– Как мило по отношению к нам! – откликнулся он.
Было видно, что Сезара и Лу эта сцена уже начала забавлять.
– Так, прежде всего давайте выберемся отсюда, иначе мы снова окажемся на первом этаже, – предложила Кьяра.
Они друг за другом вышли из лифта, и, когда Макс достал из пакета подарочный конверт с билетами, Диана вздохнула с облегчением.
– Вы же можете сказать, что забыли бусы дома, и все будет в ажуре.
– Твою мать, Диана, как же ты умеешь доставать… Они хоть красивые, эти бусы?
– Папа сказал «твою мать».
– Спасибо, Сезар, мы слышали, – сделала ему внушение Кьяра.
– Поверь, они дороже, чем эти билеты.
– А не могла бы ты хоть изредка нас благодарить?
– Спасибо, братишка! – воскликнула Диана, обнимая его.
Дверь одной из двух квартир на площадке широко распахнулась, заставив вздрогнуть всех пятерых.
– Я же сказала, что слышала что-то! Анри, иди сюда! Они пришли!
Дедушка тоже появился на пороге, расплывшись в улыбке.
– Здравствуйте, дети!
– И даже Диана решила нас порадовать, явившись вовремя! Разве это не замечательно?!
31
Накануне они легли спать, не обменявшись ни единым словом и даже не взглянув друг на друга. Кьяра открывает глаза рано утром, но кровать Макса уже пуста. Впрочем, он все же озаботился оставить ей записку на письменном столе: «Ушел завтракать».
Она встает, раздвигает шторы, впуская свет, и по внезапному капризу решает покурить в окно, несмотря на категорические запреты, висящие в самых разных уголках номера. Держась за оконную раму, чтобы не потерять шаткое равновесие, она делает несколько затяжек, не получая особого удовольствия, но тщательно следя, чтобы дым не проникал в комнату. Не получается. Кьяра отправляется в ванную и берет парфюм Макса, чтобы как-то замаскировать запах, постепенно распространяющийся по номеру. Она вдыхает аромат из хорошо знакомого ей флакона: Макс всегда, сколько она его знала, пользовался этим свежим древесным ароматом с нотками лимона и ветивера. После секундного колебания она пшикает на себя парфюмом и нюхает свою майку. Удивительно, как некоторые запахи успокаивают и даже мгновенно рассеивают гнев. Возможно, когда они разведутся, она станет пользоваться этим парфюмом сама. Она снова думает о Скотте, австралийце, вернувшемся в ее жизнь два года назад. Поначалу они просто обменивались мейлами, пока он, ее первая любовь, не изъявил желания снова ее увидеть. Плохая была идея. Несколько недель она колебалась, но в конце концов уступила, уверенная, что при встрече после стольких лет прежние чувства не нахлынут. На самом же деле к ней в дверь постучалась ее юность вместе с неизбежной ностальгией и мечтаниями. Она вспоминает о том неуместном вечере, который с первых же минут пошел не так, как надо. От неловкой вежливости они быстро перешли к воспоминаниям. Потом дало о себе знать вернувшееся издалека желание. После короткого поцелуя она, запаниковав, бросила Скотта одного и положила конец переписке. Иногда Кьяра задается вопросом, что случилось бы, останься она в тот вечер с ним. Тогда она еще надеялась, что заплатки смогут заделать прорехи в ее браке. Формально она чиста, но прекрасно понимает, что Макс взорвался бы, если бы узнал. На прикроватной тумбочке оживает телефон, вырывая ее из раздумий: «Пришли мне информацию от Эф-Икса, встретимся прямо там».
Кьяра всматривается в экран, как будто он продолжение Макса. Ах вот как? Отлично! Она роется в своем мобильнике, находит координаты, присланные видеооператором, и немедленно их пересылает. Как глупо, на мгновение одурманенная ароматом, она собиралась присоединиться к Максу за завтраком. На секунду она размечталась, что он попросит у нее прощения. Что за глупость! Месяцами она осторожничала, стараясь действовать в белых перчатках, чтобы расставание прошло достойно, чтобы ни родным, ни друзьям не пришлось выбирать чью-либо сторону, чтобы они сами избежали особых потрясений, а сейчас, когда впереди замаячила финишная прямая, она узнает, что этот кретин еще с января воркует с… кстати, а с кем? Ну, вообще-то плевать, главное, что Кьяра разочарована. Ужасно разочарована. Она быстро собирается, довольствуясь кофе, чтобы начать день, – желудок не очень расположен принять что-либо другое. Она чувствует себя уязвленной, глупой и виноватой. Виноватой, потому что содействовала долгому закату – им давно нужно было разойтись: то, что она молчала и никак не реагировала, возлагает на нее определенную долю ответственности. Подкрашиваясь и не прекращая размышлять, она замечает в зеркале, как пожимает плечами: тело словно вторит ее мыслям, мол, судьбу не проведешь и следовало проявить решимость куда раньше.
Почему было так трудно покончить со всем этим? Наверняка потому, что Кьяра в глубине души хотела, чтобы все пошло по-другому. Наверняка потому, что они вместе пережили чудесные годы и знавали большое счастье. А еще, может быть, потому, что сложно пойти наперекор ожиданиям окружающих, тому глянцевому благополучию, которого ждали от нее другие. Потому что так все сложилось у нее в голове. Потому что какие-то вещи делать положено, а какие-то нет.
