У Кэт – только та сила, которую я дам ей сама, без кинжала или с ним. Шестеро летунов напряглись при нашем приближении.
– Видимо, они тоже выбрали вариант «не нравится», – пробормотала Слоун Аарику.
Кэт прищурилась, глядя на Слоун, и я встала между ними, протягивая нашивку.
– Добро пожаловать во второй отряд секции Пламени, Четвертое крыло. Он же – Железный отряд.
Те же приветствия прозвучали со всех сторон, но я не отводила глаз от Кэт, которая уставилась на нашивку так, будто та ее укусит.
– Возьми.
– И что нам с ними делать?
– Мы их пришиваем к форме, – ответил Ридок, обозначив жестом процесс пришивания, будто объяснял что-то малолетнему ребенку.
– Зачем?.. – Кэт окинула нас взглядом, останавливаясь на нашивках, словно никогда их не замечала.
Я показала на свою ключицу:
– Звание. – Указала на плечо. – Крыло. А вот это – нашивки Железного отряда и печати. Нашивки зарабатывают, их не дарят. Всадники – и теперь летуны – сами выбирают места для нашивок, кроме тех, что касаются крыла и звания. Их нельзя носить на летных доспехах, поэтому, наверное, ты никогда и не видела их у Ксейдена. Он в целом ненавидит нашивки.
Ну вот. Не так уж плохо. Я могла быть и вежливой.
– Я так и знала. – Кэт выхватила нашивку у меня из руки. – Я же знаю его много лет.
Рианнон хмыкнула и подняла бровь.
Я отметила укол ревности из-за того, что Кэт знала те стороны жизни Ксейдена, какие не знала я, – но не ощутила ни гнева, ни горькой неуверенности, ни презрения к себе. Я просто-таки обожала свои кинжалы – и теперь тому добавилась еще одна причина.
Глаза Кэт чуть расширились, словно она почувствовала, что не может до меня добраться, потом сузились до зловещих щелочек. Ее планы относительно меня вежливость явно не включали.
– Как я уже сказала, – ярко улыбнулась я, – добро пожаловать в единственный Железный отряд в квадранте.
Развернувшись на каблуках, я взяла Рианнон под руку, и мы двинулись прочь, вместе с остальными всадниками нашего увеличившегося отряда.
– То, что мы в одном отряде, не меняет факта, что это моя корона, – не сдержалась Кэт.
– А давай скормим ее Сгаэль, – прошептала Рианнон, когда мы остановились.
Я же оглянулась на Кэт через плечо:
– Ты знала, что у Тиррендора нет короны уже больше шестисот лет? Оказывается, они все эти короны расплавили, чтобы сделать корону объединенных земель, так что удачи.
– Я испорчу тебе жизнь так же, как ты испортила мне. Это будет забавно.
Так, на хрен вежливость.
– Боги, она прям напрашивается, да? – пробормотала под нос Рианнон.
– Кэт, прекрати, – укорила Марен. – Это уже неприлично. Я тебе сто раз повторила, что она не бросала Луэллу. Та упала. Все просто.
– Милости прошу, можешь портить вовсю, – сказала я Кэт, отпустив руку Рианнон и сделав пару шагов к летунье. – Жду с нетерпением. А! И еще одно!
Я чуть понизила голос, отлично зная, что все взоры в нашем отряде обращены к нам.
– Что? – огрызнулась она.
– Тот трюк, помнишь? Ну, с пальцами? – На моем лице медленно расплылась улыбка. – Спасибо.
Ее глаза полезли на лоб.
Имоджен расхохоталась так, что начала похрюкивать.
– Охренеть. Просто… охренеть! – Рианнон размеренно хлопала мне, пока я возвращалась к друзьям.
– Просто, блин, обожаю тебя! – Ридок положил мне руку на плечо. – Никто не хочет есть? Я проснулся там, где не планировал просыпаться, и случайно пропустил завтрак.
– Я бы сходила, – ответила я, – но у меня дела в библиотеке.
– Библиотека? Тогда я с тобой, – подал голос Сойер, быстро подойдя ко мне.
– И я схожу, – кивнула Рианнон.
– Ну, если вы трое идете, тогда и я, – сказал Ридок.
– Вам необязательно меня сопровождать, – сказала я уже на полпути через вестибюль.
– О, мы просто сбежали от Кэт, – отмахнулся Ридок. – Ты всего лишь оправдание этому.
– Ее способности… ужасают, – проворчал Сойер. – А если она заставит меня ненавидеть вас?
– Или заставит Ксейдена ненавидеть тебя? – Рианнон подняла брови.
– Она так не может. – Я покачала головой.
– Если влюбить тебя в какого-нибудь случайного летуна, и, когда Ксейден вернется, ты вдруг окажешься в постели не одна, – размышлял Ридок. – Ее печать – или как там у них это называется – просто что-то страшное.
– Она может усиливать только те чувства, которые ты уже испытываешь, – объяснила я.
– Можно ее прикончить. – Сойер взялся за ручку двери. – Летуны все еще страдают от высоты, а их грифоны, как говорит Слизег, все еще спят по полдня, а значит, они в плохой форме.
Мы все затихли – не от удивления, а потому, что несколько секунд размышляли над этим всерьез. По крайней мере, я.
– Нельзя ее убивать. Она наш товарищ по отряду.
Минутку, это что, и вправду единственная этическая преграда?
– Уверена? – Сойер склонил голову набок. – Скажи только слово – и мы ее закопаем. У нас еще осталась пара часов до инструктажа.
