Такого она еще никогда не слышала.
— А ты попытайся, — сказала она, улыбнувшись, когда он оторвался от ее губ.
— Я люблю тебя больше жизни, люблю всем сердцем, всей душой… — начал он, снова целуя ее.
Он шептал о том, как мечтал о ней долгими ночами вдали от нее. Как, закрывая глаза, видел ее во сне, видел, как она бежит к нему. И о том, как ему Хотелось ей верить.
Сколько раз он представлял себе ее здесь, в Камерон-холле, рядом с собой. Представлял себе, как ветерок, налетевший с реки, играет ее волосами, как тихо журчат внизу воды реки. Он представлял себе аромат жимолости в воздухе, густую зеленую траву и ее, сбрасывающую одежду и опускающуюся на землю подле него.
Платье Келли вдруг оказалось на полу возле ее ног. А ее дрожащие пальцы торопливо отстегивали пряжку ножен. Сабля была отложена в сторону.
Потрепанный серый мундир тоже оказался на полу.
На какое-то мгновение они застыли друг против друга. На небе наконец появилась луна и залила комнату призрачным светом. Келли всем своим телом почувствовала со я прижалась к нему. Ее любимому…
Она прикоснулась губами к его ключице, потом к упругим мышцам на груди, потом губы скользнули ниже, она потерлась лицом о живот. Губы скользнули еще ниже, пока его хриплый возглас не остановил дальнейшее продвижение. Не в силах сдерживать дольше охватившее его страстное возбуждение, он подхватил ее на руки, крепко прижал к себе и уложил на кровать.
Не прошло и нескольких секунд, как они слились в любовном экстазе и унеслись в свой волшебный мир, возмещая пустоту одиноких ночей, проведенных в разлуке. Все вокруг перестало существовать, остались только нежный шепот и страстные поцелуи двух изголодавшихся друг по другу — и по любви — людей.
Дэниел почувствовал, как содрогается ее тело. Руки его лихорадочно ласкали ее плечи, бедра, он еще плотнее прижал ее к себе. Достигнув наивысшей точки наслаждения, он услышал, как бешено бьется ее сердце, и опустил голову ей на грудь.
Наконец он поднялся и поцеловал ее в губы. Она улыбнулась и вся затрепетала. Он вгляделся при лунном свете в это совершенное создание природы. Разгоревшееся личико с изящным овалом обрамляло золотистое пламя волос. Длинные блестящие локоны подчеркивали каждый изгиб ее тела, ее прекрасную грудь, ее бедра. Глаза любимой серебрились в лунном свете. Как же он перед ней виноват!
Сколько же он заставил ее пережить за долгие месяцы войны! Он притащил жену сюда и бросил одну в стане ее врагов. Тем не менее она здесь осталась. Поехала в Ричмонд. Сохранив в своем сердце преданность идеалам северян, она ради него отодвинула на задний план то, во что верила.
Все это время он причинял ей глубокую боль своим недоверием.
Вздрогнув, он снова опустил голову ей на грудь.
— Прости меня, — прошептал он.
Она приподнялась и снова крепко обняла его. В их волшебном мире происходили чудеса.
— О, Дэниел, я так тебя люблю.
Они снова начали покрывать друг друга поцелуями. Он говорил ей, как она красива, а она, рассмеявшись, прошептала, что он тоже красив.
— Солдаты-мятежники никогда не бывают красивыми, — возразил он.
— Но ты действительно красивый! — воскликнула она и, несмотря на его протесты, стала рассказывать ему о том времени, когда он лежал в лихорадке. — Я то и дело обтирала тебя холодной водой. Пришлось снять с тебя военную форму. К тому времени я еще не очень долго была вдовой, но меня буквально заворожили твои широкие плечи. — Келли погладила его плечи и прикоснулась к ним губами, потом снова заглянула ему в глаза. — Ты был такой мужественный, такой красивый! Я тогда подумала, что еще никогда не видела такой мускулатуры, такого подтянутого живота и тренированных бедер. И таких ног… — Она помедлила, потом, наклонившись еще ниже, поведала, как хороша часть его тела, расположенная между ног, и как ей хотелось прикоснуться к ней.
Она его рассмешила и снова разожгла в нем желание.
Подчинившись страстному влечению, они вновь занялись любовью.
Так прошла вся ночь. Они засыпали, просыпались, занимались любовью и снова засыпали.
Дэниел впервые горько пожалел о тем, что ему придется возвращаться на войну.
Войну они проигрывали. Нет, уже проиграли, поправил он себя. Им удалось отстоять Ричмонд. На поле боя они умели дать достойный отпор янки. Они изначально были более ловкими, более умелыми. Многие из них получили специальное военное образование. Но и янки были не из трусливых. Нет, трусами их не назовешь. И на их стороне был численный перевес. А на Юге скоро начнется голод. И из Европы помощи ждать не приходится.
«Да, война проиграна, но я вернусь на войну, потому что этой мой долг, — сказал он себе и еще крепче сжал жену в объятиях. — Господи, сделай так, чтобы я вернулся, чтобы мы пережили все это».
Келли шевельнулась и вновь медленно начала любовную игру. Чувственная, соблазнительная, искушающая каждым своим движением, она приподнялась и, наклонившись, поцеловала его. И начала двигаться неспешно, вкрадчиво, словно приглашая на танец…
Дэниел быстро воспламенился и, взяв инициативу в свои руки, стал агрессивен, нетерпелив, стремясь перелить в нее жизненные соки, пока не упал рядом, полностью обессиленный.
