Потанцевав с Ухнаагийном, я присоединился к небольшому хороводу, потом ещё к одному, вернулся к шкурам хлебнуть вина и снова к костру, к танцующим. Чем-то завораживали меня эти танцы, они будто порождали что-то далёкое, первобытное, но при этом сильное и невероятное. Звуки музыки, танцы, костёр — всё это превратилось в вихрь радости и удовольствия.
Уже после полуночи, когда костёр, до того горевший ярким пламенем, стал затухать, я ушел в «свою» юрту, рухнул на постель и без всяких мыслей уставился в расшитый потолок. Оооо, как мне было хорошо! Мышцы всего тело гудели, в голове приятный сумбур, откуда-то изнутри разливалась нега. Прекрасный вечер! Наверное, один из самых лучших праздников Нового года, который у меня был.
Не дожидаясь возвращения Яги, я заснул.
Утром я чувствовал себя как огурчик. Усиленное магией тело восстановилось после вчерашних нескольких часов танцев без всяких проблем, да и те капли вина, что я выпил, будто не заметило.
Яга хрюкала на соседней постели, трогательно подложив обе ладошки под щёки. Не стал её будить, пошел заниматься утренними делами. Позавтракав, утянул одну морковку и пошел к загону с конями. Лошадки любят морковку, думаю, даже если они волшебные.
— Доброе утро! — я как раз кормил вчерашнего коня слямзеным овощем, когда кто-то подошел сзади и громко поздоровался.
— Доброе! — крутанувшись на месте от испуга, я повернулся к говорившему.
Хм, это же тот мужчина, что вчера ревниво смотрел на меня во время танца. Надо же.
— О, прости, испугал?
— Нет, просто чуть-чуть неожиданно. — я помотал головой, потом спросил. — Это же ничего, что я кормлю лошадку? Он так аппетитно ест морковку!
— Ничего, наши лошади выращены такими, что и колючки в пустыне есть могут! От морковки им будет только польза. — монгол добродушно улыбнулся, даже непонятно, кому больше — мне или коню. — Меня зовут Хурэлсух.
— Екатерина. Но можно просто Катя.
— Тебе нравятся наши кони, Катя?
— Очень! Красавцы!
— А хочешь на них прокатиться? На озеро Нур. — с каким-то непонятным мне значением посмотрел монгол.
— А можно? Тогда с удовольствием!
Оказалось, что можно. Хурэлсух отвёл меня к выходу из загона, там поднял на ноги с десяток пастухов, которые быстро оседлали нам двух коней, мне того, которого я морковкой кормил. Ещё пять минут — и мы мчимся по заснеженному полю! Это было волшебно! Высокий и мощный жеребец у меня между ног не скакал, а будто летел над снегом, очень мягко и быстро. Я ожидал, что будет болтанка, жопа станет биться о седло, но ничего подобного. Конь шел мягко, а я будто сидел в кресле и наслаждался.
Озеро появилось неожиданно. Просто степь, снег, кустики травы из-под него — и вдруг бах, зелёная гладь озера! Ни зарослей деревьев на берегу, ни особо густой травы. Это было неожиданно и странно. И озеро тихое, гладь как зеркало, но при этом не лёд, а именно вода такая. Чудесное зрелище.
— Волшебное озеро. — раздался голос Хурэлсуха. — Старики бают, что в его водах спит огромный монстр, который не любит, когда его беспокоят. И потому даже вода озера Нур замерла, боясь потревожить его. И только народу Убсу позволено тревожить великана, живя на озере Нур, ведь они потомки того монстра!
— Красивая легенда.
Мы подъехали к самому берегу, помыли копыта коней в озере под их фырканье, потом поскакали обратно. Вся поездка заняла с час, ну полтора, хотя до озера было, как я потом узнал, почти сто километров. Действительно, волшебные кони!
Неделя каникул после нового года оказалась приятной и полной интересных событий. На третий день мне выделили «свою» комнату в юрте, специальной женской, как оказалось, так что перестал стеснять Ягу. Правда, можно было бы и не переезжать, потому что я туда заходил только спать. Даже телефон куда-то пропал, а я и не обратил внимания, потому что время было занято другим.
Меня научили немного ухаживать за лошадьми. Помогла Яге пасти молодняк мясомолочной породы коней, специально выращенной её семьёй. Кузнецы попросили сковать с десяток подков, чтоб обновить свои запасы. Молодые девушки показывали мне, как готовить конину в разных вариациях.
Кстати, я узнал у них, почему монголов за столом обслуживают старухи. Оказывается, это показатель почтения. Если тебя уважают и ты силён, то тебя должны обслуживать сильные женщины, а сильным становишься с годами. Поэтому не стоит радоваться, если приехал в гости, а за тобой ухаживают симпатичные молодые девушки — это означает, что тебе не очень рады, да даже вообще наплевать, кто ты такой. Если гостя уважают, то еду ему будет подносить жена одного из сыновей главы стойбища, и никак иначе! Женщины же это воспринимают как показатель статуса. Если тебя пригласили прислуживать за стол старших — то твоё положение в стойбище возросло, теперь ты среди тех, кто имеет вес. И такие подковёрные баталии за это разворачиваются, как мне рассказали монголки, что даже удивительно! Всего хотят быть любимой женой, хаха!
