— Утро доброе. — махнул мне чашкой кофе капитан. — Присаживайтесь.
Смахнув со стула невидимую пыль, сел, потянулся, почесался. Что бы ещё сделать, чтоб намекнуть ему, что кофе хочу? И завтрак!
— Ну что ж, Екатерина Андреевна, с вашей личностью мы разобрались, подлинность её подтвердили.
— Ну, слава всем богам.
— Так что не имеем смысла больше вас задерживать. Можете взять свои вещи и уезжать по вашим делам. Тем более, готов поклясться, вас дома ждут.
— Дома? Это ещё почему? — я с подозрением посмотрел на него.
— Для установления личности пришлось звонить вашим родителям. Ответила ваша мать…
— И что вы ей сказали⁈ — у меня аж глаза выпучились.
— Ну как есть. Вы с двумя женихами и свитой из сотни других мужчин, тоже, возможно, потенциальных женихов, вторглись на территорию вверенного мне объекта…
— Да вы! Вы! — у меня слов не было.
Я же берегла родных от всякой гадости, что мне на голову валилась. А он что сделал⁈ Ночью позвонил матери и заявил такое⁈ Да ей же целителя нанимать придётся, чтоб сердце не остановилось! Козёл!
Не найдя нужных выражений, чтоб без матов, я выхватил у него чашку с кофе и одним махом выпил. Вот так тебе! Сиди теперь без кофе, как сонный дурак!
— Что вы себе позволяете⁈ — выпучил глаза капитан.
— А то и позволяю! Зачем вы моей матери ночью трезвонили⁈ Кто вас просил⁈
— Это мой служебный долг!
— Я не знала, что доводить женщин до инфаркта — это теперь у пограничников служебный долг такой!
— Так, всё, хватит! Убирайтесь с моего пограничного пункта! Тем более вас уже подруга ждёт!
— Это какая? — слегка удивился я.
— Думаю, единственная, если судить по вашему характеру и любвеобильности!
— Козёл!
— В следующий раз, надеюсь, вы, сударыня, хотя бы убедитесь, что выходите замуж за одного человека, а не нескольких!
— А это уже не ваше дело! За скольких хочу — за стольких и выхожу!
Схватив сумку с вещами и с документами, я с гордо задранным носом пошел на выход. Но такая неблагодарность меня покоробила, поэтому в дверях кабинета остановился и сказал:
— Спасибо за вчерашнее.
— Это мой долг. — Неклюев хотел казаться суровым, но, говоря это, капитан улыбнулся.
Под конвоем солдата я вышел из помещения погранзаставы и увидел машину, припаркованную на обочине. Кивнув сопровождающему, пошел к ней, а у машины распахнулась дверца, и оттуда вышла Яга, весело лыбясь. Тоже ещё та коза!
— Привет! Давай сюда. — Яга открыла багажник, куда я и засунул сумку с вещами. — Пошли!
Внутри машины уже сидело двое — уже знакомый мне сопровождающий и ещё один молодой монгол. Так, вроде знакомый какой-то… Точно! Это же один из тех, что был в Академии! Наверное, какой-то из братьев Яги. Он ещё обернулся и недовольно посмотрел на меня с переднего сидения, но потом сел нормально. Мне захотелось дать ему подзатыльник.
Что-то я какой-то агрессивный сегодня! Месячные, что ли, начинаются⁈ Блин!
— Тебе там не перепало за помощь мне? — прошептал я на ухо подруги, когда машина мягко тронулась.
— Нееее! — та только махну рукой, так же шепча на ухо. — Бабуля злилась не на меня, а на дядей. Ух, они длались всела в стойбисе! Пять юлт созгли! А потом кто-то плибезал, закличал, что ты сбезала, дяди остановились и побезали к машинам. Сели, поехали — а у них колёса отвалились. Я так сильно никогда не смеялась! Ой, как вспомню, ха-ха-ха! А как они мателились! Тут бабки с дедом плибезали, сто делается спласывают! А те так и так, ты им обоим сказала, сто любис и замуз выйдес! За двоих! А потом сбезала! Ха-ха-ха! Дяди выблались из масын, по коням, бабуска за ними! А потом велнулись, их полноси у дедуски сехвостили, а утлом меня вот отвезли к масыне. И сказали тебя подоздать. А у тебя сто тут было⁈
— А, да ничего особенного. Твои дяди меня тут нагнали, но пограничники дали им от ворот поворот, а потом и бабка твоя приехала. Разогнала всех, сказала, что я вашему стойбищу не подхожу, отдала вещи с браслетом вот и уехала.
— Бабуся молодец!
— А потом эти гады меня в камеру посадили! Представляешь⁈ Я всю ночь там провела! И даже одеяла не дали! Если бы не одежда ваша, то замёрзла бы к утру. И не покормили потом!
— Поколмить? У меня есть!
Яга стала доставать из встроенного холодильника разные блюда из конины, из-под сиденья вынула термос с горячим чаем.
— Так чего ты раньше-то молчала⁈ Вот коза!
— Пф, от кого я это слысу⁈ От бласной афелистки⁈ Ха-ха-ха!
— Ба бышлба бы бы бабуй! — проговорил я, набивая рот едой.
Оооооо, какой кайф! Пусть даже блюда из конины не мои любимые, но вот то, что они вкусные, этого не отнять!
До Красноярска мы доехали к вечеру, водитель высадил нас у ворот Академии, вынул вещи из багажника и уехал. Брат Яги взял свои вещи, её, проигнорировал мои и зашагал быстрым шагом к общежитиям. Ну и ладно, не очень-то и нужно! Монгол-джентельмен — это прям анекдот!
