— Думаю, это отличный вопрос, — произнесла она, отвернувшись. Сиара не знала, как реагировать на его слова. Его хрипловатый тон заставил сердце забиться сильнее, колотясь о рёбра, пока пыталась осознать, что чувствовала к нему. Она никогда никого так не хотела, как его сейчас.
Сиара вообще не ожидала встретить кого-то, с кем могла бы быть близка. Не из-за того, что пришлось пережить, или того, что любой, кто прикоснётся к ней, всколыхнёт воспоминания о годах боли из-за пыток отца. Но Блейн прикоснулся к ней, и всё исчезло — боль, воспоминания… они просто исчезли. Когда он прикасался к ней, она не могла насытиться им, и это пугало.
Она смотрела, как он взял бокалы и протянул один ей. Дрожащими руками она приняла его, встретившись взглядом с Блейном, затем они вместе поднесли бокалы к губам и проглотили светящуюся жидкость. Когда она осушила свой, Блейн забрал бокал, вновь налил жидкость и опустил на стол. Затем медленно снял доспехи и положил их на край кровати, обнажив загорелую грудь. У Сиары пальцы зудели от желания проследить каждый контур мышц, которые пожирала глазами. Она сжала кулаки по бокам, сопротивляясь необходимости делать то, что требовал разум. Тело Сиары полыхало от одного вида того, как Блейн медленно раздевается под её жадным взглядом. Он не торопился, словно впервые обнажался перед ней. Когда остались лишь брюки, он остановился, мешкая, и поднял океанически-голубые глаза на неё в безмолвном вопросе.
Сиара подняла дрожащие руки к изящному верху платья, намереваясь снять его, но Блейн покачал головой, останавливая.
— Я хочу раздеть мою королеву, прежде чем взять её, — хрипло прошептал он. — Пей, тебе это понадобится, — прохрипел он, и его голос дрогнул, когда он спустил штаны, освобождая налитый член, который гордо вздымался к животу.
Сиара с трудом сглотнула, что было слышно в тишине, заполнившей палатку. Она отвернулась, наполнив их бокалы до краёв, прежде чем поднести к губам, пробуя божественную жидкость, которая, обжигая горло, взрывалась во вкусовых рецепторах.
— Что это? — спросила она, решив хоть как-то заполнить тишину палатки, когда его губы коснулись основания её шеи, медленно прокладывая путь поцелуями вниз по позвоночнику. Сиара хрипло застонала, звук был громче, чем должен бы звучать. Её тело пылало, разум затуманился, словно красная жидкость что-то большее, чем просто вино.
— Это вино создано, чтобы освободить души, — пробормотал он, уткнувшись носом ей в ухо. — Сегодня наши души встретятся и соединятся в единое целое. Мы узнаем друг друга так, как никто другой. Все тайны прошлого, которое создало нас такими, какие мы есть; не будет ни одной части тебя, которую я не коснусь или не узнаю.
— Тайны? — Она нервно рассмеялась. — Блейн, там всё плохо. Ты не захочешь это видеть, не всю меня стоит узнавать. Если увидишь, что со мной сделали, никогда не будешь смотреть на меня, как прежде.
— Ты моя жена, — прошептал он, поворачивая её лицом к себе. — Мне плевать, насколько ты испорчена и что он с тобой сделал. Я хочу знать тебя всю — изнутри и снаружи. То, что этот монстр сделал с тобой, не тронуло душу, Сиара. Ты сияешь изнутри, как никто другой из тех, с кем мне довелось встретиться. Я хочу знать, почему после всего пережитого, этот свет не погас. Мне всё равно, уродливо это или жестоко, даже если тебя держат вместе эти развалины. Я хочу увидеть твою душу, и он тоже хочет.
— Он хочет?
Глаза Блейна начали светиться лазурной голубизной, будто он уже мог видеть её уродство. Сиара никогда не позволяла никому видеть её полностью. Она была сломанной и уродливой. Такой её создал отец, разбирая по частям. Он ничего не оставил целым. Нет ничего, к чему бы он ни прикасался своими мерзкими руками. Сиара покачала головой со слезами на глазах.
— Ты не хочешь меня видеть, — воскликнула она, покачав головой, и медленно отошла. — Я нечистая. Он… он не оставил ни одной части меня целой, Блейн. Ты не хочешь меня, — сказала она тихим голосом.
Он не позволил ей отодвинуться, а притянул к себе и поцелуем смахнул слёзы с глаз. Его тело гудело от необузданного тока, наполняя палатку силой. Его губы нашли её в поцелуе, от которого у неё перехватило дыхание.
— Его нет, — сказал он, отстранившись и держа её лицо в ладонях, позволяя своим губам парить над её. — А ты здесь, моя королева. Ты здесь, и даже если не целая, ты прекрасна. В твоих глазах хаос и грех на устах. Твоя душа сияет светом, которого он не мог коснуться. Я вижу тебя, Сиара. Всю тебя. И хочу выклеймить своё имя на твоей душе, чтобы ты всегда чувствовала меня рядом, где бы ни была. Я поклялся защищать тебя, оберегать и исцелять. Я знал, что делаю, когда начал это, когда согласился стать твоим. Я знал, что ты разрушена, но позволь мне помочь. Позволь увидеть тебя.
— Ты, должно быть, пьян, — всхлипнула она и скользнула взглядом по бокалам, а затем по мужчине, стоявшему перед ней. — Я чувствую себя странно, — хрипло прошептала она, будто язык отяжелел, отягощённый свинцом.
— Всё хорошо, просто вино начинает течь по венам, — сказал он. — Дай руку, пойдём со мной.
