Он мельком взглянул на ее татуировку, прежде чем Эми закрыла плечо шалью.
Она так сильно дрожала, что Люка снова приблизился к ней, однако она опять шагнула назад.
– Я не буду вас трогать, – нетерпеливо произнес он. – Но я волнуюсь за вас. Сядьте. Вы поели? Я приказал проверять, хватает ли вам еды.
– Я не собака! – воскликнула она, сверкая глазами. – Вы не можете приказывать проверять, хватает ли мне еды и питья. По крайней мере, сегодня я вышла из комнаты и прогулялась в ваш кабинет.
Люка сжал пальцами свой затылок.
– Я понимаю, что вы злитесь, но не говорите глупостей.
Эми одарила его взглядом, который мог оторвать ему голову.
– Вы ничего не знаете о моих переживаниях.
– Так объяснитесь, – отрезал он в ответ. – Потому что я не вижу катастрофы в том, что произошло, в отличие от вас. На фото только я виден голышом, а не вы. Вы расстроились оттого, что мы переспали? – Он приложил максимум усилий, чтобы спросить об этом. Он не обвинял ее. Ему действительно нужно было знать, но он приготовился к худшему. – Вы чувствуете, что я воспользовался вами? Вы боялись отказать мне?
Его сердце замерло, он затаил дыхание.
– Я должна была отказать вам. – Эми ссутулилась. – Я понимаю, что ошиблась, и я хочу все исправить. – Она закрыла лицо руками.
Сегодня Люка увидел разочарованные взгляды наставников и советников и понял, что упал в их глазах. А сейчас, видя как Эми опустошена их разоблачением, он не мог заставить себя сожалеть о том, что между ними произошло. Ведь она помнит, какое удовольствие они дарили друг другу.
– Завтра будет сделано заявление. Я откажусь от короны, и Софию признают законной королевой. Моя коронация должна была состояться до осеннего заседания парламента. Ее коронация пройдет в другое время, но она немедленно приступит к управлению страной. Подождите, когда все уляжется.
Эми фыркнула и отвернулась от Люки. Она напоминала дерево без листьев, с полым стволом, которое раскачивалось от сильного ветра.
Люке хотелось обнять ее, согреть и поклясться, что все будет хорошо. Но он промолчал, от переживаний у него болело все тело.
– Когда я смогу выйти в Интернет? Би и Клэр наверняка вне себя, – тихо и хрипло сказала Эми.
– Мои люди им все объяснили.
Она повернулась к нему лицом, в ее глазах читалось недоверие и стояли слезы.
– Вы не можете говорить за меня, Люка. Вы не можете отказать мне в возможности высказать свою точку зрения!
– Это стандартная ситуация, когда для подробных объяснений недостаточно информации…
Эми быстро вошла в спальню и захлопнула дверь перед его носом.
Глава 8
Перевернувшись на кровати, Эми дала волю слезам и плакала, пока ее глаза не распухли и не начали чесаться. Потом она встала и промокнула их прохладной влажной салфеткой. От голода у нее заболел живот, поэтому она взяла холодную еду, которую горничная оставила в холодильнике.
Было почти два часа ночи. Она не знала, стоит ли охранник в саду, и не стала проверять. Единственная краткая мысль о побеге испарилась из‑за ее усталости.
Эми заползла обратно в кровать и не просыпалась до середины утра, когда ее телефон зазвонил с предупреждениями и уведомлениями. Ее доступ в Интернет был восстановлен.
Несмотря на соблазн написать о том, что ее держат во дворце против воли, она быстро увлеклась чтением новостей, электронных писем и сообщений, а также прослушиванием голосовой почты.
Она подтянула колени к груди и съежилась, услышав сообщение от матери, начавшееся с ужасающей фразы: «Эми, как ты могла?»
За дверью спальни она услышала, как горничная вошла в апартаменты, но продолжала слушать упреки матери о том, что о ней пишут в международных газетах.
Это была не горничная. Ее сердце замерло, когда Люка вошел в спальню с подносом. Эми выключила телефон в разгар материнской обличительной речи и отложила его в сторону.
– Тебя в самом деле понизили в должности? – спросила она.
Он замер, услышав ее замечание, потом кивнул:
– Хорошо, что ты дерзишь. Я волновался. Особенно после того, как мне сказали, что ты вчера не съела ни кусочка. – Он дотронулся до кнопки на подносе, чтобы поставить его на ножки.
– Твои шпионы не знают, что я делаю, когда никого нет. – Ей очень хотелось кофе, поэтому она выпрямила ноги, чтобы Люка поставил поднос ей на колени.
– На то они и шпионы, Эми. Конечно, они все знают. – Он сел рядом с ней и налил кофе в две чашки на подносе.
– Ты следишь за мной? – Она хмуро посмотрела на потолок, чтобы отыскать скрытые камеры.
– Нет. – Его губы дрогнули. – Но я бы солгал, если бы не признался, что побеспокоился о том, чтобы тебе восстановили выход в Интернет. Ты вчера очень злилась. – Он отпил кофе. – Есть что‑нибудь, о чем мы должны знать?
Она проследила за его взглядом и посмотрела на свой телефон, который вибрировал от входящих сообщений.
– Я читаю, но не отвечаю. Мои социальные сети заполнены сообщениями. В такие моменты очень быстро узнаешь, кто твои настоящие друзья.
