[85], славнейшим из рыцарей!
Обняв старика, девушка с улыбкой воскликнула:
– Полно вам, милый дедушка! Нам нечего опасаться! Дом этот затерян на самой окраине, никто и не вспоминает о нем. И разве вас не любят, не почитают горожане?
– Жители Блуа – несомненно. Но эти чужеземцы, грязные наемники на содержании у Гизов, убийцы наших братьев по вере! – Он умолк, а затем проговорил уже много спокойнее: – Уже слишком поздно, Берта. Надо полагать, дворянин, посланный королем Наварры[86], сегодня не явится!..
Но не успело прозвучать последнее слово старика, как девушка насторожилась.
– Кажется, стучат!
Она поднялась, взглянула в щель между ставнями и замерла, прислушиваясь.
В самом деле, кто-то стучал в ворота, одновременно мужской голос звучно провозглашал:
– Ай да погодка!.. И до чего славно греет солнце по ту сторону Гаронны!
– Это он! – вскричал старик. – Я слышу пароль, о котором шла речь в письме. Отопри ворота, Берта, и да благословит Господь того, кто явился от наших братьев!
Девушка накинула плащ с капюшоном, прихватила лампу и связку ключей, после чего торопливо вышла в сад. Старик, намеревавшийся сопровождать ее, вскоре отстал.
Однако, прежде чем отпереть калитку в воротах, Берта приоткрыла крохотное смотровое оконце и робко спросила:
– Кто здесь в такой час?
– Гасконь и Беарн! – отозвался с улицы звучный молодой голос.
Берта повернула ключ в замочной скважине, и калитка распахнулась, пропустив рослого и стройного человека. Еще не переступив порог, незнакомец на мгновение замер, словно тихая красота белокурой девушки, озаренная пламенем масляной лампы, глубоко поразила его.
Не понадобилось и часа, чтобы Берта прониклась глубоким доверием к таинственному гостю. Прежде она никогда не видела этого человека, даже теперь она не знала его имени, и все же в ее сердце возникла твердая уверенность, что на него можно положиться во всем. Проводив незнакомца в покой для приезжих, она невольно воскликнула, заметив, как он отстегивает от перевязи свою шпагу:
– Ах, как же давно в этом доме не было ни одной шпаги!
Незнакомец улыбнулся, бросил быстрый взгляд на девушку и произнес:
– Ну, что ж! Во всяком случае это оружие в любое мгновение готово послужить вам защитой!
Берта подняла на незнакомца печальные глаза и откликнулась:
– Значит, мне больше нечего опасаться!
– Вы хотите сказать, что у вас были причины чего-то бояться?
– Так и есть! По крайней мере в последние дни… Город и королевский замок буквально кишат приезжими… в воздухе висит тревога… к тому же… к тому же среди приближенных короля слишком много записных наглецов.
– В самом деле? – незнакомец нахмурился.
– Именно, – продолжала девушка, проникаясь к позднему гостю все большим доверием. – Не далее как накануне… Но умоляю вас, не говорите об этом дедушке!.. На улице у ограды нашего дома долго топтались двое замаскированных дворян. Они пристально разглядывали ворота и дом. Мне удалось кое-что услышать из их разговора, хоть они и переговаривались полушепотом. Один из них сказал: «А ведь крошка-то чудо как хороша!» – Берта стыдливо потупилась. – А другой ответил: «Так за чем же дело стало? Давай ее умыкнем – и дело с концом!»
– Мерзавцы!
– Я проскользнула в калитку и тотчас заперла ее на ключ. Вообразите, как я провела эту ночь! Я дрожала, словно листок на ветру, и вскакивала от каждого шороха. Едва рассвело, я возблагодарила Всевышнего за то, что ночью ничего не случилось, и стала горячо молить его, чтобы он послал нам с дедушкой доблестного и доброго защитника!
Все еще продолжая свой рассказ, девушка приблизилась к окну и мельком заглянула в прорезь ставней. Внезапно она вскрикнула и поспешно отпрянула.
– Что с вами? – вскочил гасконец.
– Смотрите! Это они! – лицо девушки исказилось, голос сорвался.
Гасконец шагнул к окну и, в свою очередь, выглянул наружу.
– Однако! – невозмутимо произнес он. – Похоже, что я явился сюда весьма своевременно!..
В самом деле: на верхушке каменной ограды как раз появилась темная мужская фигура и уселась на ней верхом.
– Это они, они! – словно в забытьи, лепетала Берта.
– Не надо ничего бояться! – успокоил ее гасконец и задул лампу.
В комнате стало совершенно темно, после чего девушка услышала сухие щелчки взводимых пистолетных курков – один, а затем другой. Когда глаза ее немного привыкли к темноте и стали кое-что различать, Берта сумела разглядеть, что незнакомец засовывает пистолеты за пояс и оправляет перевязь со шпагой.
– Оставайтесь здесь и позвольте мне самому разобраться с наглецами, – наконец проговорил он. – Проклятье! Едва ли найдется на этом свете похититель благородных девиц, которому под силу испугать сына моей матушки!
Тем временем король, сопровождаемый миньонами, покинул замок через неприметную боковую дверь в стене. Можно было поручиться, что ни одна живая душа этого не заметила. Поначалу они старались двигаться как можно тише, соблюдая всяческие меры предосторожности, но, когда замок остался далеко позади, миньоны начали переговариваться во весь голос.