Она мешкала, а потом протянула ладонь. Он притянул Сиару ближе, подтащил к краю кровати и мягко толкнул вниз, следуя за ней, пока не накрыл её тело своим.
— Теперь только души, моя милая девочка, — хрипло прошептал он, прижимаясь лбом к её лбу и закрывая глаза.
Через мгновение он притянул её к себе и посмотрел на кровать, где лежали их тела. Сиара закричала, яростно дрожа в его объятиях. Он прикоснулся к ней, и она замолчала.
— Ты убил меня? — беззаботно прошептала она, махнув рукой на своё тело.
— Я вижу тебя, и ты прекрасна, — его голос был наполнен соблазном.
Сиара наблюдала, как его тело изменилось, проявляя синие линии, когда он стал и человеком, и драконом одновременно. Его душа была сотворена из того и другого, но в жилах текла кровь Богов. Он светился золотом, в отличие от неё, сияющей цветом глаз.
— Я вижу тебя, — произнесла она, коснувшись его груди и следуя за сиянием драконов и светящимися золотыми буквами, которые показались над его грудной клеткой. Она перевела взгляд на свою грудь, обнаружив три ребра, покрытые такими же золотыми буквами.
— Боги, — пробормотал он, проводя по ним пальцами. — Я никогда раньше не видел ничего подобного, — признался он. — Ты словно создана, чтобы быть моей.
Сиара подняла глаза и заморгала, впитывая каждое слово, хотя Блейн больше не говорил на её языке. Да и не Блейн это был. Нечеловеческие глаза не отрывались от неё, а озорная улыбка расплылась по губам. — Привет, женщина, — прорычал он, прежде чем поднять пальцы, чтобы срезать платье с её плеч. Когти рассекли ткань, и платье медленно упало на пол. Сиара уставилась на него, моргая, когда увидела мраморные полы, на которых они сейчас стояли.
— Я сплю, — тихо пробормотала она, прежде чем поднять на него глаза. — Это не настоящее.
— Уверяю, суженая, это самое настоящее. Я — его зверь, его душа. Я — то, что движет его умом и телом. Я — то, что объявило тебя нашим.
— Почему? — спросила она, не уверенная, что хочет знать причину.
— Ты сильная, сильнее любой женщины, которую мне доводилось встречать. Ты познала боль без любви, и была нетронутой до того, как мы забрали твою невинность. Ты чиста сердцем, душой и умом. Ты идеальная пара для нас. Ты уже носишь моего сына.
— Что? — пропищала она.
— Ты носишь моего ребёнка в своём чреве; он растёт сильным, благодаря нашим родословным, создавая ту, которую этот мир ещё не знал. Вместе мы создали новый вид.
— Я не беременна, — решительно заявила Сиара.
— Но это так, — рассмеялся он, коснувшись её живота, и в ушах у неё застучала кровь. — Я дал его в самый первый раз, когда мы вместе возлегли. У тебя была овуляция, и ты была совершенна. Через несколько недель ты родишь нашего ребёнка, и познаешь любовь, не похожую ни на что до этого. Ты благословлена Богиней только для меня. Ты была ребёнком, когда наши души впервые встретились, и я знал, что ты моя пара.
— Хочешь сказать, мы уже встречались? — спросила она дрожащими губами.
— Когда я бродил по стенам твоего дома, Сиара, — признался он. — Да, мы встречались. Я был там, когда твой отец убил Фьюри, и когда он умер, меня освободили. Ты была маленькой, и всё же твоя душа видела мою. Ты сказала, что видишь меня, и впервые кто-то действительно заглянул в мою древнюю душу. С того момента я знал, что ты станешь моей парой; Судьба связала нас. Она была там и наблюдала. Я просил её отдать тебя мне, потому что в глубине твоих невинных глаз видел женщину, которой ты станешь. Я знал, какую боль ты перенесёшь, какие травмы испытаешь, а вместе с ней и женщину, которой станешь. Я видел тебя, как и ты видела меня. Души не лгут и никогда не забывают.
— А Блейн знает, что я ношу его ребёнка? — спросила она.
— Нет, он узнает, когда ты будешь готова, душа моя.
— Будет ли наш ребёнок невосприимчив к бедам земли? Царство сломлено, и Дану ослаблена; она не может помочь ребёнку быть благословлённым древом.
— Наш ребёнок не от этого мира, — ответил он, опустившись на колени и нежно коснувшись живота и пристально смотря на неё. — Наш ребёнок не фейри, а одно из первых существ, населяющих эту землю. Ты носишь в своём чреве нечто, не похожее ни на что, что когда-либо знал этот мир. Ребёнок, благословлённый Богами и теми, кого Дану и её друзья создали первыми, но в отличие от них, он будет абсолютной властью. — Его улыбка стала злобной.
— Я ношу дракона-полубога, — тихо произнесла она.
— Ты вынашиваешь хаос, смешанный с огнём, рождённый самими Богами, как и я. В отличие от моего носителя, твой ребёнок будет чистокровным и сильным сам по себе, без необходимости перекидываться. Мой хозяин жаждет вкусить тебя, как и я, моя душа, — сказал он, вставая, а чешуя покрывала его плоть. — Дай мне руки и прими меня. Теперь мы едины навсегда.
— Ты напряжён, — пробормотала она, вложив свои руки в его.
— А ты прекрасна, и горишь огнём ярче всего на свете. Ты удивлялась, почему он может прикасаться к тебе, почему ты позволяешь это. Из-за меня, потому что я познал твою душу раньше, чем твою боль. Позволь нам исцелить тебя, позволь смыть боль прошлого и показать наслаждение плоти и сердца. Позволь нам быть частью тебя, моя храбрая девочка. И обещаю, что ты исцелишься от того, что твой отец сделал с твоим разумом.