Несколько клиентов были готовы умереть, защищая ее. Другие требовали расторгнуть с ними контракт.
– Би и Клэр попросили меня позвонить, когда я смогу. Они не судят меня, но я не знаю, что им сказать. Они явно умирают от любопытства, задаваясь вопросом, трюк ли это, или я действительно так глупа. – Она налила сливки в кофе дрожащей рукой. – Наши конкуренты упиваются моим лицемерием, переходя профессиональные границы. Ведь я обычно защищаю жертв подобных ситуаций. Они будут болтать об этом вечно, чтобы запятнать имидж «Лондон коннекшн» и объявить меня некомпетентной.
– «Лондон коннекшн» не пострадает. – Люка помрачнел. – Я перевел деньги на ваш счет. Они помогут вам выжить, пока скандал не забудется.
– Я же сказала, что платить не надо. – Она шумно поставила чашку на блюдце, пролив кофе больше, чем отпила. – Я не приму этих денег, чтобы не чувствовать себя грязной и глупой дешевкой. Не заставляй меня повторять, Люка.
Он со звоном поставил свою чашку на блюдце, выругался, встал и принялся беспокойно вышагивать туда‑сюда.
– Ты сделала то, ради чего я тебя нанял, – напомнил он Эми, поворачиваясь к ней лицом. – Я хочу выплатить компенсацию.
– Я погубила себя. И уничтожила средства к существованию своих подруг.
– Не суди себя так строго!
– А ты перестань тупить! То, что я не управляю страной, не означает, что мои действия не имеют последствий. – Она схватила телефон и нажала кнопку, чтобы воспроизвести материнское сообщение с самого начала. И прибавила громкости, чтобы Люка сполна ощутил ужасное отвращение ее матери.
«Эми, как ты могла? На этот раз ты действительно сделала это. Ты ведешь себя как ужасный тролль. Невилл отправляет меня обратно в Лондон. Он не хочет иметь со мной никаких дел. Твой отец звонил мне. Как я могу убедить его в твоей надежности, если ты совершаешь такие поступки? Ты никогда ничему не научишься?»
Эми выключила телефон, чтобы не слушать остальное.
– Я думал, ты уже лишилась наследства.
– Мой отец контролирует трастовый фонд, открытый после моего рождения. Я должна была получать доход от этого фонда еще десять лет назад, но меня исключили из школы. – Она не сказала ему почему. – Они решили, что я недостаточно ответственный человек. Я должна была получить полный доступ к фонду в двадцать пять лет, но они сочли мою карьеру по продвижению светских вечеринок в Интернете несерьезной. Отец перенес дату на мое тридцатилетие, до которого осталось восемнадцать месяцев. Видимо, и теперь я не получу доступа к фонду. – Она бросила телефон на одеяло.
Люка снова выругался, на этот раз с большим сожалением.
– Мне наплевать, – почти правдиво сказала она. – Я научилась жить без их финансовой помощи. Но когда я заключила с тобой контракт, решила, что теперь они в меня поверят. Я хотела доказать им, что сама сколотила состояние и горжусь этим. Похоже, у меня будет еще много времени, чтобы осуществить свою мечту.
– Я не догадывался. – Он сел на кровать.
– Зачем тебе догадываться об этом? – Эми обняла холодными пальцами чашку горячего кофе. Она не могла не опасаться, что всплывет информация о ее ошибке с Эйвери Мэйсоном.
Он крепко обхватил ее икру под одеялом.
– Позволь мне помочь тебе, Эми.
– Люка. – Она отдернула ногу. – Если ты снова предложишь мне деньги, я плесну тебе в лицо горячим кофе. И тогда я сгнию в тюрьме. Это не лучший способ спасти мою репутацию, поэтому оставь меня в покое.
Он снова сжал ее ногу.
– У тебя склонность к поджогам и разбою?
– Нет, – мрачно призналась она. – Но после того, как мои собственные родители бросили меня на произвол судьбы в восемнадцать лет, я стала очень независимой. Худшее из того, что ты мог сделать вчера, – это оставить меня в покое, чтобы я сама решала свои проблемы.
– Потому что это не твои проблемы, – настаивал он, положил руки себе на колени, уставился в стену и вздохнул. – Я не представлял, какой ущерб это тебе нанесет. Я хочу помочь все исправить, Эми. Скажи мне, что я могу сделать.
Она тяжело опустилась на подушки.
– Если бы я знала, как все исправить, я бы улетела отсюда и уже сделала это.
– Разреши мне поговорить с твоими родителями. Я возьму на себя ответственность и все улажу.
– Нет. У нас с ними много проблем. – Ее глаза щипало от слез, но она запретила себе плакать. – И я не хочу, чтобы кто‑то уговаривал их простить меня. Я хочу, чтобы они помогали мне, потому что любят меня. Меня больше беспокоит «Лондон коннекшн». Наверное, мне придется уволиться оттуда.
– Ты не потеряешь карьеру из‑за того, что выполняла свою работу, – настаивал он.
– Но этого никто не знает. Для всего мира я – женщина, которая связалась с клиентом, и он потерял корону. Если я уволюсь, репутация «Лондон коннекшн» не будет запятнана.
– Это глупость. – Он снова встал, переполняясь энергией. – Ты не мученица и не бродяга. Тебя не надо сторониться. Ответ очевиден. Как только София станет королевой Валлии, мы с тобой переосмыслим наш роман и превратим его в более серьезные отношения.