– Хватит.
– Я все прочла! Почти год назад ты вложил деньги в покупку квартиры! И как ты хочешь, чтобы я к этому относилась? Мы тогда еще даже не консультировались с адвокатом и только-только начали заговаривать о том, что наши дела плохи!
– Да нет же…
– Я знаю, что прочла! Квартира готова к передаче в собственность. Это был мейл о фактической передаче!
Макс выпрямляется на стуле и со стуком кладет вилку и нож на край тарелки.
– Хорошо, я купил квартиру на стадии проектирования, но это не было направлено против тебя!
– Макс, я несколько месяцев убеждала себя, что у нас еще есть шанс. А ты, очевидно, уже тогда решил, что все кончено! Недалеко от нашего дома? Восемьдесят квадратных метров?
– Это ничего не значит… Просто вложение!
– В таком случае почему ты его скрыл? Я бы вполне поняла твое желание сделать личные инвестиции! Но у меня за спиной? Что я должна подумать?
– Я знаю, что все обстоятельства против меня…
Макс снова выпрямляется и ерзает на стуле. Потом наливает еще вина в бокалы.
– Ты уже давно думал о разводе! На самом деле это отвратительно, – возмущается Кьяра.
– Все было не так… Уверяю тебя.
– Наоборот, это самая что ни на есть правда! Я все не решалась на окончательный разрыв, а ты уже видел себя в чудесной квартирке с… Роксаной, кажется?
– Перестань, я познакомился с ней намного позже, к тому же у меня с ней ничего серьезного.
Кьяра ждала этого разговора с момента, когда прочла мейл. Она сдерживалась с единственной целью – позволить Максу самому описать положение вещей и признаться: задолго до того, как они официально решили разойтись, он уже поглядывал на сторону.
– И когда мне положено было узнать о квартире? Во время визита к нотариусу? Класс!
– Это личная инвестиция, и она не считается совместным имуществом.
– Ты не понимаешь, что мне плевать на стоимость этой квартиры? Меня с души воротит от самого поступка!
Макс возит вилкой по остаткам еды на тарелке, аппетит у него начисто пропал.
– На самом деле ты мне так и не простила измены. Именно с тех пор все покатилось по наклонной.
– Пожалуй, так и есть. Ничего не могу с этим поделать.
– Квартира – лишь способ подготовиться к жизни после… У тебя пропало желание, и я это прекрасно чувствовал. Ты больше в нас не верила.
Кьяра тоже отталкивает свою тарелку и принимается разминать пальцами кусок хлеба.
– Я так сожалел о том, что натворил во время твоей беременности, Кьяра. Я хотел все исправить. Я даже предложил тебе завести еще одного ребенка!
– На тот момент я хотела чего угодно, но только не еще одного ребенка, и это вполне объяснимо.
– А я был готов на все.
Кьяра избегает его взгляда и протяжно выдыхает.
– На самом деле ты не так уж просил прощения.
– Это неправда!
– Правда! Я все держала в себе, замолчала, загнала все внутрь, и только потому, что тебе не хотелось, чтобы этот случай всплыл, чтобы он подпортил наш образ, вернее, твой образ. Но сам ты по-настоящему так и не попросил прощения. Конечно, ты из кожи вон лез. Ты хотел, чтобы мы оставались семьей, но прощения не попросил. Так, чтобы это было от всего сердца.
– Ты была такой грустной, такой замкнутой. Я мечтал, чтобы все стало как раньше. Но ты будто зациклилась на этой истории с изменой, она не отпускала тебя все последующие годы. Ты меня так и не простила. За одну ошибку, Кьяра, одну-единственную проклятую ошибку.
Кьяра с огромным трудом сдерживает слезы, отпивает немного воды, чтобы придать себе мужества.
– Я понимаю. И задним числом прекрасно осознаю. Если хочешь, скажу тебе, что думаю спустя все эти годы: мне больше не кажется твой проступок таким уж серьезным. Наверное, время и пришедшая мудрость сделали свое дело. Но все равно случившееся подорвало мое уважение к тебе, отразилось на чувствах. Это действительно так. Я пыталась. Я старалась изо всех сил. В конце концов поняла, что прощение не приходит по заказу. И это не объясняет твои капиталовложения. Иначе все было бы слишком просто.
– Как давно ты знаешь?
– А какая разница?
– Скажи мне.
– На днях я залезла в твой телефон, искала сообщения от твоей девицы. Между прочим, сопливая переписка, насколько я поняла из того немногого, что прочла. Но я не ожидала, что наткнусь на нечто куда более серьезное.
Кьяра выуживает из своей почти полной тарелки оливку.
– У меня полное впечатление, что меня водили за нос. Почему, когда ты вкладывал деньги в квартиру, не сказал мне, что все кончено?
– А я не видел в этом ничего несовместимого. Покупка недвижимости была подстраховкой на случай, если все пойдет вразнос.
– В тот вечер, когда я наткнулась на этот мейл и дату передачи в собственность, я поняла, что совсем тебя не знала. Когда ты принял решение о покупке, от любви уже мало что оставалось.
Повисает молчание. Макс все никак не может усидеть на стуле.
– А что до Роксаны…
– Избавь меня от подробностей твоей альковной жизни, и знать не хочу.
