Мы подошли к воротам, и в небе сверкнула первая молния. Я поправила капюшон на голове, скрывающий лицо. Никто не узнает меня, даже помощник Гунхильды.
С погодой не повезло. Чуть только к берегу подплывал корабль, как сразу намечался шторм. После такого впору поверить в магию Владыки мертвой воды и в то, что он играет на стороне Арвидов.
Пока дождь лишь слегка накрапывал, но скоро польет сплошной стеной. Мне следует поторопиться, если не хочу карабкаться на скалу под ливнем. Камень и без того скользкий.
Напоследок я сказала свекрови:
— Не вздумайте меня обмануть. Если со мной что-то случится, глава мирного совета узнает, что я зажгла маяк по вашей указке. Мне будет уже все равно, а вас казнят.
— Другого я от тебя не ожидала. Ты всегда просчитываешь ходы наперед, Алианна, — кивнула Гунхильда. — Не переживай, я не подведу.
Для меня открыли боковую дверцу в воротах. Она предназначалась для припозднившихся дозорных. Как Гунхильда и обещала, проблем не возникло.
Напоследок свекровь вручила мне запечатанный кувшин с маслом, чтобы легче было зажечь огонь, и осенила меня каким-то знаком. На удачу, как она пояснила. Что-то подсказывало, волновалась она больше за сына, чем за меня. Но раз его жизнь зависит от моей, то обо мне в порядке исключения тоже беспокоились.
На то, чтобы добраться до скалы, мне дали десять минут. Столько человек Гунхильды будет отвлекать дозорных на стене. Пришлось бежать со всех ног, не обращая внимания на хлещущий в лицо дождь, и ветер, пытающийся сорвать с меня плащ. Капюшон слетел с головы практически сразу. Волосы намокли, и тяжелая коса нет-нет да хлестала меня по щекам.
И все же я успела. Вовремя добралась до скалы и спряталась за нее от дозорных. Я поняла это по отсутствию тревоги. Впереди ждало испытание посерьезнее — подъем к маяку. Тут мне помогла рассказанная Руной история. На первый взгляд в исключительно романтическом предании о дочери тойона содержалась важная информация — с какой стороны лучше подниматься на маяк. На мою удачу — с той, что не видна из крепости.
Цепляясь за острые выступы, я обдирала ладони в кровь. Когда начнут искать того, кто зажег маяк, мне достаточно будет показать руки, чтобы меня признали виновной.
Ноги соскальзывали с камня, кувшин мешался, и я пару раз чуть не рухнула в пропасть, удержавшись лишь чудом. Мало того, что скалолазание не мое, так еще одежда неподходящая. Юбка лезла между бедер, запутывалась вокруг голеней, не позволяя высоко задрать ногу. Плащ вел себя не лучше, и я, развязав тесемки, скинула его. Ветер тут же подхватил плащ и унес. Жаль с юбкой нельзя поступить также. Раздеваться, вися на скале в шторм, не очень-то удобно.
Вперед и вверх меня толкали даже не мышцы, не физическое усилие, а духовное убеждение, что этим спасаю сына. Моя неудача обернется смертью Ивара. У меня нет права проиграть, я обязана справиться.
Стискивая зубы, почти ничего не видя из-за дождя, поднимая на скалу не только себя, но и проклятый кувшин, а также мокрую, потяжелевшею от влаги одежду, я все-таки достигла цели. Втащив себя на последний уступ, повалилась на спину и какое-то время лежала, глядя в небо.
Казалось, сейчас не ночь, а просто пасмурный день. Все из-за молний. Они били часто, почти без перерыва. Гром гремел, не переставая. Сквозь него доносились отдаленные крики людей. Мужчины вышли на охоту, а значит корабль близко. Мне следует поторопиться.
До двери я ползла на четвереньках, опасаясь вставать в полный рост, чтобы меня не снесло порывом ветра и не заметили дозорные. Все равно одежда безнадежно испорчена, да и я изрядно потрепана.
Внутри было холодно, но хотя бы не дуло, и дождя нет. Уже кое-что. По винтовой лестнице поднялась на самый верх башни. По сути, в маяке было всего два помещения. Небольшой зал внизу у входа. Пустой. И верхний этаж с огромными обзорными окнами и каменной чашей для огня по центру.
В чаше лежали сухие дрова, хворост, мох — все, что необходимо для хорошего костра. Чего здесь не хватало, так это зажигалки. Только сейчас до меня дошло, что мне нечем зажечь огонь. Все усилия были напрасны. Корабль затонет, а мой сын умрет.
Анна Беляева запаниковала. Она была готова сесть на пол, обхватить колени руками и разрыдаться, признавая свое поражение. Но Алианна не из тех, кто ноет, если что-то не получается с первого раза. У этой средневековой женщины внутри несгибаемый стержень. Родись она мужчиной, за ней бы пошли воины. Может, она не была образцом для подражания, но у кого нет недостатков?
Нет, сдаваться рано — говорила во мне кровь Алианны. Я оглянулась в поисках хоть чего-нибудь. Почему не попробовать выжечь искры с помощью камня? Его навалом кругом. Вся башня — пол, стены, потолок — из него. Найти обломок не составило труда.
Щедро полив дрова маслом, я приступила к задаче посложнее — высечь искру, чиркая камнем о камень, чтобы поджечь с ее помощью хотя бы мох. Чисто теоретически я знала, что это возможно. Но знать и сделать — разные вещи.
