Корделия удивилась.
– Мэтью совсем не такой, как мой отец. Мэтью пьет, чтобы развлечься и развлекать других – а отец хочет спрятаться от реальности, уйти в мир фантазий, без конца перебирать воспоминания о лучших днях. Мэтью вовсе не… – «Не болен», хотела она сказать, но ей показалось неправильным и оскорбительным применять такое слово по отношению к Мэтью. Это просто не могло быть правдой.
– Он не разочарован в жизни, как мой отец, – закончила она.
– Иногда я задаю себе вопрос, – медленно произнес Джеймс, – способен ли один человек по-настоящему понять другого. – Он провел рукой по волосам. – И прихожу к выводу, что мы можем лишь попытаться это сделать.
– Я очень благодарна, – ответила она. – За то, что сегодня ты попытался.
Он неожиданно улыбнулся – легкомысленно и хитро.
– Я знаю, как ты можешь отблагодарить меня. Есть одна вещь, о которой я уже давно мечтаю.
Корделия взглядом попросила его продолжать.
– Почитай мне вслух что-нибудь из «Прекрасной Корделии».
– О, во имя Ангела, Джеймс, только не это. Это же не настоящая книга. Люси написала ее только для того, чтобы развлечь меня.
– Именно поэтому я прошу, чтобы ты мне ее почитала, – с обезоруживающей прямотой объяснил Джеймс. – Я хочу узнать, что делает тебя счастливой. Что заставляет тебя смеяться. Я хочу узнать о тебе больше, Маргаритка.
После этого просто невозможно было сказать «нет», и Корделия отправилась за книгой. Когда она вернулась в кабинет, оказалось, что Джеймс лежит на диване, завернувшись в плед. Он снял туфли и галстук, его волосы рассыпались по подушке.
Корделия села рядом и открыла переплетенную рукопись, свадебный подарок Люси.
– Я не буду начинать с первой главы, – сказала она. – По правде говоря, этот роман можно читать с любого места, хоть с середины, а кроме того, Люси пришла в голову эта идея, когда мне и ей было всего по тринадцать лет, так что… завязка романа сейчас не имеет особого значения.
И она приступила к чтению.
«Храбрая принцесса Люсинда бежала по мраморным залам дворца.
– Я должна найти Корделию, – задыхаясь, вымолвила она. – Я должна ее спасти.
– Принц держит ее в плену в своем тронном зале! – воскликнул сэр Джетро. – Принцесса Люсинда, вы – самая прекрасная и мудрая из всех знакомых мне высокородных дам, но даже вам не под силу в одиночку сражаться с сотней вооруженных до зубов дворцовых стражников! – Зеленые глаза рыцаря вспыхнули. Его черные волосы растрепались, белая рубашка была расстегнута.
– Я обязана прийти к ней на помощь! – настаивала Люсинда.
– Тогда я буду сражаться рука об руку с вами!
А тем временем в тронном зале прекрасная Корделия упорно пыталась высвободиться из тяжелых железных цепей, которыми негодяй приковал ее к полу.
– Воистину, я никак не могу понять, почему ты не хочешь выйти за меня замуж, – угрюмо произнес принц Огастес. – Я буду любить тебя до конца жизни, осыплю золотом и драгоценностями, подарю табун лучших скакунов.
– Мне ничего не нужно от тебя, – с достоинством ответила прекрасная и благородная Корделия. – Я хочу лишь одного: чтобы ты освободил из заточения моего возлюбленного, лорда Байрона Мандрейка.
– Никогда! – вскричал принц Огастес. – Он злодей и пират. До того ты была влюблена в разбойника с большой дороги, а еще прежде была целая шайка контрабандистов. Став моей женой, ты, наконец, превратишься в честную женщину.
– Я не хочу быть честной женщиной! – возразила Корделия. – Я ищу настоящую любовь!»
Корделия не сразу осмелилась оторвать взгляд от книги, но, услышав странное сдавленное шипение, сообразила, что Джеймс корчится от смеха на диване.
– Драгоценности, – с трудом выговорил он, отдышавшись, – и табун… табун скакунов.
Корделия в ответ показала ему язык.
– А ты хотела бы получить табун скакунов? – снова давясь от смеха, спросил он.
– В Лондоне это было бы несколько неуместно, – сказала Корделия.
– В отличие от совместной жизни с лордом Байроном Мандрейком? – фыркнул Джеймс. – Неужели это и есть истинный возлюбленный прекрасной Корделии? Что-то он мне не очень нравится.
– О, вовсе нет. У Корделии множество поклонников. Она знакомится с мужчиной, тот ухаживает за ней, они целуются, а потом кавалер обычно умирает мучительной смертью, чтобы освободить место следующему.
– Несладко им приходится, – посочувствовал Джеймс. – Зачем же всех убивать?
Корделия отложила книгу.
– Скорее всего, Люси просто не знает, что происходит между мужчиной и женщиной после поцелуя.
– Многое, – рассеянно пробормотал Джеймс, и Корделии внезапно стало очень жарко.
Должно быть, Джеймс подумал о том же, о чем и она, потому что он резким движением сбросил с себя плед и повернулся лицом к ней. Маска исчезла, но Корделия по-прежнему не могла понять, что у него на уме. Он оглядел девушку – ее лицо, губы, глаза, шею; потом взгляд его опустился ниже, и у нее возникло странное ощущение. Как будто его руки ласкали ее тело, его изгибы и округлости.
– Маргаритка, – тихо заговорил он. – А ты когда-нибудь была влюблена?
Корделия выпрямилась.
– Я… испытывала чувства к одному человеку, – не сразу ответила она.
– Кто он? – отрывисто спросил Джеймс.
Корделия улыбнулась и постаралась придать лицу беспечное выражение.
– Если хочешь получить ответ на свой вопрос, – сказала она, – тебе придется выиграть у меня партию в шахматы.
Сердце гулко стучало. Атмосфера в комнате стала напряженной, как в лесу перед грозой. Сейчас что-то произойдет, думала она.
Вдруг Джеймс поморщился, словно от боли, и прижал руку ко лбу. У Корделии перехватило дыхание.
– Что с тобой?
На лице Джеймса промелькнуло непонятное выражение – смесь удивления и растерянности. Казалось, он пытался вспомнить что-то важное, но не мог.
– Ничего, – медленно выговорил он. – Ничего. Ты устала. Лучше пойдем спать.
Лондон,Шу-лейн
Наступило утро, и небо на востоке стало багровым, словно река после кровопролитной битвы.
Убийца рассмеялся над собственными фантазиями. Да, зимний Лондон определенно заслуживал поэтических метафор. Снова похолодало, снегопад прекратился, пронизывающий ветер продувал серые улицы. Сила убийцы росла, теперь он был нечувствителен к холоду и непогоде, двигался уверенно. Вместо того чтобы прятаться в подворотнях и переулках, он смешался с толпой клерков, спешивших в свои банки. По дороге ему попадались уличные торговцы и курьеры, время от времени он спотыкался о ноги пьяницы, привалившегося к стене дома. Никто из простых даже не удостаивал его взглядом.
Определенно, он стал сильнее – теперь он превосходил любого из этих убогих смертных, – и все же этой силы ему было недостаточно. Недостаточно для того, чтобы исполнить задуманное.
Сегодня убийца мог позволить себе выбирать; он отверг нескольких Сумеречных охотников и остановился на темноволосой девушке в вечернем туалете, спешившей домой после какой-то пирушки. Ее длинные черные волосы были распущены, в шелковистых прядях поблескивали снежинки.
Другие тоже обращали на нее внимание. Но ему было нужно от нее вовсе не то, о чем думали простые мужчины. Даже с такого расстояния он чувствовал ее силу.
Девушка завернула за угол и вышла на Хай-Холборн, широкую улицу, на которой располагались в основном адвокатские конторы. Он держался в отдалении, прячась за спинами прохожих – клерков и лавочников. Девушка покинула оживленную Хай-Холборн, и когда они очутились на тихой, безлюдной улице, он ускорил шаг.
Она так и не заметила его. Она до самого последнего момента не знала, что жить ей оставалось всего несколько минут.
Когда она очутилась в тени церкви, он набросился на нее, как волк на добычу.
К его изумлению, она пыталась защищаться. Нет, не просто пыталась – она яростно сражалась, вырывалась, пинала его, била локтями, кулаками, пока он неловко тыкал своим оружием. Ему удалось лишь оцарапать ее. На девственно чистый снег капала алая кровь, но этого было недостаточно, чтобы лишить ее жизни.
Он замахнулся, чтобы перерезать жертве горло, но она нырнула под лезвие и пнула его в щиколотку. Он потерял равновесие, а она, воспользовавшись его замешательством, побежала прочь. Убийца, сжимая нож в трясущейся руке, устремился в погоню.
10Проклятая земля
«Прочь! В эту ночь светла душа! Не плакать мне о ней!
Меж ангелов пою, спеша, пэан далеких дней.
Пусть звон молчит, пусть не смутит, в ее мечтах, вдали,
Ту, что плывет к лучам высот от проклятой земли,
К друзьям на зов, от всех врагов (и сон земной исчез)!
Из ада в высь несись, несись – к сиянию небес,
Из мглы, где стон, туда, где трон властителя небес![34]»
– Джеймс!
Кто-то сидел у него на груди, придавив его к кровати. Джеймс бестолково размахивал руками и извивался, пытаясь стряхнуть с себя страшное существо. Он еще не очнулся от кошмарного сна. Фальшивое воспоминание казалось таким реальным; его снова снедали дьявольские чувства, ненависть, жажда крови, и вместе с тем ужас, который сдавливал грудь, не давал дышать…
– Джеймс, прошу тебя!
Он открыл глаза.
Комната вращалась перед глазами. Он лежал на своей кровати, запутавшись во влажных от пота простынях, подушки валялись на полу. Окно было слегка приоткрыто, и в спальне стоял лютый холод. Кто-то держал его за плечи – Корделия. Видимо, она прижала его к кровати, чтобы он не скатился на пол. Сорочка сползла с ее плеча, волосы цвета красного дерева были распущены и струились по ее плечам и спине, как багровая река.
– Джеймс? – шепотом повторила она.
Ему что-то снилось, что-то гадкое и грязное, но жуткое впечатление постепенно рассеивалось, подобно тому, как рассеивается туман с рассветом. Он находился в реальном мире. В спальне, где было так холодно, что изо рта вырывались облачка пара. На ночном столике Джеймс заметил пустую бутылочку из-под снотворной настойки – он еще чувствовал во рту горький привкус. Корделия сидела напротив него на кровати и не сводила с него взгляда огромных карих глаз. Она дрожала – наверное, замерзла.