– Вот именно, мне очень жаль, что ты восприняла это как унижение, потому что мы тогда уже фактически разошлись…
– Ты снова за свое…
– Одно совершенно точно: я безумно любил тебя, – говорит Макс, неожиданно кладя свою ладонь на руку Кьяры.
Она опускает глаза на их руки, не осмеливаясь шевельнуть своей. Такой банальный жест и такой неуместный в этот момент. Она чувствует, как в ней поднимается гнев. Вечная история: они влюбились, они любили, они разлюбили. Сейчас, когда пробил час подведения итогов, ей хочется подумать о хорошем, обо всех чудесных пережитых мгновениях. И из-за этого так и подступают слезы.
– Да… Я должна была уйти, когда поняла, что больше не люблю тебя, – продолжает она.
– Знаешь, меня очень мучило, что ты потеряла ко мне интерес. Та жуткая глупость, которую я совершил во время твоей беременности, вовсе не означала, что я тебя больше не любил. Это была совершенно идиотская ошибка.
– Потом все пошло наперекосяк, что-то сломалось. Поверь, мне бы так хотелось, чтобы всего этого не было, чтобы ничего не менялось, – шепчет Кьяра.
– А я, видимо, разозлился на тебя за то, что ты никак не могла через это переступить.
– Такова жизнь. Любовь ушла – и это лучшая причина для разрыва. Смотри, мы уже говорим в прошедшем времени.
Кьяра убирает свою руку. Потом допивает бокал и снова смотрит в глаза Максу.
– Не хочу, чтобы из нашей истории сохранилось только это, слышишь?
– Я думал, тебе плевать, что теперь подумают о нас другие.
– Я говорю о нас самих. Не хочу, чтобы мы помнили только о крахе нашего брака. Мы были счастливы, я была по уши влюблена.
– Я тоже, и знала бы ты, как сильно. Я обожал наши грозы, наши ливни и даже наши затишья.
– А потом вдруг ударила молния…
– Да уж, и это совсем не смешно.
Кьяра складывает руки на столе, стараясь скрыть дрожь. На улице не переставая идет дождь, оконные стекла трясутся под порывами ветра. К их столу подходит официант, убирает тарелки и кладет перед Кьярой и Максом десертную карту. Они одновременно мотают головой, отказываясь, и молчат. Начинает звучать «Romeo and Juliet»[35] группы Dire Straits, и их взгляды встречаются. Какое-то время они с тоской смотрят друг на друга.
– Думаешь, мы очень переменились со дня нашей первой встречи?
– Да… но это не обязательно плохо.
– И ты думаешь, нам удастся развестись так, чтобы это не превратилось в кровопролитие?
– Мне бы очень хотелось. Правда.
– Но никакой уверенности нет, ведь так?
– Истории любви традиционно заканчиваются плохо, – с печальной улыбкой констатирует Макс.
Кьяра кивает.
– Во всяком случае, мы постараемся.
Они направляются к стойке, чтобы расплатиться, сознавая, что таких моментов, как этот, у них не будет, когда они обретут новый социальный статус и станут чужими друг для друга.
– На нас нитки сухой не останется, – замечает Макс, кивая на только что ввалившуюся в ресторан шумную компанию, промокшую до костей.
– Мне бы не хотелось, чтобы нашим друзьям пришлось выбирать, на чьей они стороне.
– Я заранее уверен, что Люси не станет особенно переживать из-за этой ситуации. Она сможет заполучить тебя целиком, будете устраивать девичники и прочее в том же роде…
– Вполне возможно. Зато Поль здорово перетрухнет.
– Поль?
– Он уже несколько лет пытается весьма неуклюже со мной заигрывать.
Макс застывает на месте, глаза у него лезут на лоб. Он вглядывается в лицо Кьяры, надеясь, что та шутит.
– Всякие эсэмэски, похотливые шуточки, стоит нам остаться вдвоем… Он почувствует себя, мягко говоря, неловко, если я все расскажу и это дойдет до Изабеллы.
– Но именно это сейчас ты и делаешь, зараза! Почему ты мне никогда ничего не говорила?
– Они оба мне нравятся, и мне было жутко неловко. Я не хотела, чтобы разыгралась драма.
Макс и Кьяра выходят за порог ресторана. Дождь по-прежнему льет как из ведра, вдали грохочет гром.
– Такси? – предлагает Макс.
– Мы не сахарные… А если немного повезет, увидим молнии.
39
Роза пристально посмотрела на Поля с той жалостью, какую приберегают для окончательно спятивших.
– Огорошил я вас, да? – не унимался тот, веселясь вовсю.
– Что за чепуху ты городишь? – отмахнулся Анри.
– Иди-ка присядь. С тобой действительно что-то неладно, – решила Изабелла и потянула мужа за руку.
– О, со мной все в порядке! – воскликнул Поль, пошатываясь и высвобождаясь из хватки жены. – Я потерял работу из-за стервозной истеричной феминистки, но я в полном порядке!
– Может, он чем-нибудь отравился? – предположила Роза.
– Прошу прощения! У меня все свежее! – задохнулась от возмущения Изабелла.
– Это ни о чем не говорит, иногда достаточно какой-нибудь устрицы…
– Он ел только попкорн.