— Мое, если это означает, что ты не собираешься встречаться со мной снова.
Джози засмеялась, но звук вышел резким и каким-то безысходным:
— Определись уже, наконец, Даниэль. Ты же сам сказал, что не нуждаешься в постоянных отношениях.
— Да.
— Черт, тогда не твоя забота, где я буду видеться с отцом, когда все закончится.
— Я так понимаю, мы будем любовниками только до тех пор, пока вместе расследуем обстоятельства взрыва в лагере?
— Правильно понимаешь. Так или иначе, мне кажется маловероятным, что наша связь продлилась бы дольше.
Ну, что ж, она права. Правда, Даниэлю показалось, что Джози, похоже, уже вышвырнула его из своей жизни, и от этого внутри него все переворачивалось. И хотя у него не было иного пути, кроме как быть с ней честным, последствия этой искренности ему совсем не нравились.
— Ты хочешь, чтобы я провел оставшуюся часть ночи в другой комнате?
— То есть ты уже избавился от навязчивой идеи?
— Нет. — На самом деле, теперь, познав, что такое быть в ней, он жаждал Джози намного сильнее.
— Тогда зачем спать на диване?
— Ты сердишься на меня.
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но в мои планы совсем не входит выйти за тебя замуж и обзавестись парочкой младенцев.
Эти слова лишь подтверждали, что Джози здорово разозлилась.
— Я рад, — повторил Даниэль, запоздало сообразив, что ему стоило быть более тактичным и получше думать прежде, чем что-то сказать.
Она раздраженно фыркнула:
— Даже к лучшему, что у меня не было никаких иллюзий на твой счет, не так ли? Сейчас они были бы разбиты вдребезги. Хотя ты мастерски управляешься с моим телом, Даниэль, но вот, что касается взаимоотношений — тут твои способности просто отвратительны.
— По крайней мере, ты наслаждалась сексом.
Эти слова ранили Джози гораздо сильнее, чем собственные печальные размышления.
Она закусила губу, с тяжелым сердцем прислушиваясь к тихим шагам Даниэля, когда тот прошел через комнату к ванной. Ее последнее замечание было неуместным и несправедливым. Даниэль выполнил все ее романтические фантазии, кроме одной, и он, действительно, никогда не обещал любви до гроба, так как испытывал к ней лишь сильное сексуальное влечение. Она знала, что ни брак, ни длительные отношения его не привлекали.
Джози сама не понимала, зачем спросила про малыша, разве только это объяснялось тем, что весь ее здравый смысл улетучился, пока они занимались любовью. Видимо, рассудок, погруженный в блаженный дурман оргазма, блуждал по рискованным тропинкам несбыточных грез, и конечным пунктом этого путешествия стал этот идиотский вопрос.
Девушка хотела бы взять свои слова назад. Но еще больше Джози хотела, чтобы потребность в близости, а не чертова гордость заставила ее сказать, что она не желает, чтобы он спал где-нибудь в другом месте. Только гордость не позволила Джози показать, насколько глубоко ее ранил откровенный до грубости отказ Даниэля. Поэтому признаться, что всегда мечтала засыпать в кольце сильных рук, наслаждаясь теплом и близостью родного человека, Джози просто не могла, поскольку с самого начала прекрасно осознавала, что кроме постели Даниэль не желал иметь с ней ничего общего. Теперь собственные мечты о такого рода объятиях казались девушке нелепыми и просто жалкими.
Такие прикосновения выходили за рамки обычного секса. Они, скорее, относились к той же категории, что и чуткость, заботливость, душевная близость. Но ничего из этого Джози не могла разделить со своим любовником.
Девушка подтянула колени к груди и, обхватив их руками, стала ждать возвращения Даниэля. По донесшемуся из ванной звуку журчащей воды, Джози поняла, что мужчина принимает душ. Она уткнулась подбородком в колени, дожидаясь, пока он закончит.
Джози заметила, что Даниэль вернулся, только когда почувствовала, как кровать прогнулась под его весом. Она, должно быть, задремала, а он погасил свет, перед тем как выйти из ванной. Наверное, пытался быть внимательным и не разбудить ее. Да, он был не совсем безнадежен, и ей даже стало жаль, что она не могла думать о нем иначе.
Хотя он и не верил в это, но однажды Даниэль Блэк Игл встретит правильную девушку, женится и заведет детей. В нем был такой огромный запас нерастраченной нежности и доброты, так много глубоко запрятанного веселья, что Джози нисколько не сомневалась — малыши полностью изменят Даниэля. Он, скорее всего, найдет женщину вроде ее матери — ласковую, женственную, ту, что никогда не сможет отличить пистолет от ядерной боеголовки.
Джози, отбросив в сторону одеяло, стремительно соскочила с кровати.
— Ты куда?
— Тоже хочу принять душ. Я вся липкая, — бросила Джози. Раньше она думала, что только мужчина после бурного секса испытывает подобные ощущения, но сейчас ее кожа так сильно покрылась влажной испариной, что стала скользкой.
