Но потом…
Как только эта неделя закончится, она скажет Гарри, что собирается стать его любовницей. Если он пойдет на попятную, как прошлой ночью, она проявит настойчивость и постарается переубедить его поцелуями.
Что ж, не самое худшее решение ее проблем.
Через щель в занавеске она могла видеть Банни, которая вышла на сцену в чрезвычайно открытом, но разорванном платье и присела в реверансе перед мужской аудиторией. Ее встретили свистом и аплодисментами. Свет фонарей мерцал. На шее, запястьях и в волосах Банни сверкали и переливались драгоценности. Никогда еще она не выглядела такой красивой.
Мужчины выжидающе притихли. Но когда Банни открыла книгу и начала читать всем знакомую, забавную историю о длинноносом незнакомце из Страсбурга, раздались смешки.
— «Я дал сегодня обет святителю Николаю, сказал чужеземец, что мой нос останется нетронутым», — прочитала Бан. ни важным тоном, рассмешив всех холостяков, кроме сэра Ричарда.
Он сидел, скрестив руки на груди и выпятив нижнюю губу. И неудивительно. Он сам мог быть героем этой истории.
Когда Банни закончила выступление и вернулась в раздевалку, Молли быстро обняла ее.
— Ты имела в виду сэра Ричарда?
— Да. — Голос Банни перехватило. — Я никогда больше не останусь с ним наедине. Лорд Гарри обещал, что сегодня ночью у двери моей спальни будет дежурить лакей. Он также уведомил сэра Ричарда, что у него есть выбор: спать в конюшне или уехать этим вечером после финала. И еще он заверил меня, что отныне сэр Ричард оставит меня в покое. А на тот случай, если он снова объявится, сэр Гарри собирается научить меня стрелять из пистолета.
— Замечательно! — Молли снова сжала ее в объятиях.
Афина проследовала мимо них на сцену.
— Мне нужна тишина, — прошипела она.
— Извини, — шепнула Молли, переглянувшись с Банни.
Афина, как бы они ее ни ценили; всегда оставалась Афиной.
Та вышла на середину сцены, расправила плечи и, скривив губы, выгнув брови с сатанинским блеском в глазах, превратилась в леди Макбет.
— «Придите, духи…»
Молли не без зависти отметила, что Афина не стала читать свой отрывок по книге, а выучила его наизусть, как и полагалось актрисе. Фонари бросали на ее лицо тени, придавая ей зловещий и безумный вид, а изорванное платье усиливало драматический эффект, особенно когда она принялась метаться по сцене:
— Она производит впечатление одержимой демонами, — прошептала Банни, схватив Молли за руку.
— Посмотри на мужчин, — отозвалась Молли.
Холостяки замерли в потрясенном молчании. Сэр Ричард расслабил свой галстук. Ламли сжался, когда Афина пронеслась мимо него, даже на лице лорда Максвелла отразилось волнение. Он моргнул и хлебнул из своей фляги, когда Афина потребовала:
— «Приди на грудь мою!»
В какой-то момент она скорчила столь устрашающую гримасу, что Хильда нарушила тишину, произнеся вслух:
— Прямо чертовка из ада!
Когда Афина закончила, никто не шелохнулся. Затем лорд Максвелл начал хлопать, к нему присоединились Остальные холостяки, разразившись бешеными аплодисментами — от восторга и, предположила Молли, некоторого облегчения.
Она и сама была рада, что выступление закончилось. Когда спустя минуту Афина вернулась в раздевалку, Молли сглотнула и попыталась сказать «Отлично сыграно», но ее горло перехватило.
— Да, очень… — начала Банни дрожащим голосом и замолкла.
— Это всего лишь я, глупышки, — сказала Афина, — а не леди Макбет.
Но ее губы изогнулись в самодовольной улыбке. Ей явно понравилось, что она всех перепугала.
Общее настроение изменилось, когда на сцену вышла Джоан.
— Она совсем другая сейчас, правда? — сказала Молли, обращаясь к Банни. — В ней нет горечи, ожесточения. Она кажется… умиротворенной.
— Особенно сегодня, — отозвалась Банни. — И она великолепно выглядит.
Платье Джоан было изрезано в лоскуты, представляя собой золотистый каскад, оттенявший ее строгую красоту.
— Я прочитаю отрывок из «Колыбельной юному вождю», — произнесла она звонким голосом и безмятежно улыбнулась слушателям. — Сочинение сэра Вальтера Скотта.
Молли на мгновение замерла, она догадалась, что Джоан выбрала это стихотворение в честь своего сына. Неудивительно, что она никому не сказала, что собирается читать! До последних нескольких дней это была ее тайна.
Джоан опустилась на колени, склонила голову и закрыла глаза. Спустя несколько секунд она открыла глаза и, согнув левую руку, устремила на нее взгляд, словно держала в ней ребенка.
— О! — произнесла Банни, взглянув на Молли со слезами на глазах.
Молли тоже прослезилась.
Джоан начала медленно раскачиваться, читая с листка, который она держала в правой руке:
Усни, мой мальчик, глаза закрой.
Был рыцарем славным родитель твой,
А мать была леди, сама краса.
Твои эти башни, поля и леса[3].
