Меня окружили радостные мятежники, смеясь и поздравляя с блестящей победой, но я кинулась прочь, пробиваясь сквозь толпу.
– Где Глюк? – крикнула я, но мой голос потонул в какофонии счастливых возгласов. – Мне нужно с ним поговорить! Где он?
Внезапно я его заметила. С мрачным лицом, скрестив руки на груди, он стоял над распростершимся на земле телом. Рядом сидел эльф-хакер и тыкал в лежащего воина своими длинными пальцами. Сердце остановилось, когда я увидела, кто это был.
– Пак! – Я растолкала зевак и подбежала к неподвижной фигуре. Сердце забилось чаще. Все его лицо было в крови, сочившейся из-под волос, а кожа смертельно побледнела. Одной рукой он все еще сжимал кривой кинжал. Я отпихнула эльфа, не обращая внимания на его протесты, опустилась на колени рядом с Паком и взяла его за руку. Он лежал неподвижно, хотя мне показалось, что я вижу, как поднимается и опускается его грудь. На глаза навернулись слезы.
– Он храбро сражался, – пробормотал Глюк. – Бросился на отряд железных рыцарей, которые непременно убили бы меня. Я редко встречал такое мужество, даже среди железных фейри.
Горячая, обжигающая ярость иссушила слезы. Внезапно я едва сдержала порыв вскочить и проткнуть Глюка кинжалом.
– Ты! – тихо прорычала я, пока в груди клокотала ярость. – Ты понятия не имеешь, что такое мужество! Ты говоришь, что борешься против Лжекороля, но сам только и делаешь, что сидишь здесь, поджав хвост, и надеешься, что он тебя не найдет. Все вы трусы! Пак пострадал, сражаясь в вашей битве, а у тебя никогда не хватит смелости сделать то же самое.
По толпе прокатился возмущенный ропот. Я почувствовала, как Эш встал рядом, молча бросая вызов каждому, кто посмеет приблизиться. Глюк мгновение молчал, лишь в его волосах сердито щелкнула молния.
– И что же вы хотите, чтобы мы сделали, ваше высочество? – с вызовом поинтересовался он. – Бросить мой народ к ногам Лжекороля, зная, что это верная смерть? Ты видела его армию. Сама знаешь, что у нас нет ни единого шанса.
– Но и выбора у вас тоже нет, – возразила я, все еще пытаясь обнаружить в лице Пака признаки жизни, малейший намек на то, что с ним все будет в порядке. – Ты не можешь здесь оставаться. Теперь Лжекороль знает, где ты находишься. Он снова придет за тобой и не остановится, пока не перебьет всех до единого.
– Мы можем уйти, – сказал Глюк. – Можем снова укрыться в безопасном месте…
– Надолго ли? – Я встала и смерила Глюка вызывающим взглядом. – Как долго, по-твоему, сможешь прятаться, прежде чем он снова тебя найдет? – Я повысила голос, окидывая взглядом остальных фейри. – Как долго будешь изображать кроткую овечку, пока он будет уничтожать все вокруг? Неужели надеешься, что сможешь жить в безопасности, пока он разгуливает по земле? Если не выступить против него сейчас, он станет еще сильнее.
– Опять же, что вы хотите, чтобы мы сделали, принцесса? – огрызнулся Глюк, его ирокез гневно заискрился. – Мы слишком слабы! Мы ничего не можем сделать, чтобы остановить его.
– Кое-что можете. – Я пристально посмотрела на него, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно. – Например, объединить усилия с Летом и Зимой.
Глюк разразился лающим смехом, а толпа загудела.
– Объединиться со старокровцами? – ядовито переспросил он. – Ты бредишь. Они хотят уничтожить нас не меньше, чем Лжекороль. Думаешь, Оберон и Мэб будут счастливы нас видеть, пожмут нам руки и все будет прекрасно? Да мы даже границу переступить не успеем, как они попытаются нас всех убить.
– Пожмут, если я приведу вас. – Я смотрела прямо ему в глаза, отказываясь сдаваться. – И будут рады, если иного способа победить Лжекороля нет. Давай же, Глюк! Мы все хотим одного, и только так у нас есть шанс. Ты не можешь вечно от него прятаться. – Глюк ничего не ответил, избегая моего взгляда, и я в отчаянии всплеснула руками. – Прекрасно! Тогда сиди здесь и трясись, как трус. А я ухожу. Можешь попытаться удержать меня силой, но могу заверить, что результат тебя не обрадует. Как только Пак поправится, мы уйдем, с вашего согласия или без него. Так что либо помоги мне, либо не мешай.
– Хорошо! – воскликнул Глюк, напугав меня. Взъерошив пальцами волосы, он раздраженно вздохнул. – Хорошо, принцесса, – произнес он более спокойно. – Твоя взяла. Ты логично подметила. Враг моего врага – мой друг, верно? – Он снова вздохнул и покачал головой. – Мы не можем прятаться вечно. Это только вопрос времени, когда он снова придет за нами. Если мне суждено умереть, я лучше умру в бою, чем меня выследят как крысу. Я только надеюсь, что твои друзья-старокровцы не попытаются нас убить сразу же после победы. Уже предвижу, как Оберон невзначай умалчивает эту маленькую деталь во всех наших будущих сделках.
– Такого не случится, – пообещала я, чувствуя накатывающую волну облегчения. – Я буду рядом. И прослежу за этим.
– Так их всех, принцесса, – послышался с земли голос Пака.
Я обернулась, и сердце пропустило удар, когда Пак открыл глаза и слабо мне улыбнулся.