«Хорошая мысль. Мне бы не мешало перекусить».
Тон Андарны был неприлично восторженным.
«Мы не едим союзников», – укорил ее Тэйрн.
«Как же с тобой скучно».
Я улыбнулась от всей души.
– Спасибо за предложение.
Мы вошли в библиотеку, и я глубоко вздохнула. Запах в этой двухэтажной комнате отличался от того, что царил в Архивах в Басгиате. Пергамент, бумага и чернила те же, но здесь не было земляных обертонов, потому что мы находились над землей, и в окна струился свет. Книгами были заставлены только шкафы на первом уровне, но я уже решила, что моя личная миссия – проследить, чтобы в следующие десять лет и второй выглядел так же.
Может, камень не говорит, но книги не молчат.
– А зачем мы вообще сюда пришли? – спросил Ридок, когда я скинула рюкзак с плеча на первый попавшийся пустой стол. Он махнул на Сойера, который вглядывался в дальнюю часть зала. – В смысле, зачем он пришел, мы все и так знаем.
– Восстанавливаю равновесие. – Мой ответ заработал два очень озадаченных взгляда. – Текарус после доставки вчерашней партии оружия прислал мне с Ксейденом несколько книжек – видимо, еще надеется умаслить. – Я достала шесть его подарков один за другим, сложив их стопкой, а наверху водрузив защитный чехол с дневником Уоррика. – Кровланский – не моя сильная сторона.
– Кровланский – ничья не…
Я усмехнулась, когда Сойер осекся на полуслове при виде Есинии.
«Доброе утро», – показал он мне знаками.
– Так правильно?
– Точно.
Сойер двинулся к Есинии.
– Если бы его обучал я, получилось бы смешнее. У нее отличное чувство юмора, – проворчал Ридок.
– Он учится знакам! – Рианнон улыбнулась и присела на край стола.
Мы бесстыдно наблюдали, как Сойер здоровается с Есинией.
– Все, уже возвращается? – Ридок выгнул бровь.
Я глянула на часы.
– Он знает-то всего четыре фразы. Но быстро учится.
– Значит, кровланский – это то, в чем хороша Есиния? – спросила Ри, взяв верхнюю книгу – кажется, историю первого появления вэйнителей после Великой войны.
– Нет. – Я покачала головой, и тут – ровно в семь тридцать – открылась дверь. Точен как часы. – Это он в нем хорош.
– Серьезно? – пробормотал Ридок, когда я поднялась из-за стола.
– Ты меня звала? – Даин сложил руки на груди. – По собственной воле? Без приказов и всего прочего?
На секунду я заколебалась. Потом вспомнила, как он напал на Варриша, созвал построение квадранта, чтобы рассказать всем правду, и выбрал изгнание с теми, кто его презирал, потому что так было правильно.
– Мне нужна твоя помощь.
– Ладно, – кивнул он, не дожидаясь объяснений.
И в этот момент я вспомнила, почему он был одним из моих самых любимых людей на Континенте.
– Так это не «дождь», – сказал на следующий день Даин, постукивая ручкой по символу в дневнике Уоррика.
Мы сидели в расселине рядом с камнем чар – спиной к каменным стенам, вытянув перед собой ноги. Прямо на нас светило полуденное солнце, но холод все еще стоял такой, что я видела клубы от своего дыхания.
– А я уверена, что это он. – Я наклонилась, перечитывая дневник, лежащий на моей и на его ноге.
– Ты спрашивала Есинию? – уточнил он, вернувшись от записей о чарах к началу.
– Она тоже думает, что «дождь».
– Но она все-таки специализируется на морранийском, да? – Даин склонил голову к плечу и всмотрелся в первую запись.
Мои глаза расширились, я вскинула голову и уставилась на его невозмутимый профиль.
– Что? – Он посмотрел на меня, потом резко отвернулся к дневнику. – Не надо так удивляться, что я помню специализацию Есинии. Я же слушаю, когда ты рассказываешь. – Он поморщился. – Ну, или раньше слушал.
– А когда прекратил? – Вопрос сорвался с губ раньше, чем я успела его перехватить. Даин вздохнул и слегка поерзал – достаточно, чтобы я поняла, что он нервничает. Даже два года в квадранте не избавили его от этой привычки.
– Не знаю. Может, когда попрощался с тобой в День новобранца. Мой, конечно, не твой.
– Точно. В мой ты со мной поздоровался. – Я невольно улыбнулась. – Вообще-то ты, кажется, спросил, какого хрена я там делаю.
Он фыркнул, потом прижался затылком к стене и посмотрел в небо.
– Я разозлился и… испугался. Я наконец перешел на второй курс, заслужил привилегию посещать другие квадранты и мог бы увидеть тебя… А ты, вместо того чтобы сидеть в безопасности с писцами, по приказу матери заявилась во всем черном в квадрант всадников, такая оторванная от реальности, что я не мог понять, как ты вообще перешла парапет. – Даин с трудом сглотнул. – Я мог думать лишь об одном: я только что прожил год, выслушивая имена своих друзей в списке погибших, и теперь должен буду проследить за тем, чтобы твоего там не было. А потом ты меня возненавидела за то, что я пытался дать, что ты всегда хотела. Ну, по твоим словам.
– Я не поэтому возненавидела… – Я сжала губы в тонкую линию. – Ты не давал мне расти и уперся, будто лучше знаешь, что для меня лучше. В детстве ты таким не был.