Впрочем, леди Конгрейл была действительно небезразлична судьба ее старшего ребенка.
— Думая о нас с состраданием, даже если тебе самой придется несладко, — напутствовала она Магду, всхлипывая.
После ее слов в дверь комнаты грохнул требовательный кулак хозяина дома, который предупреждал Магду, что через час надо уже выезжать.
Магда поблагодарила Бога за то, что времени на дальнейшие сантименты уже не осталось. Против воли ее снова нарумянили и покрыли толстым слоем пудры, натянули модное дорожное платье, на завитые волосы осторожно надели отороченный мехом капюшон.
Во дворе стояла красивая, обитая кожей карета. В упряжке били копытами четыре прекрасные чалые лошади, гривы и хвосты которых были подвязаны синими и белыми ленточками. Форейторы были одеты в кремово-синие ливреи, униформу дома Морнбери. Эсмонд прислал за невестой свои экипаж.
Последние слова прощания были сказаны матери и братьям. Плохо одетые и голодные слуги выстроились в шеренгу около кареты. Они плакали и утирали носы рукавами. Им было искренне жаль, что Магда покидает Уайлдмарш Мэйнор. Только от нее они в этом доме получали доброту и понимание.
Вместе с Магдой в карету графа села Аннет, держа на коленях корзиночку, где лежала еда на дорогу и бутылка домашнего вина для сэра Адама. Сквайр Уайлдмарш Мэйнор сидел в карете напротив двух женщин и время от времени ухмылялся, поглаживая одной рукой бороду, а коленом, как бы невзначай, задевая колено Аннет…
Наконец карета тронулась с места и затряслась по неровной дороге.
При других обстоятельствах Магда с удовольствием восприняла бы эту поездку как невиданное развлечение на фоне скучной и однообразной жизни. За всю свою жизнь она только дважды далеко уезжала от дома. В последний раз это было тогда, когда она поехала с родителями в замок Шафтли на свадьбу Доротеи, обернувшуюся похоронами. Но тогда они ехали в тесной почтовой карете, где было нечем дышать. Сегодня они путешествовали с настоящим комфортом, но, несмотря на это, Магда была еле жива от волнения, ведь она ехала навстречу своей судьбе. Девушка невидящим взглядом смотрела в окно на городки, которые они проезжали, на раскиданные в беспорядке домики бедных, особняки богатых, фермы, широкую полосу вспаханной земли, огороженную низкими каменными стенами, типичными для Глуцестершира, на дикие, одетые снегом холмы.
Она смотрела, но ничего не видела, ни о чем не думала, терзалась мрачными предчувствиями, представляя себе тот прием, который окажет ей жених.
Глава десятая
Первый день нового года начался с радостного рассвета.
Веселое солнышко согрело сюррейские холмы, превращая холодный снег в сверкающее серебро. Облака волновались, словно паруса на северном ветру и белыми кораблями бороздили морозно-синий океан небес. В такое утро Морнбери Холл выглядел как картинка, нарисованная талантливым и влюбленным художником.
Эсмонд стоял в библиотеке у окна, поглядывая на дорогу. Одна рука покоилась на бедре, другая беспокойно теребила прекрасное брабандское кружево узкого воротника. Его нервозность отметил Арчи Сент-Джон, который стоял рядом с молодым графом и тоже с нетерпением ожидал приезда Магды.
Перед этим Эсмонд два часа провел в своей туалетной комнате, наряжаясь, как и полагается по такому случаю. На нем был чудесный камзол из камчатого атласа, петли которого были расшиты золотом, Позолота была и на больших манжетах. Кремовый шелковый жилет был искусно расшит и украшен маленькими позолоченными пуговицами. Ну туфлях сверкали бриллиантовые пряжки.
Несколько синих и белых ленточек — его цвета — свешивались с одного плеча. Сегодня он надел парик изящного серого оттенка. Граф был бледен, и глаза его метались из стороны в сторону так как он не мог ни на чем сосредоточиться. На подоконнике, возле которого стоял Эсмонд, лежала большая шляпа, тоже украшенная бриллиантами и расшитые золотом перчатки.
Неожиданно рассмеявшись, он сказал Сент-Джону:
— Ну, как я выгляжу, Арчи? Эсмонд Морнбери нарядился перед тем, как на него наденут оковы.
— Неужели ты воспринимаешь женитьбу в столь мрачном свете?
— Сегодня почит в бозе моя свобода, разве не так? — шутливо спросил Эсмонд.
— Ты преувеличиваешь. Когда очаровательная Магда впорхнет сюда, словно птичка, и бросится в твои объятия, ты забудешь о своих тревожных мыслях, — ответил Сент-Джон.
— Да ты романтик, мой дорогой Арчи, — снова рассмеялся Эсмонд.
Согнав улыбку, он взял своего друга за руку.
— Слышишь, кажется, едут, — проговорил Эсмонд и поспешил навстречу гостям.
Все обитатели Морнбери Холла высыпали из дома, чтобы не пропустить торжественного появления из кареты невесты его светлости.
Вот и пришло время впервые увидеть ее… Незнакомку, призванную стать самым близким другом… Милое дитя с миниатюры, подумал Эсмонд, и почувствовал, как помимо его воли сильно забилось сердце.
Карета наконец остановилась. Форейторы спрыгнули на землю. Первым показался сэр Адам, который отвесил Эсмонду, появившемуся у крыльца почтительный поклон. Молодой граф покраснел. Но щеки у него вспыхнули не от холодного ветра, а от вида стройной девичьей фигурки, которая вышла из кареты вслед за сэром Адамом и с первого взгляда приятно поразила Эсмонда. В сопровождении своей французской служанки невеста направилась к графу.
