– И ты в недоумении, потому что – что?
– Я всего лишь гадаю, как ты можешь давать советы в отношениях. Я уверена, что ты встречался с каждой женщиной в Чикаго, но почему-то второе свидание тебя не привлекает.
– Я разборчивый, – подметил он и сел за гранитную стойку. – Это же не проявление злой иронии? Ты же не хочешь сказать, что, несмотря на то, что все эти годы ты сохла по Эвану, теперь ты понимаешь, что по-настоящему тебе нужен я?
– Не льсти себе, – съязвила я. – И мне кажется, картошка подгорает.
– Черта с два, – парировал он, но выскользнул из-за стойки и убавил огонь, после чего начала накладывать еду на тарелки.
Я обожала Флинна, но любила его не больше, чем он меня, и никогда не была в него влюблена. Конечно, это не помешало мне переспать с ним много лет назад. Он злился на отца. Я злилась на весь мир. Он украл ключи от папиного «Харлея», и мы мчались по Шеридан-Роуд до Висконсина.
Я не помнила, кто из нас начал. Помню, что он хотел потрахаться, а мне нужен был выход эмоций. Более того, я хотела, чтобы мой первый раз был именно с ним. Мне хотелось, чтобы мечты об Эване ушли. Потому что, если бы я смогла положить им конец, то смогла бы положить конец всему.
Это не сработало. К счастью, наш сексуальный опыт не испортил нашу дружбу. Около недели мы чувствовали себя неловко. Потом мы напились на пляже, признались друг другу, что это было весело и приятно, но никто из нас не хочет повторения, и все пошло своим чередом. Только теперь мы могли говорить и о сексе. Учитывая, что он активно встречался с девочками, это было достаточно удобно.
– Давай вернемся к этой идиотской ситуации, – предложила я, когда он поставил передо мной тарелку. – Представь, что ты парень…
Он наклонил голову, потрогал себя за яйца и поднял бровь.
Я закатила глаза.
– Представь, что ты парень, который только что ушел от девушки, к которой его влечет.
– Мы не будем играть в эту игру, Энж. Он ушел не потому, что ты упала в обморок, когда какие-то ублюдки напали на тебя с ножом. Он ушел, потому что твой чертов дядя заставил его дать чертово обещание.
– Он абсолютно точно умудрился нарушить обещание на аллее до того, как ублюдки показались.
– Он думал членом.
– А он не думал, когда продолжил?
Он открыл рот, чтобы ответить, потом пожал плечами.
– Один ноль в пользу маленькой леди.
Я обрадовалась победе, хотя она была абсолютно Пиррова. И, если честно, причина не имела значения. Одно счастливое мгновение я думала, что получила мужчину, о котором всегда мечтала, но потом все полетело к чертям.
По правде, я должна была этого ожидать.
– И знаешь что? – заговорил Флинн, указывая лопаточкой в моем направлении. – Если он так стремится держать обещания, он должен сдержать и то, которое дал тебе.
Я не имела ни малейшего понятия, о чем он говорит, и это отразилось на моем лице, потому что Флинн лишь раздраженно покачал головой.
– Как ты думаешь, что случилось на танцполе? На аллее? Не говоря уже о твоей кровати.
– Недостаточно, – пробормотала я угрюмо.
Он поднял свою «Кровавую мери» в тосте.
– Это так, но я собирался сказать, что это было и обещание, правильно? Он обещал тебе чертовски хорошо провести время, а затем обломал. У девушек опухают яйца?
– Да, – сказала я просто.
Он фыркнул.
– Хорошо, я знаю, у парней такое случается, и у него сейчас, наверное, серьезные проблемы. Я имею в виду, черт, парень заполучил тебя, ты была голой, и все же он не трахнул тебя. Ты имеешь представление, какой самоконтроль для этого требуется? Парень чертов Геракл.
Я рассмеялась. Я знала, что прийти сюда было хорошей идеей. Я уже чувствовала себя лучше.
– Может, я его просто не привлекаю, – сказала я, стараясь не ухмыляться.
– Теперь ты просто напрашиваешься на комплимент.
Улыбка, которую я пыталась подавить, засияла на моем лице.
– Ну-у-у, я не сплю с тобой, помнишь? Какая от тебя польза, если ты не подбодришь меня приятными словами?
– Верно подмечено. – Он подцепил на вилку последний кусочек яичницы, потом соскользнул со стула, чтобы соскрести с противня остатки. – Ты исключительно потрясающая женщина с поразительными акробатическими способностями в постели. У тебя хороший вкус на фильмы, ужасный вкус на конфеты, и ты делаешь чертовски хороший «Манхеттен», конечно, благодаря хорошему учителю.
– Спасибо, – сказала я учтиво. – Ты ошибаешься насчет леденцов, но я все равно тебя люблю.
– Как тебе и полагается. Но что касается Эвана Блэка… – Он осекся, с сожалением качая головой. – Он козел, который не держит обещания.
– Нет, он не такой, – возразила я.
Флинн рассмеялся.
– О боже, это действительно тяжелый случай.
Я вздохнула, потому что так и было. На самом деле.
Флинн съел последний кусочек сосиски и посмотрел на мою почти нетронутую тарелку.
– Я ем, – сказала я, набирая полную вилку оладий. – Куда мы идем на этой неделе? – спросила я с набитым ртом, наплевав на этикет.
