Томас задумчиво уставился в пространство.
– Я все никак не могу понять, почему призрак обратился именно к Люси, а не к кому-то из старших Сумеречных охотников нашего Анклава. Ведь большинство нефилимов в состоянии увидеть призрака, если призрак этого хочет.
Люси пожала плечами.
– Может быть, он первой увидел меня во дворе.
– Может, и так, – согласился Джеймс. – А может быть, он понимает, что старшие Сумеречные охотники не слишком доверяют сведениям, полученным от первого попавшегося призрака.
В купе было душно и пахло отсыревшими шерстяными пальто. Солнце скрылось за облаками, пошел снег с дождем. Сквозь серую пелену с трудом можно было разглядеть унылый городской пейзаж – ряды закопченных невысоких домов, выстроенных совсем рядом с железнодорожными путями, смутные очертания фабричных труб. Поезд на минуту остановился на станции Шедуэлл. Начался настоящий дождь, вода сплошным потоком лилась с деревянного навеса, длинная платформа, покрытая лужами, была совершенно пуста. Поезд тронулся, кочегар подбросил угля в топку, и мимо окна полетели рыжие искры, напомнившие Корделии светлячков. Она залюбовалась этим необычным зрелищем.
– Сумеречных охотников снова убивают, – мрачно произнесла Анна. – Мы должны быть благодарны Провидению за то, что кто-то соизволил нам помочь, и неважно, призрак это или нет. Я знаю: в Нижнем Мире принято считать, что мы прекрасно справляемся с собственными проблемами, поскольку сами постоянно вмешиваемся в чужие дела.
Поезд ехал мимо высоких складских зданий с почерневшими от копоти стенами; в просветах между зданиями можно было мельком увидеть водную гладь и высокие мачты барж, перевозивших по Темзе всевозможные грузы. Над рекой висел молочно-белый туман.
– Это доки Риджентс-канала, – сообщил Мэтью. – Мы почти приехали.
Через несколько минут поезд въехал на станцию Лаймхаус, и все поднялись с мест. Кондуктор в фуражке и плаще, с которого ручьями текла вода, с любопытством оглядел Мэтью, пробивая его билет. Остальные бесшумно прошли мимо и начали спускаться по деревянной лестнице.
Под проливным дождем Сумеречные охотники покинули платформу, прошли под железнодорожным мостом и очутились на узкой улице, вымощенной булыжником. Впереди смутно вырисовывались очертания высокой церкви с массивной квадратной башней. В поисках места, указанного призраком, они прошли мимо церковной ограды и некоторое время спустя добрались до переулка, зажатого между рядами двухэтажных домов. Переулок упирался в стену, из-за которой доносился плеск воды.
– Это канал Лаймхаус-Кат, – сказал Мэтью. – Мне кажется, мы пришли.
Был рабочий день; на воде кипела деятельность, речники перекрикивались друг с другом, и эхо голосов разносилось над каналом, затянутым густым туманом – казалось, здесь он еще плотнее, чем в центре города. Тяжело нагруженные баржи плыли в обоих направлениях. Сумеречные охотники некоторое время молча шли по дорожке вдоль канала, и вот, наконец, Люси остановилась у какой-то двери в заборе.
Углы двери были затянуты паутиной – очевидно, ее не открывали уже несколько лет. Древний замок висел на ржавых дужках. Дверь прогнила, перекосилась, краска почти облупилась, но можно было прочесть несколько букв, вероятно, когда-то составлявших слово «паруса».
Джеймс приподнял бровь и кивнул на дверь.
– Томас?
Томас развернулся к двери боком и с силой ударил ее плечом. Ему даже не потребовалось прикладывать значительных усилий – дверь сразу слетела с петель. Сумеречные охотники осторожно заглянули внутрь. Оказалось, что дверь вела на задний двор фабрики. У забора громоздились кучи мусора, из-под снега торчали черные стебли прошлогодних сорняков. Когда-то стены здания были выкрашены в белый цвет, но сейчас краска облезла, кирпичи позеленели от сырости, часть стекол была выбита, часть – покрылась копотью и пылью. Полусгнившая деревянная лестница вела к дверному проему. Внутри, в здании, было совершенно темно.
– Если бы я сочиняла роман, в котором герои попадают в логово преступников, – сказала Люси, – то я бы описала именно это место.
– Жалеешь о том, что не прихватила с собой записную книжку? – засмеялась Корделия и проверила ремни Кортаны. Пальцы скользнули по новым ножнам, подаренным отцом, и она вздохнула про себя. Она не была уверена в том, что полюбит их – как не была уверена в том, что́ именно чувствует теперь к отцу.
– Ты слишком хорошо меня знаешь, – подмигнула ей Люси.
Как ни странно, ступени выдержали их вес, когда они, осторожно ступая, поднялись на крыльцо. Джеймс шел первым, приложив палец к губам. Сумеречные охотники последовали за ним в коридор с низким потолком, кишевший пауками. В кромешной тьме Корделия почувствовала прикосновение паутины к лицу и вздрогнула от отвращения. Где-то за стенами копошились крысы.
Внезапно они очутились в просторном зале – это было нечто вроде главного цеха. Железные столбы уходили вверх, и помещение напоминало средневековый собор. Где-то высоко виднелась двускатная стеклянная крыша, а вдоль стены примерно на высоте второго этажа шла узкая галерея. Над головами Сумеречных охотников тянулись металлические балки или рельсы, с которых на цепях свисали огромные крюки. «Паруса», так было написано на той двери – должно быть, на этой фабрике изготавливали паруса, и здесь огромные полотнища развешивали на просушку. Теперь бесполезные, крюки ржавели на цепях, а под ними, в полумраке, виднелись обломки гигантского ткацкого станка.
Люси напряженно огляделась по сторонам, потом прошептала:
– Она здесь.
Джеймс бросил на сестру странный взгляд.
– Филомена? Где?
Люси не ответила и бросилась куда-то во тьму мимо ржавеющих станков непонятного назначения. Было слышно, как она спотыкается о мусор и вывороченные из пола доски.
– Филомена! – крикнула Люси. Раздался какой-то плеск – видимо, она угодила в лужу талой воды. – Филомена!
Остальные переглянулись и поспешили вслед за ней. Анна вытащила колдовской огонь, и помещение озарил знакомый яркий свет. Судя по всему, Люси уже успела добраться до центра зала, где громоздились кучи хлама, ржавых балок и кусков штукатурки. Друзья услышали сдавленный вскрик.
– Идите сюда!
Корделия, перебравшись через гнилые бревна, обнаружила подругу – та стояла в луже вонючего машинного масла и с ужасом разглядывала валявшееся на полу старое тряпье. Люси была белой как мел; казалось, она вот-вот упадет в обморок.
– Люс?
Подошли остальные, и в свете колдовского огня Корделия почувствовала себя увереннее. Анна поддела тряпки носком сапога, потом опустилась на корточки, чтобы рассмотреть вещи внимательнее, кончиками пальцев взяла кусок светлой ткани, похожий на накидку. Внезапно она нахмурилась.
– Эта шаль была на Филомене, когда она ушла из моей квартиры.
Томас подцепил кинжалом другую тряпку, черную, и поднял ее повыше.
– А это плащ. С кровавыми пятнами…
Люси протянула руку.
– Можно мне взглянуть на шаль… пожалуйста…
Анна подала ей грязную, изорванную шаль из светлого кашемира. Джеймс сделал шаг назад, а Люси сжала шаль в кулаке, и губы ее беззвучно зашевелились. Корделия думала, что она знает Люси едва ли не лучше всех, но такой она свою подругу никогда не видела – напряженной, сосредоточенной, погруженной в себя.
Воздух замерцал, Люси подняла голову, и в ее глазах Корделия увидела отражение потустороннего света – как будто в ее зрачках загорелись две свечи.
– Филомена, – заговорила Люси. – Филомена, это ты?
Светлое облако принимало форму, подобно наброску, выходящему из-под руки художника. Длинное желтое платье, забрызганная кровью белая туфелька на стройной ноге. Холодный ветерок шевелил длинные черные волосы. Призрак убитой девушки парил в воздухе, закутавшись в полупрозрачную призрачную шаль.
Филомена ди Анджело.
– Mi sono persa. Ho tanto freddo, – голосом, полным отчаяния, прошептал призрак. «Я заблудилась. Мне так холодно».
Корделия бросила быстрый взгляд на озадаченные лица своих спутников. Видимо, кроме нее, никто здесь не знал итальянского языка.
– Ты среди друзей, Филомена, – ласково произнесла она.
– Я должна была уйти из этого мира, – сказала призрачная девушка по-английски. – Вы призвали меня. Зачем?
– Мы хотим справедливости, – ответила Люси. – Ты не должна была умереть. Кто это сделал?
Филомена пристально смотрела на них сверху вниз, и Корделия почувствовала, как волосы на затылке встают дыбом. Она никогда не задумывалась о том, как жутко было Люси и Джеймсу, когда они видели мертвых. Это были не просто полупрозрачные фигуры людей. Они действительно принадлежали к иному миру. Глаза Филомены, при жизни черные, теперь стали совершенно белыми – радужные оболочки исчезли, остались только две крошечные точки зрачков.
– Он появился из теней. В руке у него был нож. Я дралась с ним. Ранила его. У него пошла кровь. Красная кровь, как у человека. Но его глаза… – Рот Филомены скривился, странно растянулся. – Они были полны ненависти. Безграничной ненависти.
Корделия покосилась на Джеймса. «Меня охватила ярость, ненависть, подобная той, которую я чувствовал прежде только в царстве Велиала. Это была нечеловеческая ненависть».
– Здесь его кровь, – шептала Филомена. Ее взгляд остановился на Томасе, который держал черный плащ. – Я пролила ее, но недостаточно. Я оказалась недостаточно сильной. Он забрал у меня все. Мою силу, мою жизнь. – Темные волосы упали Филомене на лицо. – Я не смогла одолеть его.
– Это не твоя вина, Филомена, – заговорила Корделия. – Ты сражалась отважно. Но скажи нам, кто это был? Чародей? Сумеречный охотник?
Филомена резко повернула к ней голову. Глаза ее изменили форму, стали неестественно огромными и совершенно круглыми.
– Per quale motivo sono stata abbandonata, lasciata sola a farmi massacrare? – прошептала она. «Почему ты бросила меня, оставила одну на растерзание убийце?»
Филомена повысила голос; в темном заброшенном цехе, среди паутины и мусора, музыкальные итальянские фразы звучали зловеще. Она говорила быстро, словно боялась не успеть закончить свою речь: