Души их вспыхивают у рубежа.
— Медленно приподнимаются вежды,
С крепнущих воль пропадает ржа.
— Волю крепим их — дважды и трижды,
Первые проблески сил сторожа.
В небе вспыхивают сотни осветительных ракет. Гул смятения.
Главнокомандующий, стараясь забиться в тень
Все укрыть от вражьих глаз:
склад,
штаб,
Штольни, капища, цеха,
клуб…
Чтоб
Каждый чувствовал в руках
лишь
штык
И врагов им пригвоздил
сто
штук!
По артериям их войск
гнать
тромб!
В устьях трасс нагромоздить
кряж
тумб!
Сверху слать на каждый метр
град
бомб…
Приналяг, ядрена мать!
Множь
темп!!
Крики
на Центральном фронте
— Гибель, товарищи! Небо — в пламени…
— Прячьтесь, коль буря сметает крылом…
На Северном фронте
— Нет больше, брат,
правды за нами!
Шпагу разламываю пополам!
На Южном фронте
— Правда иль кривда — даже без знамени —
При, удалая башка, напролом!
Северный фронт прорван. Обороняющиеся под командованием маршала Икс{56} скапливаются в Речном форту.
Маршал
Хо! Устоим. Нам — не впервой.
Пусть сыроват
склеп,
Будет зато
все под рукой;
Порох, бензин, хлеб.
Форт блокируется наступающими. Захваченные потоком отступления бросаются по магистралям к центру города. В тылу — паника.
Горожане
— Где наш баул?..
— Брось барахло!
— В горы! в аул!
— К тетке в село!
— В складе загреб
Три банки сгу…
Уж хоть потоп,
А сберегу!
— Хоть бы для вдов
Дали авто…
— Нет поездов…
— Всюду не то…
— Бедная Русь!..
— С этим мешком
Сто верст пешком?!
Я надорвусь!..
Возня в высотных зданиях
— Но как же… куда же… где же…
— В провинции? Там невежи…
— В колхозы? Небольно дюжи…
— В Сибирь? Холода…
О, Боже!
Злорадные крики отступающих
— Ага! обожгло! прячетесь!
— Эге! под обвал тычетесь…
— Гы-гы! на скаку мочитесь!
— Ошпаренным клопом мечетесь!
Главнокомандующий
Люди! Граждане всех дыр!
вер!
каст!
Южный пригород наш пал,
взят
мост, —
Неужели патронташ
стал
пуст?!
Стой, ни с места!.. Растопчу!
Трус!
Глист!
Члены ареопага, перевешиваясь через перила
Враг прет? Растоптать нечисть!
Из списка живых
вычесть!
Крики
Нам — тыкать штыком в танки,
А сами — кишкой тонки?
Наместник
Стоп, назад… Куда?
Марш, изменник, в бой!
Я вам покажу
Тыл!
Я швырну туда,
Где лишь черт кривой
В стуже до сих пор
Выл!
Крики
Сами швырнем. Кончен твой день!
В пекле доскажешь свою дребедень.
Наместника хотят стащить с террасы. Ему удается юркнуть в глубь Цитадели.
Вопли толпы
— Сдавайтесь! каты, злодеи!
— Орда кровопийц! Халдеи!
— И так ради вашей идеи
Подох миллион людей!
Голос Укурмии
Все еще бьется? все еще живы
Двадцать, пятнадцать — из тысячи рук?
Воины! Рвите присоски державы!
Черною кровью залейте порог!
Игвы чужеземных шрастров
Швырком от окраин —
со многих сторон —
Громыхаем
железным
тигром.
Эхо в наземном городе
Пение в отряде изгнанников отечества, сражающихся на стороне международной армии
Скитальцы, изгои, дети вины,
Единому верны условью:
С России смываем пятно сатаны
Кровью.
Кто волею бросил себя в водоверть —
И жизнь, и любовь, все малость!
Лишь ненависть наша сильней,
чем смерть,
Чем жалость.
Цитадель безмолвствует.
Толпа у ее стен приходит в ярость. Летят камни. Пулеметные очереди отбивают от ее цоколя мраморные осколки.
— Попрятались! У, р-рожи!..
— Давай-ка, братва, строже:
Пальни с батарей, друже!
— На штурм! не жалей грыжи!
Но именно в эту минуту, неизвестно каким образом и откуда, здание на глазах у всех облекается в броню. Ни щелки, ни скважины. Вместо стен со множеством уступов, окон, террас, перед народом оказывается глухой трехсотметровый конус с закругленной крышей. Камни, пули, даже снаряды задевают его лишь по касательной и уносятся в пространство.
Обескураженные голоса
— Колдуны! — Это он, — ирод!
— Околпачил нас…
весь
город!..
— Охмурил, а когда ж сдохнет?
— Он в убежище, знать, дрыхнет.
Другие голоса
— Рано запели, пташки:
Как бы не съели кошки…
— Эй, оглянись: с вышки
Прямо на нас — пушки!
Мощный залп батарей Речного форта. В толпе образуются зияющие пустоты. Народ шарахается в сторону, оставляя сотни убитых на мостовой.
Голос маршала в Речном форту
Спасемся еще. Окрепнем!
Вышибем клином клин.
А сгинем — так дверью хлопнем:
Семь бед, но ответ один.
Разговор в крипте
— Странно, все тягостней ночь лихая,
Давит на грудь неимоверный груз…
— Слышите: гусеницами громыхая,
Мчатся машины ущельями трасс…
— Это — другая, не наша стихия,
Будто наречья неведомых рас…
Ректор
Просто — удушье, биенье крови,
Шум неумолчный в ушах…
Вон уж и смерть в этом каменном чреве:
Алые нимбы цветут на свечах.
Экклезиаст
Мы и не ждали праздника:
Вторая Стража иссякла,
Но кровью, огнем и казнями
Багрится начало цикла.
Голоса Синклита
— Мы расширяем ход в катакомбы,
Стража безумствует, боронясь.
— В чадных застенках жертв гекатомбы
Взору открылись, с мраком слились.
Экклезиаст
Годы, залитые черным горем,
Грозная перечеркнула заря,
Слышите — лязгают двери тюрем,
Гудом гудят лагеря,
В каждом бараке, в каждом БУРе
Освобожденные плачут навзрыд;
Дух потрясен…
Голоса Синклита
…Оглушающей бурей
Встретит вас опустошаемый град.
— Но не опасны ни ветры, ни море,
Ни пламена, ни уран, ни иприт.
— Тот же, чья жизнь сократится — в просторе
Вышней России
свой храм довершит.
— Наши неугасимые зори
Встретят его у порога в Синклит.
Скрежет взламываемых дверей,
Голос командира одного из подразделений международной армии
Лестница в затхлое это пространство
От крови еще влажна…
Ректор
Гость! твое боевое убранство
Огненным орденом освободителей
Расцвесть должно!
Другие
Не мстителями, не завоевателями —
Друзьями нам быть дано!
Командир
Рад вам помочь; но Цитадель
Не доконать ничем:
Конус ее, облеченный в сталь,
Стал совершенно нем.
Тигром зато