– Я себя чувствую такой свободной. – Лорен оторвалась от своего ролла с лобстером. – Свекровь встретит детей с автобуса. Так что – давай поедем и купим что-нибудь для ребенка.
– Отличная идея! – Кристина оторвала взгляд от экрана телевизора, где роскошная молодая пара возлежала в постели. – Где они берут этих людей? Они выглядят ненастоящими.
– Они все модели. – Лорен повернулась к экрану, действие сериала переместилось в офис героя с фальшивыми книжными полками. – Это же Дэн, помощник прокурора!
– Откуда ты знаешь?! – поразилась Кристина. – Ты что, смотришь этот сериал?
– Да, конечно! – Лорен рассмеялась.
– Но где ты берешь время на мыльные оперы?
– А я записываю на диск и смотрю, пока дети делают уроки, – Лорен махнула в сторону экрана. – Видишь Дэна? Он проиграл большое дело, и из-за него убийцу выпустили на свободу.
– Ого, – сказала Кристина, и тут же мысли ее вернулись к Джефкоту.
– Кроме того, Дэн спит с двоюродной сестрой этого убийцы, но пока этого не понял – хотя они очень похожи.
Кристина снова смотрела на экран, думая о Закари Джефкоте, который сидел сейчас в тюрьме где-то в Филадельфии.
– Их даже играют артисты – разнояйцевые близнецы, представляешь? Оказывается, разнояйцевые близнецы бывают очень похожи друг на друга несмотря на то, что они неидентичные. Ты знала об этом?
– Да, конечно, – Кристина не могла сосредоточиться на сериале. Где-то на краю подсознания ей не давала покоя какая-то мысль – и это ощущение усилилось после разговора с Гэри. – Это будут долгие два месяца… пока мы будем ждать ответа на вопрос, не является ли Джефкот нашим донором.
– Маховик возмездия разгоняется медленно.
– И все-таки, если разобраться – простейший ведь вопрос, а у нас нет на него ответа.
– Я понимаю, это полнейший отстой.
– Должен быть другой способ.
– Что?!
Кристина кивнула.
– Мы пытаемся выяснить, не является ли Джефкот донором 3319 – так какой путь будет в данном случае самым простым и коротким? Что мы говорим свои ученикам каждый день?
– Хватит ковырять в носу и есть козявки?
– Нет. Мы говорим им: «Если вы не знаете чего-нибудь – спросите».
– Спросить кого? – нахмурилась Лорен. – Давидоу не знает, а Хоумстед не хочет тебе говорить.
– Существует человек, который знает это точно. Это Закари Джефкот.
– Ты о чем говоришь?! – выпучила от изумления глаза Лорен.
– Я говорю о том, что Джефкот точно знает, был он донором или нет. И если был – то наверняка знает и свой номер. Так что если я хочу узнать, является ли Джефкот донором 3319 – мне нужно его спросить.
– Но как?!
– Так, надо ехать. Не так тут и далеко. Он же в Филадельфии, а не на Марсе.
– Ты что, с ума сошла?! – Глаза Лорен стали круглыми от злости. – Он же в тюрьме.
– И что? В тюрьме к заключенным пускают посетителей. Мне не нужно ждать два месяца, не нужно судиться с Хоумстедом. Я могу спросить Джефкота.
– Ты это серьезно?!
– Да. А почему нет? – Кристина чувствовала невероятный подъем.
– Но он же серийный убийца! Он опасный человек!
– Да он же под стражей. Для встречи с серийным убийцей тюрьма – это самое безопасное место. Чем больше я об этом думаю – тем больше мне нравится эта мысль. Я просто поеду и спрошу его!
– И ты расскажешь ему, кто ты такая?
– Не знаю, пока не решила.
Кристина задумалась на мгновение, вспоминая свой разговор с Уильямом Магни из газеты.
– Кто может хотеть говорить с заключенным, кроме членов его семьи и друзей? Репортеры. Думаю, я скажу ему, что я репортер.
– Нет-нет-нет, это настоящее безумие! О чем ты его будешь спрашивать? И что, если он не захочет тебе отвечать?
– Тогда я уйду. – Кристина пожала плечами. – Я же ничего не теряю. Филадельфия не так далеко. Я могу выехать утром – и буду там уже к полудню. Завтра.
– Нет! – прошипела Лорен. – Ты не можешь и не будешь этого делать! Это опасно.
– Не вижу никакой опасности. Я просто уеду – и все, он никогда меня не найдет. И он даже не знает, где я живу.
– Маркус никогда бы не позволил тебе это сделать.
– А Маркусу незачем знать. Его все равно не будет все выходные.
– То есть, ты собираешься отправиться в тюрьму, даже не предупредив его?!
– Он же отправился к адвокату, не предупредив меня, – Кристина снова пожала плечами. Чем больше она думала об этой идее – тем менее безумной она ей казалась.
– Но ты же беременна!
– Да. Но от кого? – Кристина перегнулась через столик, чувствуя незнакомое доселе возбуждение. – Я сегодня видела, как бьется сердце моего ребенка. И я хочу знать, кто его отец. Хочу знать, если это Закари Джефкот. Хочу знать, смогу ли я сохранить свою семью. Почему я не могу провести свое собственное расследование, как та однополая пара, о которой рассказывал Гэри?
– Но ехать в тюрьму?! Ты же учительница.
– Ну, тогда считай, что это производственная практика такая. В реально плохом месте.
