– И это весьма иронично. – Ксейден снова поделился со мной тортом, но тот уже потерял для меня сладость и отправился в живот, словно горсть песка. – Твоя сестра приказала мне убираться с поля.
У меня поднялись брови. Его смех резанул сарказмом.
– Приказала мне. Я убил одного и возвращал кинжал – тоже проблема, надо добавить, – когда второй начал транслировать прямо рядом со Сгаэль. Если бы она взлетела секундой позже, торт тебе нести было бы некому.
Он отложил вилку.
Мое сердце неровно забилось. На Ксейдене не было ни царапины – и все же я чуть не потеряла его, даже не зная, что он мог больше не вернуться домой. Мысль была так непостижима, что я потеряла дар речи.
– Она подхватила меня когтями, но твоя сестра увидела, что случилось, и тогда решила, что все кончено. Не из-за смерти Ниры, или трех летунов из нижней стаи, или из-за того, что осталось только пять драконов. – Он покачал головой. – Она протрубила отступление, потому что с ними был я, а она не хотела рисковать тобой.
– Это она так тебе сказала?
Запорхали первые снежинки.
– Что тут говорить. И так все, блин, ясно.
– Но ты точно не знаешь…
– Знаю, – возразил он и тут же закрыл глаза. – Знаю. И чувствуя гнев и ужас при виде того, как бегут мирные люди, при виде того, как они умирают, я понял, что она относится ко мне так же, как относились к тебе все меченые со времен Молотьбы. Будто ты ранимая часть меня.
– Тебя вряд ли кто-то примет за ранимого и хрупкого. – Я взяла его за руку и сплела наши пальцы. – Но да.
Он взглянул на меня и сжал руку:
– Прости.
– Спасибо, но, хоть это и раздражает, я все понимаю. Мы все-таки скованы. – Я пожала плечами. Он поцеловал меня – молча, твердо и быстро. – На всю оставшуюся жизнь.
Через неделю никто уже и бровью не вел при виде того, как мы с Даином торчали за библиотечным столом, когда большинство кадетов уже отправлялись ко сну. Мы по-прежнему встречались и в полночь у камня – туда приходил и Ксейден, когда мог, чтобы зарядить его. А та ниточка молнии, которую Феликс заставлял меня осваивать все лучше и лучше? Оказалось, она тоже может заряжать.
Однако в меня уже запустило когти отчаяние. Мы перевели почти весь дневник, но отрывок о чарах все равно не очень отличался от моей первой неудачной версии. Мы точно поняли лишь, что Уоррик настаивал: один из шести могущественных всадников, отдавший кровь для камня, уже не мог пожертвовать ее для другого.
– Ты заметила, что во всем дневнике он выражается куда проще, чем в той части, которую нам нужно понять? – Даин потер глаза и сел на стул рядом со мной. – Будто он нарочно над нами издевается с того света.
– И правда. – Оставалось всего четыре записи. И что, во имя Малека, нам делать, если ответа в них не окажется? – Зато ему нетрудно раздавать советы о написании Кодекса…
– Или писать об адских личных отношениях этой шестерки. – Даин кивнул и зевнул во весь рот.
– Точно. – Я глянула на него. – Тебе пора спать.
– Да и тебе. – Он покосился на ближайшие часы. – Почти полночь. Риорсон наверняка удивляется…
– Его нет. – Я покачала головой и вздохнула, перегибая с жалостью к себе. – На этой неделе его отряд присматривает за Дрейтусом. Но тебе правда надо отдохнуть. Я и сама задержусь всего на пару минут.
Даин нахмурился.
– Иди-иди. – Я ободряюще улыбнулась. – До завтра.
Он вздохнул, но кивнул, отодвинул кресло и встал, потягиваясь, вскинув руки над головой.
– Ты ему не передавай это… – он опустил руки, – но то, как, я слышал, он хочет перестроить боевые отряды по их сильным сторонам, потому что у действующих всадников нет поблизости всего крыла… Звучит блестяще.
– Ни в коем случае не передам, – пообещала я, чувствуя, как приподнимается уголок губ.
Даин забрал рюкзак со стола.
– До завтра.
Я кивнула, и он вышел.
Когда я штудировала следующую запись, составляя черновой вариант, в библиотеке стояла необычная тишина.
– «Сейчас достаточно холодно, – диктовала я себе вслух, – чтобы видеть мою кровь по утрам».
Тут я моргнула, потом уставилась на символ «кровь». Разум закружился, просчитывая новые возможности для перевода, и я вернулась к прошлым записям, чтобы перепроверить. Каждый раз, когда мы переводили «кровь», лучше подходило «дыхание». Мы ошиблись словом.
