Лейла сидела за столом и ковырялась в тарелке с хашвет-ал-руз. А ведь это блюдо – рис, сдобренный специями, с ягненком, мятой и жареными фисташками, которые Джамила приказала добавить, так как они особенно нравились принцессе, – было ее любимым.
Но не сегодня вечером.
– Ты не голодна, – заметил король.
– Не очень. – Лейла попыталась улыбнуться. – У нас есть креветки?
– Креветки? – Король нахмурился. – Морские креветки?
Лейла пожала плечами: она не знала.
– Есть, но мне они не нравятся, – сказал король и подождал, не вернет ли Лейла ему сдобренный иронией ответ вроде «Раз они тебе не нравятся, значит ли это, что я тоже не должна их пробовать?» как раньше, но вместо этого она продолжала смотреть в свою тарелку.
– Мы можем сыграть сегодня партию в шахматы, – предложил Фахид, но она покачала головой.
– Извини, ладно?
– Лейла, – начал король, но затем вздохнул. – Хорошо.
– Могу я прогуляться?
– Конечно, – сказал он. – Желаю насладиться прогулкой.
«Abadan laa tansynii».
Микаэлю удалось перевести первую часть ее записки, и она причинила ему боль. Он мог бы найти кого-нибудь, знающего арабский, но он хотел сделать это сам. И кажется, ему это удалось.
«Никогда не забывай меня».
Он никогда и не сможет.
О новых клиентах Микаэль даже не думал.
– Им придется найти другого адвоката, – сказал он Венди.
Он просто не мог так жить. Его чувство вины по отношению к Игорю ослабло, он больше не хотел защищать преступников и подонков.
Что Лейла с ним сделала?
Ему просто необходимо знать, что с ней все в порядке.
Он вытащил телефон и смотрел на него долгое время. Он боялся, как бы его звонок не причинил Лейле вреда, но сегодня поступил платеж, так что у него была веская причина позвонить. Он постарается, чтобы его голос звучал как всегда, поклялся себе Микаэль. Он поблагодарит Захида за деньги и спросит, как Лейла.
Он просто обязан что-нибудь сделать.
Лейла шагала по дворцовому саду, раздираемая противоречивыми чувствами. Ведь она сделала все, о чем мечтала, за эти несколько дней. Разве не должна она быть счастлива? Она шла и вспоминала, как танцевала и смеялась с Микаэлем, вспоминала его доброту. Как он вернулся за ней в первую ночь и остановил, чтобы она не ушла и не наделала глупостей. Как он купал ее и ухаживал за ней.
Она рассмеялась, когда он предложил ей выйти за него замуж, но это было самое прекрасное предложение, которое она когда-либо получала. Больше всего на свете ей хотелось быть его женой.
Но это было невозможно. Даже если каким-нибудь чудом ее отец согласился, представить Микаэля здесь, в Ишле…
Нет, она не могла.
О, сначала это было бы волшебно! Но без его дел, без той жизни, которую он создал для себя, очарование быстро пройдет. Лейла не могла с ним так поступить. Ей было невыносимо думать, что он будет жить здесь, а его свободу ограничат сначала король, а затем и Захид.
Даже дворца недостаточно для таких сильных мужчин.
В ее горле родился всхлип, и она не смогла его удержать.
Лейла знала, что ее отец следит за ней из окна, поэтому она свернула на скрытую тропинку, ведущую ко второму дворцу, где жили Захид с Тринити. Но до них она не дошла. На середине пути принцесса села на каменную скамейку и заплакала. Она рыдала так горько, как никогда в своей жизни. Она так не плакала, даже когда ей предстояло выбрать себе мужа. Этим вечером Лейла плакала не только из-за себя, но и из-за Микаэля, потому что у него не было семьи, но вместе – она это чувствовала! – они представляли собой единое целое.
И она никогда больше его не увидит.
– Лейла!
Тринити шагала по тропинке и сначала подумала, что какое-то животное угодило в ловушку – такие слышались стоны. Обвив руками содрогающиеся плечи Лейлы, она попыталась узнать причину ее слез, но Лейла лишь качала головой на все ее вопросы.
– Твой отец все еще сердится?
Лейла всхлипнула.
– Ты боишься выбирать мужа?
– Нет, – сглотнула Лейла.
В ее сердце просто не осталось места для страха.
– Я влюбилась, – не выдержала она, и ее слезы на миг даже высохли, когда она поняла, что открыла свою тайну. – Я всегда думала, что хотела влюбиться, но оказалось, что это ужасно. Это агония. Только, пожалуйста, пожалуйста, ничего не говори Захиду!
– Он может понять.
– Даже если он поймет, это ничего не изменит. Захид еще не король.
– А в кого ты влюбилась? – спросила Тринити.
– В Микаэля.
Тринити выдохнула. Возможно, Лейла мучилась от неразделенной любви. Ведь если бы Микаэль ее любил, разве он позволил бы ей уехать?
– Я просила его не говорить Захиду, что между нами что-то было.
– Тогда он блестящий актер, – заметила Тринити, вспоминая досаду на лице Микаэля.
– Он сделал это ради меня, – сказала Лейла. – Никто не знает его мыслей, но он говорил мне, какие чувства он испытывает ко мне.
– У него к тебе такие же чувства? – переспросила Тринити. – Ты уверена, что Микаэль тебя любит?
– Он предложил мне выйти за него замуж.
– Он предложил тебе это?
