В двери, на которых мелом была написана цифра один, они вошли. На бархатных креслах сидели два человека в кожаных куртках с кобурами. Наганы за поясом.
— Откуда?
— Опоздали немного, сейчас только товарищ Григорьев отправил в штаб Духонина 30 человек.
Начался короткий допрос, в котором ни та, ни другая сторона ничего не понимала.
Решили, что он симулирует сумасшедшего, но он белогвардеец и ярый монархист…
Кожаный чемодан, щегольский френч и лакированные сапоги помогли ускорить развяжу.
— Товарищ Григорьев, а Вы прогадали, поторопились вчера, эти сапоги будут мои…
— Что же, мы его в расход запишем?
— Да, конечно, в штаб Духонина…
— Генерал Духонин? кажется, на юго–западном фронте? — спросил недоумевающе офицер.
— Перестаньте бредить, идите за мной…
Вдруг инстинктом понял опасность, стал сопротивляться как молодое животное, почувствовавшее опасность для своей жизни. Но его насильно стащили во двор в бетонный сарай и бросили на пол.
Вскоре вошел чекист и коротко приказал: встаньте к стенке!
— Зачем?
— К стенке, говорят вам, к стенке!..
Измученный, избитый, покорно повиновался…
Чекист подошел, приставил к виску кружок дула и выстрелил…
С. СерыйНА СВЯТКАХСказка
— А приятно, доложу я вам, гулять по земле с официальным разрешением. Чувствуешь себя совершенно свободным гражданином. Да здравствует свобода! Уррра!
— Фу ты, черт! Ишь разорался!
— Я к вашим услугам!
— Это еще что за харя? Пошел к черту!
— Гм… Трудновато будет! Да я и не хочу сейчас! У меня разрешение… Официальное разрешение на право свободного разгуливания по планете Земле, понимаете?
— Да кто ты такой? Какого черта тебе, наконец, надо!
— Кто я? Я — черт! Рождественский черт! Самый нас- тояшин. Извольте сами убедиться: вот под шляпой — рога, хвост — кончик даже не спрятан, копыта в ботинках… Ну, относительно копыт вы мне на слово поверите. А вы тоже хороши! Только что меня приглашали, а теперь уже ругаетесь. Сознаюсь, я вел себя несколько шумно, но ведь поймите — официальное разрешение! И я, как видите, гуляю.
Черт с таинственным видом потянулся к уху незнакомца.
— Знаете, я даже в ресторанчик заглянул. Понимаете? Для храбрости не мешает? А прехорошенькая, доложу я вам, девочка в этом ресторане. — Черт умильно облизнулся. — Вот бы вам туда, а?
— Мне? Черт тебя подери! Мне жрать нечего, а ты в ресторан…
— Фи, фи, свободный гражданин и… жрать нечего! Как же это вам не стыдно, а?
Незнакомец насупился.
— Я — эмигрант.
— Эмигрант?!
Наступило неловкое молчание.
— Так ты черт, говоришь?
— Так точно! Вот официальное удостов…
— Фу! Привязался… Черт, а черт! Купи у меня душу.
Черт даже подпрыгнул от радости, но, как черт коммерческий, решил действовать по всем правилам торгового искусства.
— Да, знаете ли…я справлюсь… у меня денег при себе нет!..
— Врешь, мерзавец! — и черт почувствовал, что ноги его задрыгали в воздухе, а по хвосту разлилась какая–то тупая боль.
— Я… согласен!
— Давай деньги, если согласен.
— Ско–сколько?
— Двадцать тысяч! На первый раз хватит!
— Уф, какая дешевка! — подумал черт и облегченно вздохнул.
— Письменное условие надо было бы, подпись кровью, — добавил он вслух.
— Только–то?? Пиши.
— Сейчас, сейчас… У меня готовые 6 ланки-с! Так-с! Извольте подписаться.
Незнакомец разрезал ножом палец и подписался.
Черт отсчитал двадцать тыс. и протянул их эмигранту. Тот их пересчитал, сунул в карман шинели и деньги и условие, угостил черта хорошим щелчком в нос и, засвистав опереточную арию, отправился восвояси.
Черт возмутился.
— Г-н эмигрант! Я условие–то? Нехорошо обманывать!
Эмигрант остановился.
— Черт! Хочешь еще душ купить?
Черт опять сделал размышляющую физиономию.
— А почем?
— Недорого! Зато я тебе несколько тысяч душ представлю.
— Несколько тысяч? — радостно крикнул черт. — Да еще так дешево! Сейчас души–то, наверное, не меньше миллиона стоят. Вот это ловко. Да я сразу в премьеры попаду за особые отличия.
— Ну что же, согласен?
— Согласен! Вот только как это мы все оборудуем?
— Мы, т. е. ты, открываем бюро по покупке душ. Понятно? Я его оборудую: найму помещение, закажу вывеску, сделаю в газетах объявление, а тебе остается только засесть завтра часов с 9 утра в это бюро и дело в шляпе. Ну как, согласен?
— Да, пожалуй… По рукам, что ли?
— Да нет уж! Много чести! До завтра!
— А условьице–то на вашу душу?
— Оставляю в залог. Завтра получишь! — прозвучало в ответ и незнакомец скрылся в окружавшем их тумане.
Увидав что собеседник скрылся, черт три раза перевернулся в воздухе и завопил радостно–прерадостно, но, заметив полицейского, сразу же принял вид вполне лояльного и благонамеренного гражданина.