Подхватив свои сумки, я чуть не побежал в свою комнату напару с Ягой. Впрочем, на входе та отпочковалась, уйдя к себе, перед этим распрощавшись. А я ввалился к себе домой. Как я рад видеть тебя, моя кроватка! Такое ощущение, что год тебя не видел! Хотя меньше двух недель прошло!
На соседней лежала Альфия, жуя банан и листая журнал мод «Кудесница». При виде меня в монгольской одежде она отбросила журнал с бананом и села на кровати, впившись взглядом.
— Катя⁈
— А кого ты ещё ожидала увидеть? Императрицу? — недовольно буркнул я, бросив сумки у кровати, а сам с облегчённым выдохом рухнул на постель. — Уф, наконец-то!
— А что это на тебе надето? Ты будто из исторического фильма сбежала. Ха-ха-ха!
— Зря смеёшься. Это расписная одежда! Последний писк моды в салонах Улан-Батора и Бишкека! Между прочим, не просто одёжка, а артефактная! Их кожи портальных тварей!
— Серьёзно? — Альфия в сомнении сморщила носик. — Ну что ж, я не очень расстроена, что мода Бишкека обошла меня стороной. Надеюсь, в этом твоём последнем писке блох нет?
Я посчитал себя выше того, чтоб ей отвечать. Сейчас меня заботило кое что другое — отвечать маме на пропущенные или нет? Ещё в машине я подключил зарядку, а там — семьдесят три пропущенных от мамы и два десятка смсок «ты где⁈ Срочно ответь!». Ну, я тоже написал в ответ «Я в машине, еду в Академию, со мной всё в порядке, я жива!». А потом выключил телефон. Пусть мама успокоится, потом с ней поговорю.
А вот вся эта ситуация с монголами и Яговской бабкой показало мне, что действовать лучше мозгами. И лишний раз не заводить врагов. Смогли же мы договориться друг с дружкой полюбовно. Хоть это, скорее, ко мне проявили добрую волю, но всё же. Значит, и мне надо мозгами работать. И если с теми же Валуевыми у меня дружбы не будет, то с другими сторонами я могу выйти хотя бы в ноль. Или просто попытаться.
— Альфия, дай телефон на минутку.
— Зачем?
— Позвонить, зачем же ещё?
— Мало ли… Не дам!
— Не будь жадиной!
— А волшебное слово?
— А хочешь, я всё твоё белое бельё постираю со своими красными носками⁈
— Ладно, сочту это благотворительностью! Держи! — она протянула мне мобильник.
— Ага. — я взял, включил ноут, поискал там кое что, потом набрал номер. — Алло! Это личная приёмная князей Каменевых? Это Екатерина Малинина из Академии волшебства и ремёсел. Я бы хотела оставить сообщение княжне Феодосии Каменевой — нам нужно встретиться и обговорить сложившуюся ситуацию. Желательно, чтоб эта встреча состоялась в Академии — первый корпус общественного жилья, апартаменты тридцать три. Буду ждать звонка княжны в любое время по номеру телефона…
Глава 26
— Катя, это так безответственно с твоей стороны! Ну кто так делает⁈ Нам звонят посреди ночи и заявляют, что ты в тюрьме, а что ты? Ты отписываешься какой-то смской! И какой! «Я жива»! А вдруг ты в больнице, в реанимации? А вдруг ты всё ещё в тюрьме? Надо же было позвонить, всё подробно пояснить, мы с папой чуть с инфарктом оба не слегли! Ты же наша дочка, а не соседкина! Мы о тебе волнуемся, как никто другой! Если уж хочешь успокоить нас, то сделай это как надо! И вообще, ты за последние полтора года сама на себя не похожа! Новости о тебе узнаём из газет и от соседей, а ты молчишь и ничего нам не говоришь. Доченька, не делай так! Мы должны всё о тебе знать! Как у тебя сейчас дела? Почему ты опять молчишь и ничего не говоришь?
— У меня всё хорошо…
— Ну вот, опять! «Всё хорошо»! Что это значит? Катенька, удели маме немного своего времени! Я должна всё о тебе знать! Вот твоя сестра всё е себе рассказывает. И знаешь что? Она недавно завела себе молодого человека! И сразу же рассказала мне об этом! Потому что понимает, что мать — это первый человек для дочери! А ты? Ты когда мне всё будешь рассказывать, как Алёна?
— У меня нет парня, что мне рассказывать, мам?
— Всё остальное! И почему ещё нет? Тебе уже скоро двадцать, меньше двух месяцев осталось! Юля, Света и Таня уже по двое имели в твоём возрасте! А знаешь, во сколько я твоего брата родила? В девятнадцать!
— Я не хочу рожать брата в девятнадцать, мам!
И зачем я всё же включил телефон? Ну полежал бы он выключенным годик-другой… Нет, дёрнул чёрт включить и ответить на мамин звонок! А теперь от меня детей требуют! И всё-всё рассказывать! Мам, если я всё рассказывать буду, то ты слишком быстро поседеешь! А то и заикаться начнёшь. И вообще, мне у монголов матримониальных планов хватило, чтоб не приближаться к ним некоторое время!
Ещё минут сорок я слушал маму, иногда вставляя ничего не значащие реплики. Но даже она со временем выдохлась, так что я выключил телефон, облегчённо вздохнув. Наконец-то! Я маму люблю, но всегда бывает, что чего-то становится очень много. Понятно, она волнуется, заботится и всё такое, но требовать ребёнка «потому что а вдруг с тобой что-то случится, так ребёнок останется» — это уже слишком.
Ладно, с этим закончил. Даже хорошо, что поговорили — хотя бы с этим закончили.