Запястье ныло, так долго я чиркала. Звук удара камня о камень отражался от стен и разносился по башне. Хорошо, гром его заглушал, а то меня услышали бы даже с берега.
Пару раз появлялось что-то вроде искры, но ее не хватало на розжиг. Лишь через четверть часа, когда я была близка к отчаянию, что-то вышло — мох задымился. Огня не было, но я усердно дула на мох, пытаясь его воспламенить.
Получилось! Я чуть в пляс от радости не пустилась, но вспомнила, что это только начало. И все же дальше дело пошло легче: от мха загорелся хворост, а тот в свою очередь поджег дрова. Вскоре в маяке стало жарко. Я согрелась, а от одежды шел пар — она и волосы быстро сохли.
Подойдя к одному из окон, вгляделась в море. Корабль уже близко к берегу. Еще бы немного и разбился, но теперь ему ничто не угрожает. Свет поможет ему. Особенность маяка Арвидов в том, что он четко указывает на свободное от скал место. Ориентируясь на свет, можно без потерь проплыть между скалами и невредимым встать у берега. Без маяка это сделать нереально.
Лодки мародеров уже качались на волнах. Я не видела лиц мужчин, но была уверена, что все они повернуты к маяку, который горел впервые за сто лет.
Спуск обычно легче подъема, но не в этот раз. Убедившись, что огонь в ближайшее время не потухнет, я покинула маяк и еще долго ползла вниз со скалы. Вернуться в крепость через поле не пыталась. Сейчас все взгляды прикованы к нему. Чуть выйду из-за скалы, меня тут же заметят. А я надеялась скрыть тот факт, что горящий маяк моих рук дело.
Как мы договорились с Гунхильдой, я спустилась к берегу дальше по склону. Там меня ждал человек в лодке. Его лицо скрывал капюшон плаща, и я тут же подумала о своем. Повезет, если ветер унес его далеко. Если нет, то я попала.
Решив не паниковать раньше времени, залезла в лодку, и мужчина тут же отчалил. Вот сейчас пригодится запасной водный проход в башню. Именно к нему мы направлялись.
То, что Гунхильда не обманула и прислала человека на лодке, говорило в ее пользу. Она могла бросить меня, но не стала этого делать. Уж точно не из любви ко мне. Побоялась, что письмо попадет к главному старцу? Может, и так.
Нас подбрасывало и кидало в стороны, но лодка упрямо держала курс, а мужчина молча работал веслами. Вцепившись в борт, я боролось с приступами морской болезни. В такой болтанке она начнется даже у моряка с сорокалетним стажем.
За всю дорогу мы не обмолвились ни словом. Мужчина хранил свое инкогнито, а мне было не до общения.
Зеленая и слабая, как после продолжительной болезни, я выбралась из лодки, доставившей меня прямиком под стены крепости. Оттуда по лестнице поднялась в жилые помещения. Сейчас они пустовали — все ушли смотреть на корабль, как и в прошлый раз.
У себя в комнате я быстро ополоснулась прохладной водой и переоделась в чистое. Руну на помощь не звала. По моему виду она тут же все поймет. От одежды пахло костром, и я спрятала ее под кровать. Позже избавлюсь. А сейчас скорее на стену, пока мое отсутствие не заметили.
Гунхильда обещала прикрыть — делать вид, что говорит со мной, тем самым обеспечивая мне алиби. В той толчее, что обычно бывает на стене во время охоты за сокровищами, это сработает. Но скоро начнется разбирательство, кто зажег маяк. К этому моменту я обязана быть на стене лично и плевать, что едва стою на ногах от усталости.
Вскоре я заняла место подле Гунхильды.
— Что я пропустила? — шепнула на ухо свекрови.
Та улыбнулась, выражая похвалу за отлично проделанную работу.
— Корабль причалил, — ответила она. — Давен и его люди сошли на берег. Скоро они будут здесь.
— А как наши лодки? — я волновалась за Тора.
— Они в порядке. Тоже пристали к берегу, мужчины встречают гостей. Теперь, когда стало ясно, что это Давен, никто не причинит ему вреда. Надеюсь, и ты не станешь.
— Зачем мне вредить Давену? — удивилась я.
В ответ Гунхильда лишь усмехнулась. Это еще что за намеки?
— Что говорят по поводу маяка? — сменила я тему.
— Говорят, что того, кто его зажег, ждет лютая и долгая смерть, — Гунхильда посмотрела на меня.
В ее зрачках отражался свет маяка, почудилось, они кровожадно светятся. Меня передернуло от этого видения.
— Надеюсь, вы сдержите слово, — пробормотала я.
Она глянула свысока:
— Я всегда выполняю свои обещания.
Прямо от сердца отлегло. Теперь главное не попасть под подозрение.
Глава 21. Деверь
Гунхильда вскоре покинула меня. Она торопилась к сыну. Я видела: эта встреча принесет ей радость.
С берега по каменной тропе поднимались воины крепости и вновь прибывшие. Я не желала видеться ни с теми, ни с другими, поэтому ушла к себе. Там первым делом сожгла платье, в котором ходила к маяку. Когда ткань сгорела, позвала Руну и попросила вернуть мне письмо.
— Вот оно, миледи Анна, — рабыня вытащила письмо из выреза платья. — Я держала его при себе.
— Спасибо, — поблагодарила я и бросила бумагу в огонь. Нужда в нем отпала, оно даже стало опасно. Гунхильда так и так не осмелится указать на меня, ведь я не стану молчать о ее участии.