— Телеграммку-с, необходимо телеграммку с докладом, — и черт, схватив бумагу, набросал на ней ногтем:
«Его сатанинскому величеству.
Открыл контору по покупке эмигрантских душ. Дело идет превосходно. За один день приобрел 1205 штук по цене 20 тыс. за штуку. Израсходовано 24.100.000. Пришлите еще денег. Завтра продолжаю.
Черт № 2376».
Написав телеграмму, черт побежал и отпустил ее в тру- бу, а сам, рассевшись с важным видом в кресле, закурил сигару. Очевидно, с непривычки курить — не думаю, чтобы сигара плохая — черт расчихался и, бросив сигару на пол, принялся перелистывать купчие на эмигрантские души. Пересчитав их раз и еще раз, черт радостно потер руки.
— Вот это — дельце, вот ком–би–на–ци-я! Ух, насилу выговорил! Ну и слова у этих людей! В премьеры, не иначе…
Вдруг труба с треском обвалилась.
— Ага! ответ.
Среди обломков действительно лежало что–то вроде раскаленной чугунной плиты с огромными огненными буква
ми, от которой на версту пахло адом. Черт подскочил к ней, понюхал и начал читать.
— «Идиот!» Гм, «идиот» — странное обращение, — пробормотал он.
«Вместо того, чтобы тратить 24.100.000, проще было бы купить газету за 6 мар. и посмотреть курс биржи.
Сатана».
Черт в волнении схватил газету и, достав словарь, начал вертеть ее со всех сторон.
— Гм… н-ничего не понимаю, — и несчастный оторвал почти половину своего хвоста.
— Да, вот здесь, кажется… да, да… курс иностранной валюты. 1 фунт стерлингов — 1750 — не то… 100 крон — 10.0 — не то, 1.000 польских марок — не то, а вот, вот — 1.0 эмигрантских душ… Что? тире! не котируются! У-уу…
Бедный черт жалобно застонал, вырвал последние остатки хвоста и… провалился.
Так–таки и провалился. Провалился, даже не захватив с собой 1205 контрактов, подписанных по всем правилам дьявольского ритуала. Лишь маленькая струйка синего дыма на кресле досадно оттеняла то место, где за минуту перед этим сидел владелец и собственник предприятия, на вывеске которого аршинными буквами было написано: «Бюро по коммерческим сделкам и эмигрантскими душам».
Плохо, очень плохо пришлось черту на докладе у его сатанинского величества. Но не в лучшем положении очутились и продавшие свои души эмигранты. Сатана даром денег не платить. Все полученные ими тысячи превратились в не что иное, как в клочки старой газетной бумаги. Да и газета — то была не то «Ленинградская Правда», не то «Красная» — большевистская, другими словами.
А. АверченкоВЫХОДЕЦ С ТОГО СВЕТА
В этот прекрасный сочельник не так много и выпили: на троих — Подходцева, Клинкова и меня — пришлось восемь бутылок бордо, конечно, не считая коньяка, потому что зачем же его считать?
Мы только немного больше, чем нужно, раскраснелись и совсем капельку расшумелись: Подходцев напялил на голову пуншевую миску и потребовал, чтобы мы воздали ему королевские почести.
Что будешь делать — воздали.
Дом, в котором нас терпели, был большой, старый, заброшенный… Кривая старуха, которая однажды легкомысленно предоставила нам верхний этаж — на весь недолгий остаток своей жизни сохранила на исковерканном временем лице — выражение тупой паники и ужаса.
Потанцевали, попели. Потом притихли. Подходцев сел на ковер около дивана, на котором разбросался пухлый Клинков, положил кудрявую голову на клинковский живот и, полузакрыв глаза, только сказал:
— Сейчас полночь сочельника. По статутам в это времечко появляются в подобных домах привидения. Где они, спрашивается?
И капризно докончил:
— Хочу привидений! Человек, полпорции привидения недожаренного, с кровью!
— Прикажете притушить свет? — с притворной угодливостью спросил я, продолжая воздавать этому наглому че- ловечишке королевские почести.
— Да, притуши, братец. Нельзя, чтобы горело четное число свечей. Вдруг мы да напьемся, да у нас будет двоиться в глазах — как мы это узнаем? А при нечетном числе, когда покажется четное — значит, мы хватили лишнее. Так и будем знать.
Ах, и голова же был этот Подходцев! С такой головой можно дослужиться или до министерского портфеля, или до каторжной тачки.
Немного выпили.
— Хочу привидение! — прозвенел повелительный голос Подходцева.
И он мелодично запел:
— Умру, похоронят, как не жил на свете!..
Мы — я и Клинков — призадумались.
Взгрустнулось. Вспомнился отчий дом, приветливые лица семьи, вспомнилось, как нас с Клинковым свирепо драли, когда мы, выкрасив кота чернилами, выпустили это маркое чудовище на изящных гостей гостеприимной семьи моих родителей.
В самом дальнем заброшенном углу нашей огромной комнаты, где кривая старуха свалила всю ненужную рухлядь — китайские ширмы, поломанные стулья и плетеные ветхие корзины с разным дрязгом — в этом темном углу послышался шелест. Огромные ширмы с полуоторванным панно заколебались, съехали концом на корзину — и бледное мертвое существо, на котором пыльная хламида болталась, как на вешалке, — тихо выплыло перед нами.