– Он сказал, что заплатит. И что тогда дальше?
Гриф щелкнул пальцами.
– Через десять дней, если мы не попросим отсрочки, штат назначит предварительное слушание, prima facie case.
– Что это значит?
– Вы что, не знаете латынь?
– Нет.
– Плохо! – Гриф фыркнул, демонстрируя презрение. – «Prima facie case» означает «первое впечатление» или «первое слушание». Суд должен ознакомиться с делом, с Джефкотом, с обвинением в его адрес – и убедиться, что для предъявления обвинения в преступлении, за которое предусмотрена смертная казнь, достаточно оснований. Потом назначается официальная дата слушания дела, и мы просим окружной суд Честера предъявить улики.
– А улики это?.. – Кристина чувствовала, что у нее сводит челюсти.
– Фотографии, которые они сделали, результаты вскрытия, анализы крови и ДНК, вещественные доказательства, судебные отчеты и тому подобное. Они должны их предъявить, но позже. Джефкоту придется явиться в суд и сделать заявление, рано или поздно. И лучше рано – ФБР и другие органы власти, в Мэриленде и Вирджинии, захотят допросить его по поводу остальных убийств. Начнется такая чехарда с этими властями! – Гриф снова криво ухмыльнулся. – А еще же вмешается пресса – будет еще забавнее. Его уже называют серийным убийцей – и это поможет ему избежать смертного приговора.
Вмешалась Лорен.
– А ФБР-то тут при чем?
– ФБР сует нос куда ни попадя, даже туда, куда им его совать совсем не положено. В ситуации, когда произошло несколько убийств в нескольких штатах, каждый штат расследует убийство, которое подпадает под его юрисдикцию. ФБР не должно расследовать убийство, если только оно не совершено на государственном объекте, в индейской резервации, в федеральном здании, национальном парке, на военной базе или не касается американского гражданина, находящегося за границей. Но они используют любой шанс, чтобы вмешаться, даже самый ничтожный. Помните этого стрелка, убийцу, как его там? Кьюненена? Он выстрелил в знаменитого итальянского дизайнера в тысяча девятьсот девяносто седьмом?
Кристина напрягла память.
– Вы имеете в виду Джанни Версаче?
– Точно! ФБР тогда влезло, потому что он, этот Кьюненен, убил еще и смотрителя парка в Нью-Джерси. А зацепились за то, что в центре парка есть малюсенькое старое кладбище, на один акр всего, а кладбище, видите ли, относится к федеральному правительству. И это дало ФБР возможность вмешаться. Кьюненен, правда, покончил жизнь самоубийством, так что его и не судили даже.
Кристина слушала с интересом. Когда Гриф говорил о суде – у него все получалось очень логично и доходчиво.
– Но вмешаются федералы в дело Джефкота или нет – а эксперты и судебные психологи повалят к нему из всех трех штатов. Встречи с психологами обычно проходят в Филли, в их местном отделении ФБР, но он может отправиться куда угодно в сопровождении конвоя. У него будут встречи с представителями полиции и прокуратуры окружного суда Честера, а также двух других штатов. И еще из Куантико – наверняка.
Гриф закатил под очками глаза:
– Большое дело. Адвокату Джефкота придется отбиваться от ФБР и других юрисдикций. Я бы ограничил дело Мэрилендом и Вирджинией. Акцент бы сделал на убийстве Робинбрайт. Расследовал бы его как положено. И на основании этого принял бы решение – отпустить его или казнить.
Кристина чувствовала, что Гриф уже почти взялся за их дело, хотя он еще и не дал официального согласия.
– Этот случай сам по себе довольно трудный. Они ведь допустили утечку информации – ну, про это орудие убийства.
– У него, кстати, есть ответ на этот вопрос. Он торговый представитель медицинской фирмы, «Бриэм Instruments».
– В городе? Это он вам сказал? – Гриф поднял свои пушистые брови.
– Да.
Гриф замолчал на некоторое время. Лорен воспользовалась моментом и нарушила паузу:
– Я слышала, что не многие юристы в этом городе взялись бы за это дело. Так почему вы не отказываетесь, раз они все отказываются?
– Потому что меня не волнует, что там кто думает. Меня волнует только закон. Только Конституция. Мне важно, чтобы каждый гражданин мог получить защиту от злоупотребления властей и коррупции. Юрист, если только он настоящий юрист, не должен бояться, что кто-то там о нем что-то такое подумает. – Гриф оставил в покое свою грязную круглую резинку и посмотрел Лорен прямо в лицо. – А вам это все зачем?
– Мы… я заинтересовалась этим делом как фрилансер, хотела, может быть, написать книгу, поэтому встретилась с… Джефкотом. – Кристина чуть не назвала его Закари и подумала вдруг, что мысленно уже давно не называет его Джефкотом – только Закари. – Он сказал, что даст мне эксклюзивную информацию, если я найду ему частного адвоката.
– Так вы с ним разговаривали о его деле?
– Да.
– И что он вам сказал?
Кристина все ему рассказала – о свидании Закари с Гейл Робинбрайт и о том, что он нашел ее уже мертвой в ее доме.
Выражение лица Грифа стало серьезным.
– Ему не стоит болтать направо и налево о своем деле. Если он меня наймет – я посоветую ему не разговаривать с вами. Никогда больше.
– Вы ставите меня в затруднительное положение, – прямо призналась Кристина.
– И что? – Гриф фыркнул. – Если я беру Джефкота – я защищаю его интересы. А не ваши.
– А почему ему нельзя со мной говорить?
– Все, что он вам скажет, может быть использовано против него. Может произойти утечка. Если вы делаете записи – их могут использовать. Вас вызовут как свидетеля в суд – и у вас не будет возможности не давать показания и не раскрывать содержания ваших бесед. – Гриф ткнул в сторону Лорен. – Она тоже ходила к нему? – Значит, и ее вызовут. Правда, вас вызовут по-любому, независимо от того, возьмусь я за дело или нет. Но он не должен больше разговаривать ни с кем, кроме меня – только наши с ним разговоры не подлежат разглашению. Или кого-то, кто работает на меня. Кстати, как вы сказали, откуда вы?
– Из Коннектикута.
– А как вы узнали вообще об этом случае? Увидели по телевизору или еще что?
– Да, – ответила Кристина, потому что ей надоело врать.
– В общем, не удивляйтесь, если вдруг в вашу дверь постучит ФБР. Или в ее.
– Но зачем? – Кристине страшно было даже представить, что сделает Маркус, если у них в доме появится ФБР.
– Они могут захотеть поговорить с вами в рамках расследования. Имеют право.
– Но как они узнают, где я живу? – Кристина знала ответ на свой вопрос еще до того, как закончила его произносить.
– Вы же расписывались в книге посетителей в Грейтерфорд. Вы предъявляли права. А это ФБР. Даже они могут найти человека, если у них, конечно, есть его адрес. – Гриф посмеялся собственной шутке. – Итак, если вы хотите писать книгу после суда – то это дело ваше. И Джефкота. Но сейчас – ни-ни. Никаких книг, – Гриф навалился грудью на стол. – Что ж, решайте. Я берусь за его дело – но если вы меня нанимаете, у вас не будет книги. Что вам важнее – Джефкот или ваша книга? Все в ваших руках, думайте.
Кристина лихорадочно соображала.
– Мне нужно встретиться с ним еще раз, один раз – завтра утром. Просто сказать ему о вас.
– Один раз – и все?
– Да.
– О’кей. – Гриф взглянул на нее поверх своих бифокальных очков. – То есть вы ставите его интересы выше собственных?
– Думаю… да, – Кристина чувствовала на себе взгляд Лорен, но не смотрела на нее.
– Хммм. А я могу вам доверять? Вы точно не будете разговаривать с ним о деле? – Гриф выставил вперед указательный палец, такой скрюченный и шишковатый, что он напоминал корень какого-то старого дерева.
– Да.
– Вы даете мне слово?
– Да. Честное слово.
– Это было легко, – сказал Гриф с легким смешком. – А вы уверены, что вы настоящая журналистка?
Глава 21
Кристина и Лорен вышли из офиса Грифа на улицу.
Кристина все прокручивала в голове состоявшийся разговор. Солнце стояло еще высоко, а воздух по-прежнему был влажным и вязким. Единственную тень давали высокие деревья, выстроившиеся в ряд вдоль зданий, построенных из красного кирпича.
Девушки миновали антикварный магазин, в витрине которого красовались раскрашенные железные дверные пружины, парикмахерскую со старомодной вывеской. Городок выглядел сейчас более оживленным – стало больше машин на узких улочках, парочки за ручку сидели за столиками уличных кафе, мимо проносились молодые люди на роликах или скейтах, попивающие газировку или с пончиками в руках, кто-то шел, уткнувшись в смартфоны. Кристина обратила внимание, что у некоторых людей – белые траурные ленточки, а в витрине одного магазина была надпись: «Гейл, мы будем скучать!»
– Что ж, миссия выполнена, – сказала Кристина после долгого молчания, – мы нашли Закари адвоката.
– Да, и мне Гриф понравился.
– Ты хочешь сказать – Гриф-Скрипучка?
Лорен засмеялась. Они ехали мимо салона красоты, вывеска которого гласила, что «Студентам стрижка всего за двенадцать долларов» – ведь Вест-Честер находился при Вест-Честерском Университете.
– Он знает, что говорит, и неважно, что внешне он напомнил мне Маппетов на балконе.
– Статлер и Уолдорф? – Лорен расхохоталась. – Точно! Он Уолдорф!
– Ага, – улыбнулась Кристина, но улыбка быстро сползла с ее лица. – Значит, у нас осталась последняя возможность – единственная встреча с Закари. Мне обязательно нужно попасть к нему завтра утром.
– Ты можешь это сделать. И тебе нужно больше стараться, если ты хочешь убедить кого-то, что ты репортер. Я уверена – Уолдорф уже гуглит тебя. Прямо сейчас.
– У него нет интернета, не забывай.
Они завернули за угол и прошли мимо банка, а там увидели свою машину.
– Тебе нужно прийти в себя. Давай найдем гостиницу и снимем номер.
– Давай.
Кристина вынула из сумочки ключи и открыла машину брелоком, как только они перешли улицу.
– Ты слышала, что сказал Гриф? Что Закари может вообще не быть связан с этими убийствами?