Не услышав ничего в ответ, она зашла в ванную. Если бы сейчас кто-нибудь поинтересовался, почему, перед тем как включить свет, она плотно закрыла дверь и защелкнула замок, вряд ли он получил бы вразумительное объяснение. Джози старалась не смотреть в зеркало, не желая увидеть там пугало, на которое стала похожа после жаркой необузданной скачки. Ступив в старомодную ванну, ножки которой напоминали львиные лапы, девушка задернула занавеску и открыла кран.
Струи горячей воды водопадом хлынули из огромной насадки для душа, и Джози принялась смывать с себя не только запах Даниэля, но и незримые следы его прикосновений. По крайней мере, она пыталась, но время шло, бодрящая влага, стекая горячим потоком, омывала все тело, а воспоминания о его ласковых руках все равно не отступали.
Наконец, девушка сдалась и выключила воду, надеясь, что пробыла здесь достаточно долго, чтобы Даниэль успел заснуть.
Вернувшись в спальню, Джози осторожно улеглась на самом краешке кровати, оставив между собой и Даниэлем огромное пустое пространство. После первой близости они заснули, сплетясь в тесном объятии. Теперь, похоже, девушка была полна решимости держаться подальше, словно проводя между ними границу, как физическую, так и эмоциональную.
А Даниэль и не ожидал ничего другого с тех пор, как услышал тихий щелчок запирающегося замка на двери в ванную, когда Джози пошла принимать душ. Он мог бы попытаться устранить возникшую между ними пропасть, правда, не был уверен, что справится. Однако если это поможет залучить ее обратно в свои объятия, он уж постарается не оплошать.
— Иди ко мне, Джози.
— Я слишком устала, чтобы заниматься сексом. — Но ее голос звучал не сонно или устало, а резко и зло.
Мужчины и женщины так сильно отличаются друг от друга, и, несмотря на свое неординарное воспитание, Джози похоже больше не желала вести себя подобно носителю Y-хромосомы.[26] Сейчас, разозлившись, она отвергала его ласки, а для Даниэля гнев никогда не стал бы препятствием сильному влечению. Черт, да если бы Джози действительно устала, он не стал бы ей навязываться. Хотя сам Даниэль, даже проведя на изматывающем задании трое суток без сна, по возвращении нашел бы в себе силы и энергию, чтобы заняться с ней сексом.
Но сейчас, несмотря на свое не угасшее желание, он не станет пытаться еще раз разжечь в ней огонь страсти.
— Я могу просто обнимать тебя, пока ты будешь спать.
— Нет. — В одно короткое слово ей удалось вместить все многообразие отказа.
— Почему нет?
— Я привыкла спать одна.
— Ты же спала со мной недавно, — с трудом выдавил из себя Даниэль, вконец расстроенный ее холодностью, замаскированной под логичное объяснение.
— Это было тогда.
— Черт побери, если ты все-таки хотела, чтобы я спал на диване, почему прямо не сказала? — Одним резким движением мужчина вскочил с кровати, его мускулы вздулись от напряжения, с которым он пытался сдержать гнев.
— Я не вижу никаких проблем в том, чтобы спать с тобой в одной постели.
Даниэль совершенно не понимал этих женских игр и точно не собирался принимать в них участие. Его ответ, по обыкновению, не отличался утонченностью:
— А я вот не могу дать слова, что во сне не перевернусь и не коснусь тебя, а если это все же произойдет, то я, наверняка, проснусь и захочу заняться любовью. Но так как ты явно против, увидимся утром.
Даниэль уже дошел до двери, когда тихий голос прорезал ночную тишину:
— Я не возражаю, если мы снова займемся сексом. Я просто не хочу, чтобы ты обнимал меня.
Мужчина круто развернулся и увидел, что Джози сидит на постели:
— Что?
— У нас не тот тип отношений.
— Что еще за тип?
— Когда двое заботятся друг о друге.
— То есть я тебе безразличен? — Даниэль ей не поверил. На его взгляд, Джози была слишком ранима, чтобы быть такой циничной. — Или ты считаешь, что это я не забочусь о тебе? — требовательно спросил он, не дожидаясь ответа на первый вопрос.
— Ты же сам сказал.
Он вернулся к кровати:
— Когда, черт побери, я такое говорил?
— Наша связь — чистая физиология.
Даниэль навис над ней, весь дрожа от боли и ярости, услышав такое несправедливое обвинение:
— Если бы это было правдой, то мой кулак мог бы с легкостью доставить мне такое же удовольствие, как твое тело, но позвольте сказать вам, леди, что такого никогда не было и не будет.
— Ты сказал…
— Что не строю планов на будущее. Но ничего не говорил о том, что не испытываю к тебе никаких чувств. Или что не забочусь о тебе.
Ну почему, черт побери, ей обязательно надо все так усложнять?
— Но если ты заботишься обо мне, почему тогда против постоянных отношений? — спросила Джози, смотря на него, скорее в смущении, чем с осуждением.
— Потому что у меня не может быть будущего ни с кем.
— Значит, ты действительно заботишься обо мне?
— Ну, конечно.
— О! Ты мне тоже далеко не безразличен.
Даниэль никогда в этом и не сомневался. Чтобы упредить вопрос о том, насколько сильны его чувства, и не давая Джози снова начать одну из тех эмоциональных дискуссий, в кото