Но больше всего времени у меня занимали Хурэлсух и Ухнаагийн. Они будто соревновались в том, кто больше внимания мне уделит, развлекая, пытались перещеголять друг друга. И за неделю так утомили, оба, что меня это стало даже слегка пугать! Я уже отнекивался, как мог, но кто же слушал?
К счастью и к сожалению, но неделя каникул подошла к концу. Я стал собираться и понял, что все мои вещи куда-то делись. Телефон, кошелёк, документы, даже сумка с одеждой, что я выменял у монголок, исчезли из моей комнаты.
Я попытался расспросить девушек, за это время я выучил несколько слов на монгольском, разговаривая примерно так, как со мной любительницы красивого нижнего белья. Но те только пожимали плечами и отрицательно кивали головами.
Последней надеждой оставалась глава нашей юрты, как я узнал — третья жена главы стойбища, бабушка Яги, хоть и не родная. У деда этого было три жены, и все их дети считались общими, а дети считали всех трёх матерей родными, не делая различий. В принципе, хороший обычай.
— Ты хочешь уехать. — сообщила мне матрона, когда меня завели в её комнату.
— Да. Время каникул прошло, мне пора возвращаться домой.
— Зачем?
— А? Учиться, жить, работать — там же мой дом. — весьма удивился я вопросу.
— Твой дом теперь здесь. — огорошила меня старуха.
— Что⁈
— Ты сильная, умеешь работать руками, любишь лошадей. Сама судьба привела тебя к нам. Тебе не надо возвращаться куда-то, теперь здесь твой дом!
— Но!..
— Ты же танцевала у костра с Ухнаагийно и ездила на озеро Нур на конях с Хурэлсухом? — не стала слушать мои возражения бабка.
— Да, всё так, и…
— В нашем стойбище это означает, что они предлагали тебе стать их женой. И раз ты станцевала и съездила, то ты ответила согласием! А потом принимала от них дары и внимание, не отказывась.
— Но… Я же не знала! — от таких новостей у меня чуть челюсть не отвалилась.
— И что? Если я в твою страну поеду, убью кого-то — то меня не накажут, если я скажу «я не знала, что так нельзя»? — собеседница ухмыльнулась. — Таковы наши обычаи, их необходимо исполнять! Мои сыновья сильные, им давно следует завести третью жену. Выбирай одного из них, всё равно какого, и живи. Бёдра у тебя широкие, детей родишь легкой, и дети будут сильными!
— Это же абсурд! Я на неделю в гости приехала, я не буду ни за кого замуж выходить! — мне казалось, что я в каком-то безумном театре. Или в кошмарном сне. — Я уеду отсюда всё!
— Никто тебя из стойбища не отпустит. А если сама уедешь, то умрёшь, степь не щадит тех, кто отбился от своих. — старуха покачала головой. — У тебя есть три дня. Сделай выбор. Иначе я тебя накажу.
Она скомандовала на монгольском, появилась та женщина, что привела меня сюда, и вывела наружу, запихнув в мою комнату. А я просто стоял посреди неё и не понимал, что вообще тут происходит!
Глава 24
Я стоял, глядя в пространство, и с трудом приходил в себя. Какие, к чёртовой бабушке, дети, какое замужество⁈ Да пошли они туда, где никогда не всходит солнце, с такими своими планами!
И, блин, все пытаются залезть в мои трусы! Вам там что — мёдом намазано⁈
Хотя, технически, сейчас я не в своих трусах, а в их, свои-то все распродал…
Но я же в метафорическом плане! В свои трусы буду лазить только я сам! Конечно, когда-нибудь, лет через пятнадцать-двадцать, когда вся моя память исчезнет, то девушка, что получится в результате, кого-то ещё пустит к себе, нарожает пятерых детишек и будет хорошей мамой и бабушкой. Но это будет очень нескоро! И до того всяким проходимцам в мои трусы хода нет!
Фух! Хочется затопать от ярости и кому-нибудь морду набить!
Нет, надо отсюда сваливать! Только как⁈ Если бабка говорила правду, а сомневаться в её упоротости или упорности, разницы никакой, причин нет, то меня постараются поймать, стоит только попытаться выйти из стойбища. Да и что я буду делать посреди заснеженной степи, в сотне километров, а то и больше, от ближайшего очага цивилизации?
Может, машину украсть? Но я же водить не умею. А машина это не паромобиль с рулём и двумя педальками. На коне ускакать в закат? Так их охраняют почище моего, монголы на звук определяют, что кони делают, даже с другого края стойбища.
И пробиться не получится! Даже если металлизируюсь, моя сила базируется на моей магической энергии. Чем больше меня будут бить, тем быстрее она закончится, я обратно приму человеческий вид, и тогда меня скрутят без вариантов. Достаточно двух, ну, максимум трёх магов трёх Благословений, чтоб меня отпинать без особых проблем.
Что делать, что делать, что делать⁈
Так! Успокойся! Надо сходить к Яге. Вдруг она что-то придумает? Время ещё есть, бабка три дня дала, а Яга… Чёрт, она же должна не сегодня, так завтра уезжать! Надо срочно к ней!
Выскочил из своей комнаты, помчался к подруге, не обращая внимания на окружающих монголок.
— Яга! Господи, ты тут! — ворвавшись в комнату девушки, я застал её собирающей вещи.