– Анна, ты ошибаешься. Все было… все произошло совсем иначе, чем вы все думаете.
Анна как будто бы не удивилась. Не сводя с Корделии взгляда своих пронзительных голубых глаз, она поставила чашку с недопитым чаем на столик.
– Маргаритка, – попросила она, – расскажи нам все.
Джеймс из последних сил сдержался, чтобы не вмешаться; ему казалось, что следует рассказать все самому, избавить Корделию от необходимости произносить вслух горькие, унизительные слова. Он бессознательно вцепился в подлокотник кресла, когда она с бесстрастным лицом, совершенно спокойным голосом, как будто речь шла о ком-то другом, говорила о встрече с женщиной-фэйри в Адском Алькове, о путешествии к Холму Белой Лошади, о видении с кузницей, о данной клятве и о том, что в облике кузнеца Велунда к ней явилась сама Мать Демонов.
Где-то на середине ее рассказа Мэтью поднялся с дивана и отошел к окну. Он стоял там неподвижно, как каменная статуя, сунув руки в карманы и глядя на улицу, пока Корделия объясняла, что это Лилит послала против них демонов на Нельсон-сквер.
– Она хотела, чтобы я поняла, что значит обладание подобным могуществом. Что значит быть паладином.
– И зачем только я отвез тебя к этому треклятому кургану, – сквозь зубы процедил Мэтью. Он по-прежнему смотрел в окно.
– Мэтью, – мягко произнесла Корделия, – это не твоя вина.
Томас снова потер руку в том месте, где сквозь белую ткань рубашки просвечивала татуировка.
– Значит, все это время Лилит принимала разные обличья для того, чтобы манипулировать тобой, обманывать тебя… нас всех. И на Сумеречном базаре это был фальшивый Магнус, да?
У Кристофера было такое лицо, будто его поразила молния.
– Но зачем?..
– Конечно, это был не настоящий Магнус, – вмешался Джеймс. – Мне следовало догадаться об этом, когда он пришел в наш дом. Но я только сейчас вспомнил: когда он колдовал, искры были не синие, а бронзовые.
Кристофер продолжал хмуриться.
– Но ведь Магнус… то есть это существо… оно помогло нам, – возразил он. – Помогло разрешить загадку «пифоса». – Он похлопал себя по нагрудному карману, где был надежно спрятан магический предмет. – Зачем Лилит это понадобилось?
Джеймс ответил, глядя в спину Мэтью:
– Она хотела завоевать наше доверие, заставить нас поверить в то, что перед нами Магнус. Кроме того, не забывайте, что она враждует с Велиалом. Они ненавидят друг друга, поэтому она не прочь была расстроить его планы. Но прежде всего она стремилась хитростью вынудить меня «перенести» ее в Эдом, и это ей почти удалось.
– Я должна рассказать обо всем этом Магнусу, – объявила Анна. – Он поклянется молчать, я его заставлю, но нельзя держать его в неведении. Кто знает, что успела натворить Лилит в Лондоне, приняв его облик?
Остальные одобрили это решение. Томас задумчиво произнес:
– Но если Корделия оказалась паладином Лилит, как вам удалось избавиться от Матери Демонов?
Джеймс улыбнулся.
– При помощи твоего револьвера, Кристофер.
– Ты застрелил Лилит? – У Кристофера сделались круглые глаза.
– Как-то это неправильно, стрелять в демонов, – заметила Анна. – Неспортивно. С другой стороны, я очень рада, что тебе это пришло в голову.
– Все-таки я не понимаю, – бормотал Кристофер. – Ни одно оружие, усиленное рунами, не может причинить вреда Лилит. Револьвер, конечно, прежде не применялся в борьбе с демонами, но все равно это лишь… оружие с рунами.
– Оно же сработало, – напомнил Мэтью.
– Это просто чудо, что у тебя получилось изгнать Лилит, – твердил Кристофер. – Этого не должно было произойти.
Он повернулся к Джеймсу.
– Но ведь ты знал, что револьвер подействует, верно?
– Не то чтобы я знал, но у меня возникла одна гипотеза, – ответил Джеймс. – Как-то раз ты сам сказал нам, что произносил над револьвером всевозможные заговоры с целью заставить его стрелять. Я вспомнил, что ты упоминал модифицированное заклинание, вроде того, какое Безмолвные Братья читают над новорожденными нефилимами. Вот я и подумал…
– Да… Но… – растерянно протянул Кристофер, и внезапно глаза его загорелись. – А, я понял!
Томас прищурился.
– Ну все, давайте, объясняйте уже. Я же вижу, что вам очень хочется.
– Дело в защитном заклинании, – возбужденно заговорил Кристофер. – В нем упоминаются имена трех ангелов…
– Сеной, Сансеной и Самангелоф, – подхватил Джеймс. – Эти ангелы охраняют новорожденных от покушений Лилит; в древних текстах говорится, что Бог послал их для того, чтобы вернуть беглую жену Адама.
– Итак, Кристоферу удалось создать оружие, предназначенное специально для убийства Лилит? – усмехнулась Анна. – Потрясающе.
– Это оружие не убило ее, – возразила Корделия. – Мне кажется, она просто испугалась или ненадолго лишилась сил, поэтому бежала из этого мира. Но она не мертва – не больше, чем Велиал. – Она с несчастным видом оглядела друзей. – Вы, наверное, теперь предпочтете держаться от меня подальше, и это вполне понятно. Я не обижусь. Я по-прежнему остаюсь паладином Лилит.
– А Джеймс – внук Велиала, – сказала Анна. – Но никому из нас и в голову не пришло отвернуться от него. У «Веселых Разбойников» так не принято.
– Это совершенно иное! – воскликнула Корделия, и Джеймсу послышалось отчаяние в ее голосе. – Мне больше нельзя быть Сумеречным охотником. Ведь Лилит может появиться в любую минуту и приказать мне выполнять ее волю; более того: когда я буду вытаскивать из ножен меч для борьбы с демоном, я тем самым буду призывать ее. Мне нельзя брать в руки Кортану, потому что Лилит будет контролировать меня. Может быть, признаться во всем Конклаву… мне остается только надеяться на их снисхождение и понимание…
– Только не это, – перебил ее Мэтью, резко отворачиваясь от окна. – Никому нельзя об этом рассказывать.
Анна откинулась на спинку кресла.
– Ты не думаешь, что твоя матушка проявит милосердие?
– Допустим, моя матушка проявит милосердие; Уилл и Тесса тоже на нашей стороне, – добавил Мэтью, покосившись на Джеймса, – но большинство перепугается насмерть, и Корделию в мгновение ока заточат в Безмолвном городе.
– Возможно, мое место именно там, – вздохнула Корделия.
– Ничего подобного, и не вздумай больше это повторять, – отрезал Джеймс. – Выбор только за тобой, Маргаритка. Мы поступим так, как ты пожелаешь. Если ты хочешь, мы скажем старшим. Но я согласен с Мэтью. Ты не сделала ничего плохого, ты не представляешь опасности для окружающих, пока не возьмешь в руки оружие; а Мать Демонов имеет причины нас бояться. – Он положил руку на рукоять револьвера, засунутого за пояс. – Нам случалось справляться с врагами и пострашнее Лилит.
– Она ведь даже не Принц Ада, а мы сегодня изгнали прочь целых двух Принцев, – напомнил Томас.
Корделия плотно сжала губы, как будто из последних сил старалась не разрыдаться. Кристофер нервно хрустел пальцами.
– О, только не это, только не надо плакать, – беспомощно пролепетал он. – Это ужасно… но нет, не слушай меня. Если хочешь, можешь плакать, конечно. Рыдай во весь голос, Корделия.
– Кристофер, – упрекнул его Джеймс. – Ей от этого не легче.
Корделия покачала головой.
– Дело не в том, что сказал Кристофер. Или… точнее, именно в этом и дело, но он меня вовсе не расстроил. Просто… я только сейчас поняла – вы все действительно считаете меня своим другом?
– О, дорогая моя, – с любовью произнесла Анна. – Конечно, мы считаем тебя нашим другом.
«Для меня ты отнюдь не только друг», – подумал Джеймс, но вслух произнес лишь:
– Мы тебе поможем, Маргаритка. У нас все получится. Мы ни за что не бросим тебя в беде.
Зимние сумерки наступили почти мгновенно, и окно гостиной превратилось в черный прямоугольник, в котором отражались золотые шары ламп. Мэтью распрощался первым. Джеймс проводил его до парадной двери и одолжил ему твидовое пальто. Пока друг натягивал перчатки, Джеймс, который валился с ног от усталости, прислонился к косяку.
– Ты уверен, что не хочешь взять нашу коляску? – спросил Джеймс уже в пятый раз, когда Мэтью приоткрыл дверь, оценивая погоду.
– Нет, я поймаю кеб на Оксфорд-стрит. А лучше пешком пройдусь, голову проветрю.
– Потом расскажешь, помогла ли тебе прогулка. – Джеймс стряхнул с плеча Мэтью несколько снежинок. Снегопада не было, наверное, со вчерашнего дня, но поднявшийся ветер сметал снег с деревьев и крыш и нес вдоль улиц.
– Мы не можем держать это в секрете вечно, – произнес Мэтью. Он выглядел усталым, под глазами залегли тени, лицо осунулось. – Придется рассказать хотя бы твоим родителям.
Джеймс кивнул.
– Я собирался рассказать им завтра все от начала до конца; надеюсь, Люси дополнит мой рассказ. Велиал не оставит попыток пробраться на Землю, поэтому мы не можем утаивать происшедшее от родителей. Разумеется, эпизод с Лилит и Корделией их не касается.
– Согласен, – кивнул Мэтью. – Может быть, Магнус сможет что-нибудь придумать для того, чтобы разорвать связь между ними.
Он положил руку поверх ладони Джеймса, лежавшей у него на плече. Когда рука друга коснулась его, Джеймс ощутил едва заметную дрожь; Мэтью выпил пару бокалов портвейна в гостиной, но, очевидно, ему этого было мало. Он торопился домой не затем, чтобы отдыхать, а затем, чтобы в очередной раз напиться до беспамятства.
«Как глупо с моей стороны. Ну кто знал, что у игрушек такие острые края?»
– Тебя там не было, – горько произнес Мэтью. – Ты не видел, какая она была счастливая, когда решила, что кузнец Велунд избрал ее своим паладином. Я… я знаю, что это такое. Когда ты действуешь, исходя из самых лучших побуждений, а потом оказывается, что ты совершил страшную ошибку.
Джеймс хотел расспросить друга, заставить его рассказать, наконец, свою историю. Он уже устал от этих намеков. «Что за ошибку совершил ты, Мэт, за что ты не можешь простить себя? Что за горе ты пытаешься утопить в вине? Я вижу, что ты несчастен, но почему, отчего, ведь тебя все любят, ведь ты создан для любви!»