– Да, – подтвердила Лейла. – А я рассмеялась, потому что это невозможно. Я люблю свою семью. Я не знала, как сказать «да» без того, чтобы не задеть чувств людей, которых я люблю. Он пытался сказать мне, что тоже любит меня, но я не позволила ему этого, потому что такие слова должны говорить только люди, состоящие в браке. Но сейчас я хочу услышать эти слова и хочу сказать ему, что и я его люблю. Как я жалею, что не сказала об этом! Если бы я только могла поговорить с ним еще один раз…
– У тебя есть номер его телефона?
– Нет. Он дал его мне, но я порвала этот листок. – Лейла повернулась и выдавила из себя улыбку. – Я не хочу видеть его номер: слишком много соблазна. – Слезы перестали катиться по ее щекам, но в глазах стояла глубокая грусть. Возможно, она останется навсегда. – Мне нужно вернуться во дворец.
– Останься, поговорим, – стала упрашивать ее Тринити, но Лейла покачала головой:
– Мне лучше не задерживаться.
Тринити нашла своего мужа на берегу. Он стоял к ней спиной, глядя на океан, плечи его были напряжены. Тринити подумала, не сделает ли она хуже Лейле, если расскажет обо всем Захиду.
Впрочем, ей даже не пришлось говорить. Похоже, он сам кое о чем догадывался.
– Думаю, между тем юристом и Лейлой что-то было, – сказал он, не оборачиваясь. – Он позвонил, чтобы справиться о ней.
– Возможно, он просто хотел убедиться, что она долетела нормально, – осторожно предположила Тринити. Она без памяти любила своего мужа, но некоторые порядки в Ишле ей было никогда не понять.
– Не знаю, была ли эта связь плохой, – продолжил Захид, не зная, как объяснить неожиданно изменившийся голос Микаэля ближе к концу разговора, – но он попросил поговорить с ней.
– Что ты ответил?
– Что это будет неразумно. Что она счастлива, вернувшись домой и снова оказавшись в кругу своей семьи. – Захид повернулся к жене. – Но ведь она несчастлива, верно?
– Да.
– Она говорила с тобой о том, что произошло в Австралии?
– Немного, – призналась Тринити и добавила: – Захид, пожалуйста, не проси меня делиться не своей тайной.
– Не буду. – Он взглянул на свою обожаемую жену, забыв о том, что когда-то сам боялся любить. – Лейла не такая, как я, – объяснил он. – Она всегда хотела любви, с самого рождения. Ей хотелось, чтобы ее держали на руках, чтобы ее лелеяли и холили. Джамила делала для нее все, что могла. Мне было семь, когда она родилась. Я пытался утешить ее, окружить заботой, но она всегда тосковала по матери. И еще ей хотелось, чтобы рядом был отец. Но его не было, в первые годы своей жизни она была очень одинока.
– Ты можешь что-нибудь сделать, чтобы помочь ей? – спросила Тринити.
– Я пытался. – Захид вздохнул. – Ты помнишь, я уже согласился выбрать невесту, когда мы снова встретились в Лондоне?
Тринити кивнула.
– Причина, по которой я тогда согласился выбрать себе невесту, заключалась в том, что я хотел отсрочить свадьбу Лейлы. Я знал, что времени у моего отца осталось немного. Я хотел изменить законы ради своей сестры.
Захид испытывал двойственные чувства. Ему было жаль сестру. Но в нем кипел гнев: он ненавидел мужчину, который лгал, глядя ему в глаза.
– Ты читала про мерзавцев, которых защищает Романов? – не выдержал Захид. – Я нашел про него информацию. Его репутация, его связи с женщинами…
– У меня была ужасная репутация, – напомнила ему Тринити. – Мы оба знаем: то, что люди говорили про меня, было неправдой. – Она перевела дух, заметив, как нахмурился муж. – Лейла сама говорит, что они никогда не смогут быть вместе. Она просто просит поговорить с ним еще раз.
И Захид сделал то, чего, как он знал, делать совсем не следовало: он дал Тринити свой телефон.
Как на крыльях, она помчалась к Лейле. Встретив по дороге Фахида, она вежливо поговорила с ним несколько минут, а затем спросила у него, как принцесса.
– Она… – Король вздохнул. – Лейла покорно приняла свое наказание.
– Могу я с ней поговорить?
– Конечно. Она ведь не пленница.
Тринити подошла к покоям Лейлы и улыбнулась Джамиле, открывшей ей дверь.
– Я больше не хочу об этом говорить, – сказала Лейла. Она лежала на животе и перечитывала карточку, которую Микаэль прислал ей с цветами. – Если я буду о нем говорить, я начну плакать, а я не хочу грустить, когда думаю о нем. У меня есть это. – Она передала Тринити карточку. – Когда я держу ее в руках, я улыбаюсь.
– Хочешь, я тебе прочту? – предложила Тринити.
– Нет, Микаэль мне ее читал, я помню каждое слово: «Лейла, спасибо за потрясающее окончание трудного дня и за еще более потрясающую ночь. Микаэль». И он трижды меня поцеловал.
Тринити улыбнулась, но вдруг нахмурилась, когда до нее дошли слова «за более потрясающую ночь».
– Но ведь доктор сказала…
– Тринити… – Лейла все-таки решилась открыть ей свой самый большой секрет: чтобы испытать запредельное наслаждение, не обязательно заниматься сексом – существуют другие способы.