По его щекам текли слезы и капали на клавиши. Пока я завороженно за ним наблюдала, музыка замедлилась и совсем остановилась. Отец зарыдал. Он наклонился и провел длинными пальцами по фотографиям в альбоме, а слезы продолжали капать на страницы и мне на руки. Эш тихо выскользнул из комнаты, я обняла отца, и мы вместе заплакали.
С того дня он начал разговаривать со мной, сначала медленно, заикаясь, пока мы сидели на диване и листали фотоальбом. Он был таким слабым, его рассудок пока еще напоминал стекло, готовое в любой момент треснуть от малейшего дуновения ветра. Но постепенно он начал вспоминать маму, меня, свою прежнюю жизнь, хотя все еще не мог связать маленького ребенка в альбоме с подростком, сидевшим рядом с ним на диване. Он часто спрашивал, где мама и малышка Меган, и мне приходилось снова и снова повторять ему, что мама теперь замужем за другим мужчиной, что отец исчез на одиннадцать лет, и она больше его не ждет. И приходилось видеть его слезы каждый раз, когда он слышал эти слова.
Душа болела от такого зрелища.
Но вечера были самыми тяжелыми. Эш сдержал свое слово и не давил, не позволяя нашим отношениям зайти дальше легких прикосновений и нежных поцелуев. Он всегда был готов меня выслушать после выматывающих дней с отцом, всегда находился рядом, спокойный и сильный. Я сворачивалась калачиком возле него на диване и изливала все свои страхи и разочарования. Иногда мы только и делали, что просто читали вместе. Я лежала у него на коленях, а он переворачивал страницы, но наши литературные вкусы так сильно отличались, что обычно я засыпала посреди главы. Однажды ночью, маясь со скуки и не находя себе места, я нашла в шкафу стопку пыльных настольных игр и заставил Эша научиться играть в «Скрабл», шашки и покер на костях. Удивительно, но Эш обнаружил, что ему нравятся эти «человеческие» игры, и вскоре чаще он просил меня с ним поиграть, а не наоборот. Это помогало занять долгие, полные беспокойства вечера и отвлекало от мрачных мыслей. К несчастью для меня, как только Эш выучил правила, стало почти невозможно его победить в стратегических играх типа шашек, а долгая жизнь принесла знание множества длинных, сложных слов, которыми он отправлял меня в нокаут в «Скрабле». Хотя иногда игра заканчивалась спором о том, честно ли использовать такие термины фейри, как Гурагед Аннун и хабиасы.
Несмотря на это, я дорожила нашими совместными вечерами, потому что знала – мирное затишье когда-нибудь закончится. Но теперь между нами стояла невидимая стена, барьер, который могла сломать только я, и это меня убивало.
А еще, хотя мне этого не хотелось, я скучала по Паку. Он всегда умел меня рассмешить, даже в самые мрачные моменты. Иногда я замечала в лесу оленя или птицу и думала, не Пак ли это наблюдает за нами. Но потом я разозлилась за такие мысли и остаток дня потратила, пытаясь убедить себя, что мне плевать, где он и что делает.
Но я все равно по нему скучала.
Однажды утром, несколько недель спустя, мы с Эшем заканчивали нашу ежедневную тренировку, когда неподалеку на камне появился Грималкин и принялся наблюдать за нами.
– Твои намерения все еще легко считываются, – сообщил Эш, когда мы кружили с клинками наготове. – Не смотри на то место, куда пытаешься ударить, позволь мечу попасть туда самому. – Он сделал выпад, целясь мне в голову. Я уклонилась и развернулась, рубанув его по спине. Эш парировал удар, выглядя при этом довольным. – Хорошо. Ты уже двигаешься проворнее. И сможешь стать проблемой для большинства красных колпачков, попытайся они к тебе сунуться.
Я улыбнулась комплименту, но Грималкин, который до сих пор молчал, вдруг подал голос:
– А что произойдет, если они используют против нее чары?
Я обернулась. Грималкин сидел, обняв хвостом лапки, и возбужденно наблюдал за снующим в траве желтым шмелем.
– Что?
– Чары. Ну, знаешь, магия такая, которой я однажды пытался тебя научить, но выяснилось, что ты полностью лишена таланта. – Грималкин шлепнул лапой по шмелю, когда тот приблизился, но промахнулся и сделал вид, что так было задумано. Он фыркнул и снова посмотрел на меня, подергивая хвостом. – Зимний принц в бою использует не только свой меч. В его распоряжении есть чары, как и у ваших врагов. Как ты собираешься им противостоять, человек?
Но ответить я не успела. Грималкин оживился, заприметив большую оранжевую бабочку, порхавшую в нашу сторону. Кот тут же спрыгнул с камня и скрылся в высокой траве.
Я посмотрела на Эша, который вздохнул и убрал клинок в ножны.
– К сожалению, он прав, – произнес Эш, проводя рукой по волосам. – Научить тебя владеть мечом – только половина дела. Я хотел, чтобы ты научилась пользоваться и своими чарами тоже.
– Я умею использовать чары, – возразила я, все еще уязвленная небрежным заявлением Грималкина об отсутствии таланта.
Эш вызывающе вскинул бровь.
– Ну хорошо. Я докажу это. Смотри.
Он отступил на несколько шагов, и я закрыла глаза, потянувшись к лесу вокруг меня.