Мужчины хранили молчание, но по их внимательным лицам было видно, что им нравится прочувствованное выступление Джоан. Ламли даже украдкой вытер щеку носовым платком.
Когда она закончила, раздались бурные аплодисменты. Джоан присела в реверансе, посылая зрителям воздушные поцелуи, и ушла со сцены.
— Это было чудесно! — сказала ей Банни.
Молли сжала ее в коротком объятии.
— Мы так гордимся тобой.
— Спасибо, — улыбнулась Джоан.
Подбежала Афина:
— Где Хильда? Она следующая!
Но Хильда исчезла. Сердце Молли тревожно забилось. Она так старалась, репетируя с Хильдой ее стихотворение. Что могло с ней случиться? Где она?
Прошло полминуты, что, по словам Афины, в театре считалось вечностью. С апломбом бывалой актрисы она вышла на сцену, сложила руки на груди и заявила:
— Нам придется сделать небольшой перерыв, потому что Хильда, кажется…
— Стойте! — крикнула Хильда откуда-то из темноты. — Я здесь!
Она вышла на сцену со свитком в одной руке и веткой в другой.
Афина бросила на остальных любовниц озабоченный взгляд.
— Что она затеяла? — спросила Молли. — Свиток — это ее стихотворение, но зачем ветка?
— И эта мстительная улыбка? — добавила Джоан.
— Не представляю, — отозвалась Банни, — но я обеспокоена.
Афина содрогнулась.
— У нее взгляд исландского воина, такой яростный, что в мое храброе английское сердце закрался страх. Полагаю, такой же взгляд был у ее предков, когда они совершали набеги на другие страны.
— Все в порядке, Хильда? — окликнул ее капитан Эрроу.
Хильда, стоявшая с величественным, как у ледяной королевы, видом, нахмурилась и ударила о землю четкой.
— Нет! Не в порядке! — заявила она и швырнула ветку на землю.
Глава 37
Любовницы дружно ахнули.
— О Боже, — произнесла Молли. — Боюсь, все мое обучение оказалось напрасным.
Хильда издала звук, похожий на рычание, развернула свиток, разорвала его в клочья и растоптала обрывки ногами.
Но почему?
Молли переписала стихотворение большими буквами на свиток, чтобы его было легче читать.
На сцене Хильда снова подняла свою ветку.
— Хильда, — окликнула ее Молли громким шепотом и поманила рукой. — Ты что, знаешь стихотворение наизусть?
Хильда подошла к краю сцены.
— Нет, — сказала она со слезами на глазах. — Я не хочу читать стихотворение Байрона. Он плохой. Кухарка рассказала мне сегодня утром, что у него слишком много женщин.
Афина вздохнула:
— Джоан пыталась сказать тебе то же самое. Несколько дней назад!
Хильда пожала плечами:
— Капитан Эрроу намного лучше лорда Байрона. Капитану Эрроу нравятся исландские девушки. — Она улыбнулась: — У меня есть история получше для сегодняшнего вечера.
— Какая? — спросила Афина.
— Сказка. С моей родины.
И прежде чем они успели вмешаться, она вышла на середину сцены.
Молли скрестила пальцы, надеясь на лучшее, когда Хильда начала говорить на своем родном мелодичном языке, который никто не понимал. Тем не менее ей удалось завладеть всеобщим вниманием. У нее был звучный голос, и она умело подражала старушечьей походке и ребенку, сосущему палец. А потом она умудрилась изобразить, как старуха шлепает ребенка.
— Она довольно разносторонняя актриса, — заметила Банни.
— Либо это, либо она рехнулась, — отозвалась Джоан.
Хильда подняла ветку и зарычала.
— Рехнулась, — сказала Афина, наморщив лоб. — Точно рехнулась.
Молли не могла не хмыкнуть. Хильда оказалась полна сюрпризов. И хотя никто ничего не понял, она определенно заслужила очки за свои старания.
Хильда произнесла что-то восторженное по-исландски и, просияв, вскинула руки вверх.
Мужчины захлопали, вначале вежливо, затем начали хлопать, сопровождая аплодисменты свистом и выкриками:
— Браво! Браво!
Афина вышла на сцену.
— Мы просим прощения за небольшой перерыв, прежде чем начнется последнее выступление — Далилы.
Радостное настроение Молли мгновенно улетучилось. Сердце ее оборвалось и ухнуло вниз. За хлопотами она умудрилась забыть о собственном выступлении. Стараясь не подавать виду, она вернулась в раздевалку. В конце концов, она тщательно репетировала. Она просто прочитает свой отрывок, как учил ее Гарри, — прохаживаясь по сцене и соблазнительно покачивая бедрами, как это делают любовницы.
— Где моя книга? — пробормотала она, но остальные любовницы были слишком увлечены беседой.
Молли отбросила в сторону несколько платьев.
— Где моя книга? — повторила она громче, заставив их обернуться. — Я оставила ее вот здесь. Это «Кубла Хан».
— Я видела ее, — сказала Банни. — Перед тем как мы отошли, чтобы помочь Хильде.
Все принялись озираться, но книги нигде не было.
Глаза Джоан расширились.
— Неужели сэр Ричард…
— Он не мог этого сделать, — возразила Афина. — Он сидел среди публики.
— Все время? — уточнила Банни.