Они должны встретиться с Эф-Иксом в Бэттери-парке, где гуляли в первый день. Кьяра идет мимо множества артиллерийских орудий, установленных здесь во время Войны за независимость для защиты порта. В месте встречи видеооператор вроде даже не удивляется, что Кьяра и Макс появляются порознь.
– Привет, голубцы! Готовы нанести визит леди Свободе? А потом сразу на остров Эллис.
– Отлично! – радостно откликается Кьяра.
Макс лишь хмурится и надувает щеки.
– Голубцы, голубки? Такая игра слов, прочухали?
– Ну да, конечно…
Но Эф-Икс даже не слышит ее ответа. Похоже, у него проблемы с зарядкой камеры. Макс тайком наблюдает за Кьярой: кажется, та пребывает в веселом расположении духа и притворяется, что разделяет озабоченность оператора. Пока Эф-Икс роется в своем рюкзаке, отыскивая запасной аккумулятор, Макс пытается привлечь внимание Кьяры, но та упорно его игнорирует.
– Ладно, друзья мои… время поджимает, но мы разберемся.
Эф-Икс тычет пальцем в готовящийся к отплытию паром.
– Мы обязательно должны попасть на этот кораблик, иначе мои билеты пропадут. Напомню, наш бюджет ограничен, так что я экономлю как могу. И сейчас мне совершенно негде взять другую батарею, и уж тем более я не смогу вернуться домой за новой.
– И что теперь? – теряет терпение Макс.
– Ну, садимся на паром, только у меня не будет возможности снимать долго. Вы, главное, не беспокойтесь, я easy[27] добавлю потом несколько общих планов! У меня их полно на жестких дисках. К счастью, статуя Свободы не меняется.
– Давайте поскорее с этим покончим, – бросает Макс, направляясь к причалу.
Видя, что Макс ведет себя подчеркнуто неприязненно, Кьяра чувствует, как в ней поднимается жгучий гнев.
– Знаешь, Эф-Икс, на самом деле все это не очень важно, – говорит она, ступая на трап, ведущий на борт парома.
– Ну да, я и говорю, не беспокойтесь… У меня в рукаве еще куча козырей! Добавим два-три общих плана – и ваше семейство будет в восторге от моего монтажа.
– По возвращении мы объявим о разводе, так что сам понимаешь… Не нацеливайся на «Пальмовую ветвь» с этими съемками, – продолжает Кьяра, не глядя на Макса.
Эф-Икс буквально застывает, перегораживая проход потоку туристов.
– What?[28] – наконец выдавливает он с круглыми, как блюдца, глазами.
– Она шутит! – тут же восклицает Макс, оборачиваясь и хватая Кьяру за руку.
– Ха! Я чуть не поверил!
– Но она совсем не шутит! – продолжает Кьяра, отталкивая Макса.
– А я говорю, шутит. Уже сил нет, ее иногда несет и несет, прикол на приколе. Прямо нон-стоп какой-то. Она удержу не знает!
– Это я удержу не знаю?
– Ну, сейчас тебе пора остановиться, потому что это уже не смешно, и мы тихо-спокойно сделаем все, что собирались.
Эф-Икс с улыбкой качает головой.
– Вы оба те еще штучки! Нескучная у тебя житуха, Макс.
– Да уж. Скучать не приходится.
Макс отводит Кьяру в сторонку, оставив Эф-Икса в некотором затруднении: он не очень уверен, что все правильно понял.
– Что за игру ты затеяла? Тебя это развлекает?
– Нет, не особенно, уверяю тебя. Просто, наверно, пришло время прекратить ломать комедию, и все.
– Ты сдурела? Не сейчас!
– Да ладно, послушай, в конце концов, разве нам не плевать? Ты уже несколько месяцев кувыркаешься с Роксаной, и тебя это вроде не смущает. А я, должна признаться, устала делать вид, что все хорошо. Сыта по горло.
– Ты просто эгоистка.
– Это я эгоистка?
– Именно! Это ты настояла, чтобы все шло так, как тебе казалось правильным, потому что хотела выглядеть святой.
– Если бы я хотела выглядеть святой, то уже давно кое о чем рассказала бы, уж поверь.
– Ты опять о том случае? Мне что, всю жизнь расплачиваться за одну-единственную ошибку?!
Кьяра вскипает и, долю секунды поколебавшись, выдает ледяным тоном:
– А как твои вложения в недвижимость? Все идет по плану?
По мере того как информация начинает укладываться в его голове, лицо Макса каменеет. Не медля больше ни секунды, Кьяра разворачивается, подходит к пораженному фотографу и принимает позу.
– Ладно, давайте, Эф-Икс, продолжаем! Не будем же мы торчать здесь весь день!
Присутствующие на борту туристы во все глаза наблюдают за сценой, совершенно забыв о статуе Свободы, возвышающейся у них за спиной. Эф-Икс, застывший с болтающейся на шее камерой, послушно начинает шевелиться, не осмеливаясь глянуть на Макса. Он наводит на Кьяру объектив, что-то подстраивает и сосредотачивается, впервые с момента их знакомства ведя себя как профессионал.
– Вы готовы? У меня классный ракурс… И свет отличный. Я готов.