– Ну и речь, – продолжил он, когда я опустилась рядом с ним на колени, – вдохновляет. Кажется, я даже проронил пару слезинок.
– Идиот! – Мне хотелось одновременно стукнуть и обнять его. – Как ты? Мы испугались, что ты умираешь.
– Я? Что за чушь. – Пак схватил меня за руку и сел, морщась и осторожно ощупывая затылок. – Получил сильный удар по черепу, который меня вырубил на несколько минут, всего-то делов. Я бы и раньше подал голос, но ты была в таком ударе, что не хотелось прерывать.
Желание стукнуть его усилилось, особенно после того, как Пак одарил меня такой знакомой идиотской улыбкой, которую я помню с детства. Еще с тех времен, когда мой лучший друг заботился обо мне в школе и всегда был рядом, несмотря ни на что. Я подняла его на ноги, ударила кулаком в плечо и крепко обняла.
– Больше не пугай меня так, – прошептала я. – Я не вынесу, если потеряю тебя во второй раз.
Отпустив его, я повернулась к Глюку, который в замешательстве наблюдал за нами.
– Так что ты там говорил о помощи?
– Конечно, принцесса. Как скажешь. – Глюк скорее смирился, нежели убедился в моей правоте, но обратился к своим мятежникам.
– Сворачиваем лагерь! – крикнул он, и его голос разнесся по полю. – Собирайте вещи, берите только самое необходимое! Целители, соберите раненых и позаботьтесь о них как следует! Любой, кто еще может сражаться, к утру должен быть готовым отправиться в путь! Остальные, экипируемся и готовимся к марш-броску! Завтра мы объединим силы с Обероном и старокровцами. Остальные, кто с этим не согласен, ранен или слишком слаб для битвы, собираются и уходят. Сейчас же!
За дело!
Лагерь засуетился. Глюк некоторое время наблюдал за спешащими мятежниками, а затем с уставшим видом повернулся ко мне.
– Ну, готово. Надеюсь, вы знаете, что делаете, ваше высочество. Снимаемся до рассвета.
Его кто-то позвал, и он скрылся в снующей толпе, а мы остались втроем с Эшем и Паком.
Внезапно я остро ощутила присутствие Эша, который наблюдал за нами с Паком с каменным выражением лица. Я и не забывала про него, но от холодного, стального взгляда ничего не выражавших глаз в груди поднялась волна эмоций. Не успела я ничего сказать, как Эш отвесил мне чопорный, официальный поклон.
– Миледи, – произнес он спокойным, ровным голосом и встретился со мной взглядом. – Я должен до восхода позаботиться о своих ранах. Прошу меня извинить.
Все тот же холодный, формальный тон. Не язвительный, не злой, а просто чрезмерно вежливый, лишенный эмоций. Грудь сдавило, и слова застряли в горле. Мне хотелось с ним поговорить, но его пробирающая до костей холодность меня остановила. Я просто кивнула и смотрела, как мой рыцарь резко развернулся и зашагал к башне, даже не оглянувшись.
Пак преувеличенно вздрогнул и потер руки.
– Уф, тут действительно так холодно или мне кажется? Неприятности в раю, принцесса? – Я почувствовала, как вспыхнуло мое лицо, и Пак покачал головой. – Ладно, не втягивай меня в это. Я уже давным-давно понял, что не стоит вмешиваться в ссору любовничков. Вечно все идет не по плану. Люди влюбляются не в тех, потом кому-то сносит башню и начинается настоящий хаос. – Он взглянул на меня и вздохнул. – Дай угадаю, – пробормотал он, провожая меня обратно к башне. – Во время сражения ты сделала что-нибудь безрассудное, и парнишка испугался.
Я кивнула, в горле застрял ком.
– Он разозлился, что я от него улетела, – призналась я. – Но потом я сама вспылила, что он не доверяет мне самой принимать решения. Не могу же я все время на него оглядываться, верно? – Пак вскинул брови, и я вздохнула. – Ладно, это было безрассудно и глупо. Меня могли убить, а многие люди рассчитывают, что я остановлю Лжекороля. Эш это понимал.
– И?.. – подталкивал Пак.
– И… Кажется, я сказала ему, что он мне больше не нужен.
Пак поморщился.
– Уф. Что ж, наверняка слышала выражение, что мы всегда причиняем боль любимым людям. Или это про тех, кого ненавидишь? Вечно забываю. – Я шмыгнула носом, и Пак приобнял меня. Мы углубились в развалины. – Ну ладно, не нужно так убиваться, принцесса. Пусть ледяной мальчик остынет, а утром попробуй с ним поговорить. Держу пари, он не будет слишком долго на тебя злиться. Эш не из злопамятных.
Я отстранилась и хмуро на него посмотрела.
– Ты о чем вообще? Он веками точил на тебя зуб!
– Ой. Точно.
Я ударила его в грудь, и он слегка поморщился.
– Но с тобой-то все по-другому, принцесса. Эш просто боится, что станет тебе безразличен. А все эти его песни и пляски, когда он включает роль ледяного принца? – Пак фыркнул. – Всего лишь защитный механизм, чтобы было не так больно, когда кто-то всадит нож в спину. При Зимнем Дворце такое не редкость, да ты и сама знаешь.
Действительно, знаю. Я видела холод и бессердечность Неблагого двора, но больше всех в этом преуспела королевская семья. Мэб стравливала друг с другом собственных сыновей, которые старались заслужить ее благосклонность. Эш вырос среди насилия и предательства, в семье, где эмоции считались слабостью, которую можно использовать, а любовь была фактически смертным приговором.