Лорен не улыбнулась. Губы ее сжались в тонкую линию и опустились полумесяцем, придавая ей комическое выражение – она была похожа на грустного клоуна.
– Ты не можешь ехать одна.
– Нет, могу.
– Нет, не можешь.
– Тогда не отпускай меня одну, – сказала Кристина и подмигнула.
Глава 15
– Мам, я дома, – крикнула Кристина, входя в гостиную, потому что ее родители, видимо, были в кухне и не слышали, как она открыла дверь.
Они постоянно оставляли входную дверь незапертой, что ее жутко бесило. Они все еще жили в Милдтауне, там, где она выросла – и считали, что он по-прежнему безопасен, а она в последнее время чувствовала, что родители совершенно не защищены – их охраной был чихуахуа по имени Ральф Маус. Кристина беспокоилась о них, хотя главной причиной для беспокойства была прогрессирующая болезнь отца – Альцгеймер. Все казалось теперь таким неустойчивым, таким хрупким.
Она закрыла дверь и защелкнула замок, укрываясь от всех тревог внешнего мира.
– Мы в кухне! – позвала мать, хотя это было совершенно излишне, потому что у них, как прекрасно помнила Кристина, была только одна комната, а чаще всего они втроем сидели за круглым пластиковым столом на солнечной кухне, которую Кристина считала всегда очень уютной. Кристина не понимала, что у них небольшой, а точнее – очень маленький и тесный дом, до самой средней школы, когда ей довелось побывать в домах своих школьных приятелей. У них были гостиные и семейные комнаты, а еще кухни, но Кристина совершенно не понимала, зачем это нужно – потому что в доме Мюрреев семейной комнатой была кухня.
– Привет, ребята, – Кристина вошла на кухню, бросила сумочку, пакеты и ключи на тумбочку и направилась к матери, которая встала со своего места рядом с отцом Кристины, раскрыв объятия.
– А вот и моя девочка! Как ты себя чувствуешь, милая? – мать заключила ее в объятия, затем отстранилась, улыбаясь.
Урожденная Джорджина Малдонадо была когда-то Королевой старшей школы в ее родном Провиденсе. Ее называли Джиджет – потому что она была похожа на актрису Салли Филд: такая же открытая, дружелюбная улыбка, широко расставленные карие, теплого оттенка глаза, густые, темно-каштановые волосы, обычно стянутые в конский хвостик на затылке – даже сейчас.
– Я отлично себя чувствую, мам. А как ваши дела?
– Мы хорошо, хорошо.
Матери было шестьдесят пять лет, но энергии ее с лихвой хватило бы на двух женщин помоложе, а улыбка оставалась все такой же ослепительной. Она хорошо сохранилась благодаря физическим упражнениям, но виски посеребрила седина – в последнее время на ее долю выпало немало испытаний. Кристина очень переживала, что не успели ее родители выйти на пенсию – как отец заболел и маме пришлось стать сиделкой.
– Может быть, вы все-таки будете закрывать входную дверь?
– Ай, пфффф. – Мать махнула ей в сторону стула. – Садись, дай ногам отдохнуть. Ты же все время куда-нибудь да бежишь.
– Мам, представляешь – я ушла из школы.
– О боже, уже? – мама изумленно расширила глаза. – И как тебе без работы? Нормально? Или грустишь?
– Нормально.
– Ох, клянусь, просто не могу дождаться рождения ребенка!
– И я тоже.
Кристина обошла вокруг стола и подошла к отцу, хотя он вряд ли был в состоянии узнать ее. Иногда он вспоминал ее имя, но она не была уверена, что имеет понятие о том, что она его единственная дочь. Он сидел на своем месте напротив матери, перед ним была расстелена газета, которую он не читал, и стояла цветная бумажная тарелка с нарезанным на маленькие кусочки сэндвичем с сыром. В руке он держал пластиковую вилку, хотя мать, в целях безопасности и экономии времени, давно кормила его сама. Она давала ему вилку, чтобы он мог сохранить чувство собственного достоинства, которого безжалостная болезнь вознамерилась его начисто лишить.
– Пол, приехала Кристина. – Мать наклонилась к нему с улыбкой на лице, пытаясь привлечь его внимание. – Кристина здесь и хочет с тобой поздороваться. Смотри, вот Кристина.
– Привет, пап, я Кристина, – Кристина тоже наклонилась к нему поближе, так близко, что могла чувствовать запах его дыхания. Раньше она думала, что это глупо – вот так лезть ему прямо в лицо, но потом они убедились, что это действительно необходимо. Они с матерью ходили на семинар в больнице, который входил в курс обучения сиделок, и там овладели основными приемами обращения с подобными больными. Теперь обе, хоть и не имели соответствующего образования, вполне могли ухаживать за отцом на дому.
Например, они знали, что нельзя задавать больному вопросы типа «Ты уже поел?» или «Ты ходил к доктору?» Больной может не вспомнить ответ на этот вопрос – и от этого разнервничается. Поэтому нужно задавать вопросы, на которые нельзя дать правильный или неправильный ответ. Такие, ответ на которые не может исказить факты. Например, «как ты себя чувствуешь?», «весело ли тебе?» или «не хочешь стакан воды?»
– Привет, пап, – улыбаясь, произнесла Кристина. – Я Кристина, твоя дочь. Как ты себя чувствуешь? Веселый сегодня денек?