он же всем сердцем верил, что вся его Виргиния борется за права штатов.
Однако вынужден был признать, что южные штаты боролись-таки за право сохранить прежний образ жизни, то есть рабовладение.
— Сэр?
— Прошу прощения, я задумался.
— Надеюсь, Криста говорила вам…
— Ну как же, как же, сэр, разумеется.
— Полковник, хотелось бы сказать вам, что я из добропорядочной семьи и у нас довольно большая ферма в Норфолке.