Настало утро. В комнату проникли первые лучи солнца.
Келли спала. Он соскользнул с кровати и, не одеваясь, подошел к окну. Осторожно отогнув уголок шторы, выглянул наружу.
Келли внезапно проснулась, почувствовав, что его нет рядом.
— Дэниел! — машинально произнесла она его имя.
Он почему-то притаился у окна и внимательно смотрел вниз. Увидев, что она проснулась. Камерон молча приложил к губам палец.
— Что случилось? — спросила она одними губами.
Он вернулся к кровати и, глядя на нее сверху вниз, тихо сказал:
— Там янки.
Янки. Не их братья. Стоило ему ей поверить, стоило им заняться любовью, как тут же появились враги.
Наклонившись к нему, Келли пробормотала, задыхаясь от волнения:
— Дэниел, я не…
— Тшш! — Он зажал ей рот поцелуем. С печалью? С сожалением? С мучительной горечью? — Одевайся, Келли. Быстро. — Сам он уже натягивал брюки и сапоги. Потянувшись за саблей и пистолетом, бросил:
— Предупреди всех в доме, а я выйду наружу и оценю обстановку.
— Выйти к ним? Дэниел, останься лучше в доме. Пусть с ними поговорит Джесс.
— Келли, это не друзья Джесса. Это, несомненно, враги.
Они собираются поджечь дом, — тихо проговорил он. — Я должен их остановить.
— Но как?
— Келли, там твой старый приятель, Эрик Дабни. Я видел.
Одевайся скорее.
С этими словами он повернулся и исчез за дверью.
Глава 28
Келли, кое-как застегнув блузку, выбежала из спальни и вихрем промчалась по коридору в детскую, решив сначала убедиться, что с детьми все в порядке.
Джейни, атласная черная кожа которой приобрела от испуга землистый оттенок, стояла возле детских кроваток, в которых сладко посапывали маленькие Камероны.
— С ними все в порядке, миз Келли. Никто не посмеет и пальцем тронуть этих мальчиков, клянусь жизнью, — пообещала она.
Келли не хватало воздуха.
— Нам… нам, возможно, придется спешно унести их отсюда, — сказала она Джейни. — Куда пошел мой муж?
— Он спустился вниз, миз Келли. Он двигался тихо-тихо, чтобы застать их врасплох.
У Келли бешено колотилось сердце. Эрик Дабни хочет поджечь Камерон-холл! И во всем виновата она. Он явился сюда, потому что ненавидит Дэниела, а ненавидит он его из-за нее.
Она открыла дверь в коридор. Может быть, поговорить с ним? А вдруг она хоть что-то сможет сделать?
Келли порывисто обняла Джейни.
— Прошу тебя, не спускай глаз с мальчиков!
Она добежала до портретной галереи. Казалось, все Камероны прошлых поколений теперь с упреком смотрят на нее.
Спустившись по лестнице, она чуть не вскрикнула от неожиданности, наткнувшись на высокого здоровяка, который схватил ее за плечи.
— Черт возьми, Келли, здесь появился Дабни! — воскликнул Джереми.
— Знаю, — удрученно сказала Келли.
— Ну, я сейчас скажу пару ласковых этому сукину сыну! — гневно заявил брат.
— Бесполезно, — послышался голос, и из глубины коридора появился Дэниел. — Джереми, сколько солдат ты насчитал?
— Не менее роты. По сравнению с ними нас слишком мало.
— Не забудь, ты не можешь стрелять в них, — категорически заявил Камерон-младший. — Джесс тоже не может.
— Но…
— Если только мы не перебьем их всех до единого, каждый из вас рискует быть потом повешенным как предатель. Если, конечно, вы к тому времени останетесь в живых.
— Сэр… — начал было Джереми, но его прервала Криста, бегом спускающаяся по лестнице с большим револьвером в руках.
— Дэниел! Их там несколько десятков!
— Человек двадцать, не больше, — поправил Джереми, окинув ее взглядом, и обратился к Дэниелу:
— Я знаю Дабни.
Знал его еще до войны. Он захватил с собой роту, не менее двадцати человек. Похоже, он не пользуется авторитетом. Его люди подают рапорты о переводе в другие подразделения. Солдаты у него слишком часто гибнут.
— Спасибо за сообщение, — кивнул Дэниел.
— Послушайте, — произнес Джереми, — у меня с ним свои счеты.
— Джереми, не вздумай вступать в бой с янки! А ты, Криста, не размахивай этим чертовым револьвером, пока я не скомандую.
— Но тут полно янки — и внутри, и снаружи! — возразила Криста. — Не понимаю, что случилось с нашим управляющим. Он предупредил бы нас, если бы смог. Он бы им показал… — Она умолкла с самым несчастным выражением лица.
По лестнице торопливо спускался Джесс Камерон, на ходу заряжая пистолет.
— Что, черт возьми, ты собираешься делать? — вскричал Дэниел, взглянув на брата.
— Они напали на мой дом! — воскликнул Джесс. — И я прекрасно понимаю, что такого приказа они не получали.
— Но тем не менее они янки. И ты не можешь стрелять в них! Если ты вступишь в бой со своими, трибунала тебе не миновать!