В тот же миг разум заполонили растения: трава под ногами, виноградные лозы, стелющиеся по земле, корни окружающих нас деревьев. На этой поляне царило Лето. То ли благодаря Леананши, то ли по какой-то другой причине растения здесь уже давно не знали прикосновения зимы, холода или смерти.
Голос Эша прервал мою концентрацию, и я открыла глаза.
– В тебе действительно много силы, но нужно научиться контролировать ее, если собираешься ею пользоваться. – Он наклонился, сорвал что-то под ногами и поднял. Это был малюсенький цветок, белые лепестки еще свернуты в плотный бутон.
– Пусть он расцветет, – тихо велел Эш.
Нахмурившись, я уставилась на маленький бутон, мысли лихорадочно заметались. Ладно, я смогу это сделать. Я поднимала из земли корни, заставляла деревья двигаться и сбивала целый шквал стрел в воздухе. Уж заставить распуститься крошечный цветочек я смогу. И все же я колебалась. Эш был прав; я чувствовала окружавшие меня чары, но все еще не была уверена, что могу ими как следует пользоваться.
– Хочешь подсказку? – поинтересовался Грималкин со своего камня, напугав меня. Я подпрыгнула, и он удивленно дернул ухом. – Представь магию в виде потока, – продолжал он, – затем ленты, затем нити. Когда она станет настолько тонкой, насколько возможно, используй ее, чтобы осторожно пощекотать лепестки. Более сильное воздействие разорвет цветок, и чары рассеются. – Он задумчиво моргнул, затем его внимание привлекла бабочка у ручья, и кот снова ускакал.
Я посмотрела на Эша, гадая, злится ли он на Грималкина за помощь, но тот лишь кивнул мне. Сделав вдох, я сосредоточилась на чарах – бурном красочном вихре эмоций и фантазий. Я начала сжимать его, пока он не превратился в мерцающую веревку, затем ленту и постепенно истончился до нити.
На лбу выступили бисеринки пота, а руки начали дрожать. Затаив дыхание, я осторожно прикоснулась к цветку волшебной нитью, сначала опутала ею крошечный бутон, а затем осторожно ослабила путы. Лепестки дрогнули и медленно раскрылись вслед за нитью.
Эш одобрительно кивнул. Я улыбнулась, но не успела обрадоваться, как на меня приливной волной обрушилось головокружение, едва не сбив с ног. Мир завертелся, и я почувствовала, как подкосились ноги, как будто кто-то выдернул пробку и позволил выплеснуться всей моей магической силе. Задыхаясь, я наклонилась вперед.
Эш поймал меня, удерживая на ногах. Я оперлась на него, чувствуя себя почти больной и разочарованная тем, насколько трудно мне давались такие простые вещи. Эш опустился вместе со мной на землю и отстранился, чтобы еще раз с тревогой осмотреть меня.
– Это… это нормально – так уставать? – поинтересовалась я, когда в мои конечности медленно начала возвращаться жизнь. Эш с мрачным выражением лица покачал головой.
– Нет. Такой маленький поток чар должен быть для тебя пустяковым. – Он встал, скрестив руки на груди, и окинул меня озабоченным взглядом. – Что-то не так, а я недостаточно знаком с летней магией, чтобы помочь тебе. – Протянув руку, он со вздохом поднял меня с травы. – Мы должны найти Пака.
– Что? Нет! – Я слишком поспешила отпустить его руку и чуть снова не упала. – Почему? Пак нам не нужен. А как насчет Грималкина? Он ведь может помочь, верно?
– Возможно. – Эш посмотрел на Грималкина, который выслеживал в траве бабочек, его хвост нервно подрагивал. – Ты действительно хочешь его попросить?
Я поморщилась.
– Не очень, – вздохнула я. Глупый, коллекционирующий сделки, кот. – Ладно. Но почему Пак? Ты правда считаешь, что он поймет, в чем дело?
Эш пожал худым плечом.
– Я не знаю. Но он живет здесь дольше меня и, возможно, знает больше о том, что с тобой происходит. По крайней мере, спросить мы можем.
– Не хочу его видеть. – Я нахмурилась и скрестила руки на груди. – Он солгал мне, Эш. И не говори мне, что фейри не могут лгать. Утаивать правду так же плохо. Он позволил мне поверить, что мой отец нас бросил, а сам все это время знал, где он находится. Одиннадцать лет он лгал мне. Я не могу ему этого простить.
– Меган, поверь мне, я знаю, каково ненавидеть Пака. У меня в этом опыта больше, чем у тебя, забыла? – Эш грустно улыбнулся, смягчая свои слова, но я все равно продолжала чувствовать укол вины. – Поверь, я тоже не особенно хочу упрашивать его помочь. – Он вздохнул и провел рукой по волосам. – Но если кто-то и может научить тебя летней магии, так это он. Я могу показать лишь основы, но тебе нужно больше.
Мой гнев утих. Конечно, он был прав. Я сникла и недовольно посмотрела на него.
– Ненавижу, когда ты разумно рассуждаешь.
Он рассмеялся.
– Ну кто-то же должен. Пойдем. – Он повернулся и протянул руку. – Раз мы собираемся найти Плута, то не стоит мешкать. Если он прячется или не хочет, чтобы его нашли, нам потребуется время.
Взяв его за руку, я смирилась. Мы пересекли луг и погрузились в густой лес.
В конце концов Пак сам нас нашел.