– Выходит, ты влюбился в эту малышку, маркиз? – спросил король у де Можирона.
– И да, и нет, государь!
– Как прикажешь это понимать, любезный?
– Но… Я… Я бы ответил «да», сир, но лишь в том случае, если она не придется по вкусу вам!
– Что за чепуха! – отозвался король. – Тебе ли не знать, что уже бог весть как давно женщины не вызывают у меня ни малейшего интереса. А ты что об этом думаешь, граф?
– Я, сир, предпочитаю мужскую дружбу – она не столь переменчива, как женская любовь! – отвечал де Келюс.
– Итак, любезный де Можирон, я прихожу к выводу, что малышка тебе по душе ровно настолько, насколько она не придется мне по вкусу?
– В том-то и дело, государь! И я побаиваюсь, как бы она вам не приглянулась!
– Что ж, посмотрим! – хмыкнул король. – Но тише! Я слышу позади чьи-то шаги. Избегайте имен и титулов, господа!
– Верно, сир! – согласился де Можирон. – Впрочем, мы уже почти на месте.
– Значит это и есть та самая кривая улочка?
– Именно. Видите ту высокую стену? Дом находится за ней!
Между тем де Келюс наклонился к уху д’Эпернона:
– Наш маркиз большой хитрец. Он похитит девчонку якобы для короля, а поскольку тот безразличен к дамам, немедленно сам воспользуется добычей!
– Между прочим, она мне тоже нравится, – вставил де Шомбург.
– Ну, так и бери ее! – рассмеялся де Келюс.
– А ежели и мне она приглянется, что тогда? – поинтересовался д’Эпернон.
Граф де Келюс негромко рассмеялся.
– Я вижу, господа, что эта девица просто нарасхват! Любопытно, как вы станете делить ее на троих, тем более что ни я, ни король не будем принимать в этом участия.
– Ты просто ее еще не видел!
– Чепуха! Кто-кто, а уж я-то не стану выставлять себя дураком из-за женщины. Я вообще смотрю на эти вещи иначе.
– А король?
– Король разделяет мою точку зрения. Он убежден, что даже самая прекрасная девушка на свете не стоит вазы, до краев наполненной персиковым вареньем.
– Аминь! – буркнул де Шомбург. – Но, клянусь тебе, Келюс, этот де Можирон не получит красавицы без драки!
– Сущее мальчишество! – вздохнул де Келюс. – Поистине верна старая пословица: Хватит и одной курицы, чтобы передрались все петухи! Мы друзья, и вдруг ни с того ни с сего вы готовы затеять свару из-за какой-то там смазливой мордашки!
– Дьявольщина! – проворчал д’Эпернон. – С какой это стати я должен отказываться в их пользу от своей доли!
– Ну, как вам будет угодно, – беззаботно посмеиваясь, отозвался де Келюс. – Но зачем, спрашивается, нам с королем понадобилось впутываться в эту историю?
В то же мгновение до них донесся раздраженный голос Генриха:
– Ты случайно не спятил, де Можирон? Да ведь эти ворота могут выдержать осаду целым полком!
– Не извольте тревожиться из-за таких пустяков, сир, – тотчас отозвался де Можирон. – Не далее как вчера я свел знакомство с причетником из здешней церкви, и тот припас для нас лестницу. Заодно я выведал кое-какие подробности. Изнутри эти ворота заложены железным брусом, а в его проушину продет обычный замок. Стоит только взобраться на стену, спрыгнуть вниз, в два удара сбить замок и тогда…
– И тогда ты отопрешь нам ворота изнутри! – подхватил король.
– Вы правы, государь!
С этими словами де Можирон нырнул в темноту и вскоре вернулся с легкой приставной лестницей. Король и трое миньонов остались внизу, а де Можирон с обезьяньей ловкостью вкарабкался на верхушку каменной ограды.
Оттуда он окинул взглядом темный сад, а затем обернулся к спутникам:
– Огня в доме нет, сад пуст, да и собак не слышно… Голубка сладко спит в своем гнездышке!
– Превосходно! – отозвался снизу Генрих. – Спускайся вниз и займись воротами, а то становится дьявольски холодно! Проклятая сырость!
Маркиз скрылся, и вскоре глухой шум известил его спутников о том, что он достиг земли.
Слегка ошеломленный прыжком с внушительной высоты, де Можирон некоторое время просидел, переводя дух, а затем энергично вскочил и бросился к воротам. Там он выхватил из ножен шпагу и вставил острие клинка в замочную скважину, чтобы отпереть замок.
– И поторопись! – крикнул король в щель между дубовыми створками. – Мне холодно, как в последнем круге ада.
Ответа не последовало, так как на темя незадачливого маркиза как раз в это мгновение обрушился страшный удар рукоятью шпаги. Де Можирон был так потрясен этим неожиданным нападением, что не издал ни звука. Однако, увидев, что к нему снова приближается темная тень, маркиз отпрянул, прижался к воротам, прикрывая спину, и, в свою очередь, обнажил клинок.
– Не стоит тратить столько сил! – негромко заметил незнакомец. – Ибо если верно то, что я – дворянин, а ты – мерзкий разбойник, ты будешь пригвожден острием моей шпаги к этим самым воротам!