Наши еженедельные походы по музеям начались в прошлом мае, в тот день, когда мы съехались после выпуска из Северо-западного. Перед этим я жила в кампусе, а Флинн занимал малюсенькую комнатку привратника, которая досталась ему вместе с работой его отца во владении Кейнсворт, всего в нескольких кварталах от дяди Джена.
Отец Флинна, который редко покидал свой мир цветов и деревьев, приехал на поезде в день, когда мы въехали в квартиру. Он осмотрел спальню, одобрительно кивнул и потрепал сына по плечу. Уверена, что заметила слезы в его глазах.
Я чувствовала, как во мне зашевелилась ревность. Район был спокойный и вполне соответствовал представлениям моих родителей, но мы подобрали самую дешевую квартиру, какую только смогли найти. Мы оба хотели оплачивать ее самостоятельно, и мое начальное жалование не было впечатляющим. У Флинна дела обстояли не лучше, он разрывался между работой за барной стойкой и полетами в качестве стюарда. Но мы решили, что отлично уместимся, я в спальне, а Флинн в гостиной, да и пляж Оак-стрит был совсем недалеко.
Подобное место заставило отца Флинна гордиться, моего же оно только раздражало. Он дал мне ясно понять, что с удовольствием купит мне квартиру, если только я попрошу.
Я не сказала ни слова.
Попс, так звали отца Флинна, угостил нас завтраком, после чего отвел в «Ред Лайн». Мы ничего не спрашивали, просто шли с ним, пока не остановились на Рузвельт. Потом он провел нас ко входу в музей, купил по хот-догу и указал на Полевой музей естественной истории.
– Когда у вас будет выходной, – сказал он, – тут, там, – добавил он, указывая на аквариум, – институт искусств, одна из тех лодок, которые покажут вам все здание. Открывайте. Учитесь. Вы увидите мир, частью которого являетесь, и в котором вы живете. Вы меня понимаете? – Он ткнул Финна в грудь. – Это касается вас обоих. Это возможность облететь страну. Облететь весь мир. – Он шмыгнул носом, потом достал платок и громко высморкался. – Если бы только мать могла тебя видеть.
Флинн покосился на меня с наполовину смущенным, наполовину довольным выражением. Но мне нравилась идея облететь мир. Особенно потому, что я иногда боялась, что забыла, как это делается.
Флинн запустил посудомойку, прежде чем мы направились к двери.
– Давай на этой неделе аквариум.
– А институт искусств?
– Мы были там на прошлой неделе.
Я пожала плечами.
Он покосился на меня.
– Если ты уже знала, куда хочешь пойти, почему сразу не сказала?
– Излишество или вежливость?
– Дай угадать. Окна.
Я взяла его за руку и счастливо улыбнулась.
– Видишь, как хорошо ты меня знаешь.
Я испытывала к окнам Шагала то, что некоторые чувствуют к Нотр-Даму или Вестминстерскому аббатству. Что-то было в том, чтобы смотреть на стекло со странными изображениями, многие из которых, казалось, были запечатлены в полете, отчего моя душа пела.
Я открыла их для себя случайно, когда пыталась найти кафе, и стояла там, забыв про голод, глядя, как свет проходит через живую и сияющую синь.
Я знала, что Флинн не понимает мое увлечение. Моне, Рембрандт, даже темные и сумбурные картины Ивана Олбрайта занимали его воображение. Но к его чести, он стоял со мной, глядя на окна столько же, сколько и я.
– Ты же знаешь, что не найдешь ответ в стекле, – произнес он, когда мы простояли там уже полчаса.
– А вдруг, – возразила я и повернулась к нему. – Может, я уже нашла.
– Да? Что собираешься делать?
Я пожала плечами, не зная, как словами оформить мысли, которые носились у меня в голове, когда я стояла там в состоянии, близком к медитации. Голубое небо. Картины, которые пронеслись сквозь вечность, так и не потускнев. Голос Эвана, говорящий мне отпустить. Лететь.
И мои собственные страхи, которые держали меня.
– Но когда ты погружаешься прямо в них, что тебе остается терять?
– Я собираюсь сделать это, – сказала я наконец, выразив все свои мысли в этой простой фразе.
– Посмотрите на нее. У Анжелины еще есть порох в пороховницах. Парень хочет тебя. Ты хотела его целую вечность. Так сделай свой ход. Скажи ему, что он идиот, если держит обещания, данные покойнику. Он просто наказывает тебя и заставляет свои яйца опухать. А если он не изменит свое мнение, то он точно идиот и в любом случае тебя не заслуживает.
– Не будь придурком.
– Не буду. Серьезно. Я горжусь тобой
– И правильно.
Он взял меня под руку.
– Пошли. Еще успеем на выставку современного американского искусства по пути, а потом я угощу тебя бокалом вина в «Терцо Пиано».
– Мы только что позавтракали.
– И что?
Я должна была признать, что возражений у меня не было. В конце концов, это был вечер, и несмотря на то, что это был четверг, никто из нас не работал.
Кроме того, небольшое опьянение могло придать мне мужество, в котором я нуждалась.
Глава 9
Еще до еженедельных посещений музеев с Флинном я ходила в Институт искусств с Дженом. Он