Он шагнул к ней навстречу и тут же понял, что не видит ее лица. Оно было скрыто огромным меховым капюшоном так, что сверкали только огромные, волшебные глаза, отливавшие позолотой и оттененные длинными черными ресницами. Эсмонд отметил про себя, что глаза совсем не похожи на те, которые он видел на миниатюре. Честно говоря, он был приятно изумлен, так как оказалось, что в жизни глаза Магды куда более красивые и намного выразительнее, чем на портрете. Впрочем, у него было еще мало времени, чтобы разглядеть ее как следует. Эсмонд вежливо поклонился невесте и коснулся губами маленькой, заключенной в перчатку руки.
— Добро пожаловать в Морнбери Холл, Магда, — чуть хрипловато проговорил он.
И она ответила. Тем самым долгожданным голосом, по которому он истомился и который вместе с тем боялся услышать:
— Благодарю вас, сэр.
Сэр Адам, улучив момент, тут же попросил проводить их в отведенные им комнаты, чтобы «смыть дорожную пыль».
— Нашей милой Магде не следует открывать перед вами лицо, милорд, до тех пор, пока она не приведет себя в порядок и не станет рядом с вами в церкви, не так ли? — елейно осведомился он.
— Конечно, сэр, — ответил несколько озадаченный Эсмонд. Бросив еще один внимательный взгляд на девушку, которая сегодня должна стать его женой, он отдал приказ двум слугам провести мисс Конгрейл и ее спутницу в предназначенные для них комнаты.
Сэр Адам с гостями из числа самых близких семье Морнбери прошел в библиотеку. Стаканчик вина сделал этого проходимца весьма приятным и улыбчивым собеседником, который держался просто, но с достоинством. Эсмонду как-то сразу не понравился его будущий тесть, и он поблагодарил Господа Бога за то, что сэр Адам и его семейство живут в далеком Страуде и ему не придется часто видеться с ними.
Арчи, на секунду выйдя из комнаты, вернулся и прошептал Эсмонду на ухо:
— Пора идти в церковь. Прошел слух, что твоя невеста вот-вот будет готова и через минуту спустится вниз.
Эсмонд поднялся. Румянец сошел с его обеспокоенного лица, и оно побледнело от волнения. Он взял с подоконника свою украшенную драгоценностями шляпу и позвал:
— Пройдемте в церковь, леди и джентльмены.
Из Лондона в Морнбери Холл на свадьбу графа приехало много гостей, были приглашены также местные соседи с семьями.
Генерал Коршэм и его супруга — соседи из Суонли Мэйнор, который располагался как раз на границе между Сюрреем и Суссексом, привезли с собой свою племянницу мадемуазель Шанталь Леклер, родившуюся во Франции, но жившую вместе с ними.
На какое-то мгновение, когда ему представляли эту прелестную девицу, Эсмонд почувствовал знакомое всем мужчинам волнение, ибо перед ним стояла действительно красавица.
Мадемуазель Шанталь в свои восемнадцать лет была удивительно привлекательна, цвет ее лица напоминал розовые лепестки, смеющиеся глаза были прелестной миндалевидной формы, а каштановые волосы роскошны. На ней было розово-золотистое парчовое платье, отороченное соболем, и изящная шляпка, из-под которой струились темные витые локоны.
Сделав перед молодым графом реверанс, она окинула его вызывающе-манящим взглядом из-под восхитительных ресниц и, мило коверкая английские слова, сказала, что счастлива познакомиться с графом Морнбери, а также рада, что живет так близко и сможет часто видеть графа и его молодую жену. Затем она извинилась за либеральные взгляды своего английского дядюшки, ибо знала, что лорд Морнбери причисляет себя к оппозиции. Но Эсмонд, на миг забыв, что он жених, шутливо-галантно поклонился и проговорил:
— Когда мужчина смотрит на такую прекрасную женщину, он не принимает политику в расчет. Да, Шанталь Леклер оказалась очаровательным созданием, и теперь он вспомнил, что отец Доротеи как-то рассказывал ему о ней и пытался подтолкнуть к более близкому знакомству.
После церемонии представления Эсмонд в сопровождении Арчи отправился в церковь. А потом в храм вошла она… Эсмонд стоял у алтаря, горделиво положив руку на эфес шпаги, которая в данную минуту служила всего лишь непременным элементом праздничного костюма. Граф почти с мальчишеским трепетом поджидал Магду, которая торжественно шла по проходу под руку с отчимом.
В горле у Эсмонда стоял комок, он окинул взором девичью фигурку… и ростом, и сложением напоминавшую ему Доротею… Впрочем, несмотря на ее плотную вуаль, он смог рассмотреть, что у нее темные волосы. Магда была брюнеткой и, конечно, в этом отличалась от блондинки Доротеи.
Сердце мужчины разрывалось от двойственности чувств — теплота по отношению к девушке, которая помогла бы ему воссоздать образ любимой, и неприязнь к незнакомке, которую он видел третий раз в жизни. Граф напряженно пытался рассмотреть лицо невесты, но не мог различить черт из-за плотной вуали, закрывающей ее словно забрало рыцаря. Она подала ему свою маленькую ручку в перчатке, и Эсмонд ощутил, как дрожит его будущая жена. Он пожал ей руку и, наклонившись, прошептал: