– Так вот в чем дело?
Корделия лихорадочно вспоминала последние несколько месяцев – действительно, ей не приходилось сражаться с того дня, если не считать эпизода на складе, но тогда она не ранила паукообразного демона.
– Значит, это кровь Велиала причинила вред Кортане?
– Этот меч был выкован в небесном огне, и в его эфесе заключено перо из крыла ангела, – объяснил Велунд. – Когда клинка коснулась кровь Велиала, меч закричал от боли. Ты не слышала этого крика. Ты всего лишь смертное существо, – снисходительно произнес кузнец. – Немало времени прошло с тех пор, когда смертные могли общаться со своим оружием.
– Скажи мне, что сделать! – горячо воскликнула Корделия. – Я сделаю все, что необходимо для спасения Кортаны.
Велунд повертел клинок в руках. Глаза его светились, как уголья, пальцы ласково поглаживали лезвие. Меч издал высокий звон – Корделия никогда не слышала подобного звука, – и Велунд улыбнулся.
– Это уже сделано, – произнес он, и Корделия была поражена. Все оказалось так просто. – Кортана исцелена. Я вернул этому мечу его ангельскую сущность. Держи меч в ножнах, которые носишь на спине, – тот, кто преподнес тебе этот дар, желал защитить тебя. На них наложены могущественные чары, которые будут охранять тебя и Кортану.
«Единственный дар, достойный моей дочери – вещь, достойная меча, который выбрал ее».
Видимо, отец все-таки подарил ей единственную стоящую вещь. Корделия прикусила губу.
– Я не знала, что ты сможешь сделать это так быстро, – сказала она.
– Возможно, но тебе придется заплатить за мои услуги. И это будет не медная монета.
Корделия прижала меч к груди. Она уже чувствовала произошедшую с ним перемену – рукоять лежала в ладони как прежде, знакомая и любимая.
– Все что угодно.
Велунд усмехнулся.
– Ты слышала о мечах Жуайёз и Дюрандаль?
– Да – эти мечи принадлежали Карлу Великому и герою Роланду. Ты сказал, что это братья Кортаны.
– А что тебе известно о мече по имени Калибурн? – продолжал кузнец, и когда Корделия покачала головой, с досадой вздохнул. – Возможно, ты слышала имя Экскалибур.
– Да, – воскликнула Корделия, – конечно…
– Карл Великий, Артур и Роланд были паладинами, – сказал Велунд. – Клинки, которые я выковал, наделены душами. Каждый такой клинок должен найти родственную душу среди богов и смертных этого мира. Но могущество мечей, связь, которая соединяет оружие и его обладателя, может быть усилена, если воин поклянется в верности более могущественному рыцарю, как Ланселот поклялся Артуру.
– Но ведь Артур никому не клялся в верности, – возразила Корделия. – Он сам был королем, и Карл Великий тоже.
– Ты ошибаешься, – сказал Велунд. – Артур поклялся в верности мне.
– Когда-то, очень давно, отец рассказывал мне, что ты принадлежишь к народу Сумеречных охотников, – прошептала ошеломленная Корделия. – Но все, о чем ты говорил, произошло задолго до того, как Разиэль создал расу нефилимов, а кроме того, Сумеречные охотники не живут вечно. И у тебя нет рун.
– Обо мне говорят разное. Кто-то считает, что я происхожу из народа фей. Кто-то называет меня богом, – ответил Велунд. – Но я выше подобных вещей. В начале истории нефилимов я явился к Сумеречным охотникам, приняв облик одного из вас, чтобы они позволили мне ковать для них оружие. На самом деле я гораздо старше. Я помню время, когда не было ни демонов, ни ангелов. – Он смотрел на нее в упор пылающими глазами. – А сейчас существо из тьмы ходит среди Сумеречных охотников и убивает. Если на твои плечи ляжет бремя, если я скажу, что никому, кроме тебя, не остановить преступника, Корделия Эрондейл, сумеешь ли ты справиться с этой задачей?
«Если на твои плечи ляжет бремя…» Сердце ее забилось чаще.
– Ты… ты спрашиваешь, согласна ли я стать твоим паладином?
– Да.
– Но почему я? Почему ты не попросишь об этом владельцев Экскалибура или Дюрандаля?
– Экскалибур покоится на дне озера, а Дюрандаль заключен в камне, – сердито прорычал кузнец. – Но Кортана свободна; она жаждет битвы. Ты согласна сражаться от моего имени? Я верю, что ты – великий воин, Корделия Эрондейл. Для того чтобы обрести истинное могущество, требуется лишь принести клятву в вечной верности.
Корделию несколько удивило, что кузнец, обитающий в кургане посреди лесов и полей, знает о ее замужестве – она сама еще не привыкла слышать свое новое имя. Но потом она напомнила себе, что Велунду известно все. В конце концов, он сам сказал, что равен богам.
– Да, – ответила она. – Да, я согласна сражаться от твоего имени.
Он улыбнулся, и Корделия вдруг заметила, что его зубы выкованы из бронзы и поблескивают в полумраке.
– Подними меч перед собой.
Корделия подняла меч острием вверх. Золотой эфес излучал свет, слепивший глаза. Велунд подошел и, к ее удивлению, взял клинок и сжал в кулаке. По клинку потекла кровь.
– А теперь клянись, – велел он. – Клянись, что будешь верна мне, никогда не отречешься и не предашь меня – и будешь сражаться от моего имени и ради меня.
– Клянусь тебе в вечной верности, – пылко произнесла Корделия. Кровь кузнеца стекала по лезвию меча, и капли, падая на землю, превращались в искры цвета золота, меди и бронзы и летели прочь. – Я клянусь быть смелой. Клянусь, что не дрогну в бою и буду сражаться отважно. И всякий раз, когда вытащу меч из ножен, всякий раз, когда подниму меч на врага, я буду делать это от твоего имени, как твой вассал.
Велунд выпустил меч.
– Поднимись, – сказал он, и Корделия, наконец, встала на ноги. До сих пор она не понимала, насколько он высок и могуч: он возвышался над ней на фоне грозового неба как скала.
– Иди, – велел он, – и будь великим воином. Я найду тебя.
Он коснулся рукой ее лба и внезапно пропал, как сквозь землю провалился. Мир мгновенно изменился: исчезли мрачные тучи, пепел, звон кузнечного молота. Корделия стояла у подножия обычного холма, под обычным небом, солнце сияло, словно новенькая монета. Она бросила последний взгляд на курган. Под аркой из покрытых мохом камней вновь воцарилась тьма.
Корделия начала взбираться на холм; Мэтью вернулся, он стоял там и махал ей. Торжествующая Корделия побежала к нему, и меч, зажатый в ее руке, сверкал на солнце и рассыпал золотые искры.
15Призраки прошлого
«Грезы жаждут казаться живыми,
Духи бродят при свете дня,
Грустный ветер летит вслед за ними,
У меня он дитя отнимет,
Темный Май, проклятое имя,
Он уйдет, свои тайны храня».
Солнце садилось, но Бервик-стрит кишела прохожими: рыночные торговцы расходились по домам, нарумяненные девицы, наоборот, приступали к работе в подворотнях, мастеровые в предвкушении вечерней выпивки спешили к пабу «Голубые Столбы».
Люси прислонилась к стене у поворота в переулок Тайлерс Корт. Туман, пришедший с реки, скрывал стены домов, ларьки, фигуры прохожих; фонари, которым не под силу было разогнать мрак, напоминали призрачные болотные огни. Балий, оставленный хозяйкой неподалеку от места встречи с «сообщницей», топнул ногой и негромко заржал, выдохнув облачко пара.
– Люси Эрондейл?
Она резко обернулась, открыла рот, собираясь сделать Грейс выговор за очередное опоздание, и обмерла. К ней удивительно тихо подкралась какая-то девушка, одетая совершенно не по погоде – в тонкое муслиновое платье и хлипкую соломенную шляпку, из-под которой торчали жидкие светлые пряди. Девица была худой, как щепка, на ее руках и шее виднелись отвратительные черные язвы. Люси, увидев сквозь эти болячки, как сквозь дыры, тротуар и дома, сообразила, кто перед ней.
– Меня зовут Марта, – прошептало привидение и подплыло ближе. Юбка девушки не касалась земли, подол ниже колен постепенно растворялся в воздухе. – Я слышала, что вы помогаете таким, как я. Что вы обладаете способностью приказывать нам.
– Я… – Люси сделала шаг назад. – Я не могу ничего для вас сделать. Это невозможно. Мне очень жаль.
– Умоляю вас. – Девушка внезапно очутилась совсем рядом с Люси. Глаза у призрака были белыми, как у Филомены, но отсутствие зрачков придавало Марте более зловещий вид. – Я хочу забыть то, что сделала. Мне не следовало брать опий. Моей матери он был нужнее. Она умерла в мучениях, потому что я забрала ее наркотик. А потом ничего больше не осталось, ни для нее, ни для меня.
– Вы хотите забыть? – прошептала Люси. – И… и это все?
– Нет, – ответила Марта. – Я хочу снова почувствовать то, что чувствовала, когда приняла опий. – Девушка сунула в рот бесплотный палец, принялась грызть ноготь, подняла к небу белые глаза. – О, какие это были прекрасные сновидения. Вы можете мне приказать увидеть их снова.
Привидение заглянуло в лицо Люси, та от неожиданности снова попятилась и едва не упала, зацепившись каблуком за выступавший из мостовой булыжник. Взгляд призрака оказал на нее странное воздействие – ее будто пронзила ледяная стрела.
– Оставь ее.
Люси вздрогнула, услышав голос Джесса. Он выглядел таким реальным, Люси даже на мгновение забыла, что он давно умер. Он сурово смотрел на Марту, его зеленые глаза пылали гневом.
– Пожалуйста, – ныла призрачная девушка. – Она же помогает тебе. Не будь таким жадным…
– Совершая кражу, ты прекрасно знала, что делала, – возразил Джесс.
На лице Марты появилось выражение ужаса, и Люси поняла, что преимущество на стороне Джесса. Он не был настолько живым, чтобы оставаться среди людей, но и мертвым тоже не был; видимо, поэтому духи считали его удивительным, могущественным существом.
– Нельзя причинять вред живым. У тебя нет никаких оправданий. А теперь уходи.
Девушка неожиданно оскалилась, как зверь. Вместо зубов у нее были неровные черные пеньки.
– Ты не всегда будешь рядом с ней…
Джесс действовал стремительно, как молния. Только что он стоял у входа в переулок, а спустя долю секунды уже очутился рядом с Мартой и вцепился в ее плечо. Она взвизгнула, будто от ожога, отпрянула, попыталась вырваться; ее фигура растянулась, словно ириска, прилипшая к руке Джесса. В следующее мгновение призрачная девушка зашипела и превратилась в длинную ленту плотного белого дыма, который смешался с туманом и исчез.