– Чепуха. – Татьяна небрежно взмахнула рукой, и горничная, в свою очередь, сделала неловкий жест, как марионетка. – Ты ничего не понимаешь, девчонка. Существует великий план, и Джеймс Эрондейл – всего лишь пешка в крупной игре. Твоя обязанность – сделать так, чтобы он находился на своем месте и сыграл свою роль, а не выдавать секреты, которые ему не нужно знать.
– Но он не сделает, как я скажу…
– Он сделает то, что нам от него нужно, если ты подчинишь его своей воле. Важно только одно: чтобы ты выполнила приказ и продолжала его контролировать. – В этот момент тело служанки начало дергаться в конвульсиях, и Грейс невольно вспомнила истории о жертвах, заживо проглоченных гигантскими змеями, и как они извивались внутри. – А если попытаешься снова ослушаться, наш покровитель лишит тебя возможности общаться с Джессом. Его тело заберут, и ты никогда больше его не увидишь.
Грейс показалось, что ей в сердце вонзили нож. Демон не мог знать о том, что она собиралась сделать. Не мог знать, что она планировала вернуть брата к жизни. Откуда ему знать?
– Ты не можешь, – прошептала она. – Ты не позволишь ему сделать это, мама, я почти нашла способ вернуть его… ты не можешь нас разлучить…
Татьяна расхохоталась, и в этот момент кто-то взялся за ручку двери. Лицо горничной исказилось, она снова задрожала всем телом и рухнула на ковер. Метла и совок разлетелись в разные стороны. Грейс бросилась к ней, дверь открылась, и послышался чей-то голос:
– Мисс Блэкторн! Мисс Блэкторн, что случилось?
Грейс никак не ожидала увидеть здесь Кристофера Лайтвуда. Она вспомнила, что этот юноша – один из друзей Джеймса; он казался ей наиболее безобидным из троих.
– Я не знаю! – взволнованно воскликнула она. – Она только вошла в комнату, и ей сразу же стало плохо.
– Джеймс послал меня передать вам, чтобы вы возвращались в Длинный Зал.
Кристофер опустился на колени и приложил два пальца к запястью горничной, чтобы проверить ее пульс. Его лоб прорезала морщинка. Он поспешно вскочил на ноги.
– Подождите здесь. Я сейчас вернусь.
Грейс оставалось лишь ждать и беспомощно смотреть на обмякшее тело горничной – к счастью, она хотя бы дышала. Через пару минут вернулся Кристофер в сопровождении Бриджет, кухарки Эрондейлов, и двух лакеев.
Бриджет в старомодном черном платье и шляпке с искусственным желтым цветком, съехавшей набок, опустилась на ковер рядом с горничной и повернула ее голову.
– С дыханием все в порядке. Цвет лица тоже нормальный. – Она как-то странно посмотрела на Грейс. – Наверное, прикинулась больной, чтобы не работать, слишком много дел с этой свадьбой.
– По-моему, у нее сломано правое запястье, наверное, при падении сломала, – заметил Кристофер. – Мне не показалось, что она притворяется.
– Хм-м… – пробормотала Бриджет. – Ну что ж, мы поможем Эдит, не волнуйтесь. Вам следует возвращаться в храм. Церемония начинается, и вы нужны молодому господину.
Кристофер взял Грейс за локоть и вывел из гостиной. Обычно Грейс очень не нравилось, когда ее силой вели куда-то, но Кристофер сделал это настолько деликатно, что она не сердилась на него.
– С вами все в порядке? – спросил он, когда они подошли к лестнице.
– Я сильно испугалась, – ответила Грейс, и это была чистая правда.
– Вы хотите что-нибудь передать Джеймсу? – спросил Кристофер. – Он собирался поговорить с вами, но не успел прийти.
«Какая ирония», – промелькнуло в голове Грейс. Джеймс, порядочный и верный жених, все-таки решил не встречаться с ней наедине. Все напрасно. Ее последняя попытка освободить его была заранее обречена на неудачу.
– Я всего лишь хотела пожелать ему счастья, – произнесла она. Помолчала и тихо добавила: – И передайте ему, чтобы он ценил свою невесту. Любовь – большая редкость в нашем мире, как и настоящая дружба. Это все, что я хотела ему сказать.
4Нерушимый союз
«Да будет ваш союз навеки нерушим,
Пусть солнце много лет сияет молодым,
Пусть будут муж с женой верны друг другу до конца,
Никто не разлучит влюбленные сердца».
Джеймс стоял перед алтарем, глядя в сторону скамей. У него слегка кружилась голова от волнения при виде такого множества лиц – здесь были и Уэнтворты, и Бриджстоки, и Таунсенды, и Бэйбруки, и люди, которых он не знал или видел всего раз в жизни. В первом ряду сидели родители, крепко держась за руки, рядом семья Корделии – Сона в шелковом платье цвета слоновой кости с золотой и серебряной вышивкой, Элиас с усталым, исхудавшим лицом. Он выглядел намного старше, чем в прошлый раз, когда Джеймс видел его – а ведь прошло не больше полугода. Алистер, высокомерный и непроницаемый, как обычно. Тетки и дядья Джеймса. Генри радостно улыбался; его инвалидное кресло стояло рядом со скамьей Чарльза. Томас и Анна взглядами и улыбками пытались подбодрить жениха.
Повсюду были бледно-желтые цветы из Идриса; цветами были увиты скамьи, колонны, алтарь, и в воздухе витал их тонкий аромат. Храм был освещен мягким светом сотен свечей. Джеймс прошел к алтарю, опираясь на твердую руку Мэтью. Мэтью шептал ему на ухо всякие глупости: легкомысленные замечания насчет гостей, язвительные шуточки по поводу шляпы миссис Бриджсток – и Джеймс подумал, как ему повезло. У него есть парабатай, который всегда рядом и всегда готов помочь. Он знал, что никогда не упадет, ведь Мэтью подхватит его и удержит на краю пропасти.
Двери часовни приоткрылись, все подняли головы, но оказалось, что это не Корделия, а Грейс и Кристофер. Девушка быстро подошла к скамье Чарльза и села рядом, а Кит поспешил к Томасу и Анне.
Джеймс почувствовал, что Мэтью крепче сжал его руку.
– Хорошая работа, Кит, – пробормотал он.
Джеймс мысленно согласился. Он поклялся себе, что не будет говорить с Грейс наедине, и день свадьбы едва ли подходил для того, чтобы нарушить обещание. Покинув Длинный Зал, он опомнился и до сих пор не мог понять, что заставило его согласиться на встречу.
Мэтью велел ему не волноваться и пообещал, что отправит Кристофера отменить «свидание». Чувствуя себя виноватым, Джеймс решил забыть об этом эпизоде и посвятил себя светским обязанностям: приветствовал гостей, болтал с Анной и Томасом, говорил комплименты Ариадне, представил Мэтью Филомене и с любопытством наблюдал, как они флиртуют друг с другом. В конце концов появилась Бриджет, почему-то с мрачным лицом, и потребовала, чтобы последних гостей проводили в храм. Приближалось время церемонии. Джеймс знал, что на свадьбах простых людей часто играет музыка, и Сумеречные охотники тоже иногда приглашали музыкантов на церемонию бракосочетания, но сейчас в церкви стояла мертвая тишина. Наверное, было бы слышно, если бы кто-нибудь уронил булавку. Он почувствовал, как ладони взмокли от волнения.
Двери отворились, на этот раз полностью. Свечи вспыхнули ярче, и гости начали оборачиваться, ахать и восклицать.
Это была невеста.
Мэтью придвинулся к Джеймсу, так что их плечи соприкасались. Джеймс знал, что Мэтью тоже не сводит глаз с невесты; все присутствующие смотрели на нее как завороженные, но Джеймсу почему-то казалось, что он находится в церкви один, что только он видит, как Корделия идет к нему под руку с Люси.
Маргаритка. Смотреть на нее было больно, как на солнце. Джеймс всегда знал, что она красива – всегда? откуда? в какой момент он понял это? – но все равно при виде невесты у него перехватило дыхание, как будто кто-то ударил его кулаком в солнечное сплетение. Она была похожа на пылающий факел, от нее исходили свет и тепло, она вся была золотая: золотые розы были вплетены в ее волосы цвета красного дерева, золотое шитье и золотые бусины украшали ее желтое платье. Над левым плечом виднелась рукоять Кортаны, укрепленной за спиной при помощи широких золотых лент.
– Во имя Ангела, храбрости ей не занимать, – прошептал Мэтью. Джеймс мысленно согласился с ним: ведь, строго говоря, свадьба эта была устроена для того, чтобы исправить чудовищное нарушение приличий. Корделия скомпрометировала себя, ее поступок в свете считался постыдным, она больше не была «честной девушкой». Без сомнения, наиболее консервативные члены лондонского высшего общества считали большой дерзостью появление Корделии в храме в золотом платье и золотых украшениях невесты Сумеречного охотника, с мечом, с высоко поднятой головой.
Джеймс подумал: если среди присутствующих есть упрямцы, верные старым традициям, то сейчас самое время выразить протест против этого «позорного» брака. Но никто не произнес ни слова, гости лишь восхищенно ахали, на лице Соны отражались ликование и восторг. Корделия переступила порог храма, приподняв золотой парчовый подол, и на миг среди пены кружев мелькнула сверкающая туфелька.
Джеймс услышал хрустальный звон, и сначала ему показалось, что за окнами позвякивают на ветру покрытые льдом ветви деревьев. Но потом он случайно заметил довольную улыбку Люси. Сестра что-то знала. Видимо, это действительно была музыка, она приближалась, становилась громче. Нежная, приятная для слуха мелодия почему-то навевала грусть.
Да, кто-то играл на скрипке, и чудесная музыка проникала в храм даже через толстые каменные стены. Гости недоуменно озирались. Джеймс покосился на Мэтью.
– Это Джем?
Мэтью кивнул и взглянул на родителей жениха: Уилл и Тесса улыбались. Джеймсу показалось, что на глазах матери блеснули слезы, но ведь женщины всегда плачут на свадьбах?
– Твои родители попросили его сыграть для вас. Он снаружи, во дворе. Он отказался входить – говорит, что Безмолвным Братьям запрещено посещать свадьбы.
– Я в этом не уверен, – пробормотал Джеймс. Но он понял, что музыка – это свадебный дар ему от человека, который всегда относился к нему как дядя к племяннику. Музыка была такой же чудесной, как Корделия, такой же чистой и возвышенной, как ее первый взгляд, брошенный на жениха, когда она подошла к алтарю и остановилась рядом с ним.