Кровь жизни – на самом деле дыхание жизни, а зажечь камень железным пламенем…
Я закрыла дневники и откинулась на спинку стула. Так Шестеро относилось не к всадникам.
– Это драконы, – сказала я вслух в пустой библиотеке.
Даин. Нужно рассказать ему…
Нет. Он действует только по правилам, не принимая в расчет этику. Был только один человек, который всегда поступал правильно. Правильно так, как казалось мне.
Я спешно запихала вещи в рюкзак, забросила его на плечи и помчалась прочь из библиотеки, потом взбежала по четырем лестничным пролетам. Когда я стучалась к Рианнон, сердце билось как ненормальное.
– Привет, – сказала она, открыв дверь, и ее яркая улыбка погасла, когда я лишь нервно кивнула. Без лишних слов она отступила, пропуская меня к себе.
Я тут же начала метаться от стены к стене, заодно окидывая взглядом спартанскую обстановку – два простых стола, два шкафа без дверей и две кровати с гладкими черными простынями, неловко втиснутые в комнату, очевидно предназначенную для одного – вот он, итог прибытия летунов. Из окна струился утренний свет. Скоро нас ждали на построение.
– Эта должна быть твоей, – сказала Ри, показав на кровать справа. – Просто на случай, если захочешь провести ночь без Риорсона.
Мечась по спальне, я кусала губы, подыскивая нужные слова.
– Мне нужно кое-что тебе рассказать.
– Давай.
Замерев, как столб, посреди комнаты, я обернулась к ней:
– Я знаю, как мы можем установить чары. Но не уверена, что мы должны.
Глава 52
Совместить дыхание жизни шестерых и одного и зажечь камень в железном пламени.
На следующий день Рианнон поставила кружку теплого сидра на стол в доме своей сестры и заняла свободное место между Ридоком и Слоун.
В комнате стоял тот же запах, что и во всех бараках дома Риорсонов: древесные опилки и легкий намек на протраву. Плотники трудились круглосуточно, чтобы делать пригодную к жизни мебель.
Я отказывалась верить, что все это сгорит, если темные колдуны решат испытать виверн на высоте. Четыре часа. Всего за четыре часа они долетели бы до нас из Дрейтуса.
– Спасибо. – Я взяла кружку и, перед тем как отпить, поднесла ее к лицу, вдохнула аромат, такой домашний и уютный. Глядя поверх руки в смежную гостиную, улыбнулась при виде Сойера, сидящего с Есинией на одеяле у огня и жестикулирующего с напряженным видом…
Проклятье, да он только что сказал: «У тебя черепаха синяя». Однако вмешиваться я все равно не собиралась.
Рейган уже второй раз на неделе пустила нас к себе по просьбе Ри, но это был первый раз, когда к нам присоединилась Есиния. Надо отдать должное Ри – это была гениальная мысль. Сбор всего отряда – восемнадцати человек – вне академической обстановки дома Риорсонов еще не решал конфликтов между всадниками и летунами, но все же был шагом в нужном направлении.
Даже Кэт, сидевшая как можно дальше от меня, в углу гостиной, не скалилась, беседуя с Нив и Квинн. Она все еще бесилась, что ее распределили во Второй отряд, но хотя бы сохраняла приличия – при всех, кроме меня.
В последнюю пару недель ноября – и теперь первую декабря – мы привыкали к новому построению, включавшему летунов, посещали вместе занятия общих курсов, а вчера даже пережили первый спарринг без пролитой крови. На прошлой неделе Рианнон закрутила гайки, и теперь мы каждое утро вместе выходили на пробежку и сидели рядом на инструктажах и в столовой. Она даже назначила каждому партнера для обучения, надеясь, что близость приведет к взаимопониманию или хотя бы терпимости. Слава богам, мой партнер – Марен, но мне все еще было нехорошо на душе оттого, что Ри взяла на себя Кэт.
– Ты, случайно, не говоришь на старом люцерийском? – спросила я Аарика, сидящего в конце стола.
Его образование уступало здесь только моему, учитывая тот факт, что меня учил сам Маркем. Я бы чувствовала себя уверенней, если бы кто-нибудь проверил перевод в четвертый раз – причем не любитель правил Даин, – но в целом я считала, что мы правы. Иначе зачем нам еще здесь собираться?
– Совсем не говорю. – Он покачал головой и сосредоточился на своей новой ручке, сморщив лоб от усилий.
Все наши первокурсники уже транслировали, и, хоть у них еще не манифестировались печати, они уже поспорили, кто первый освоит малую магию для ручек. Я не сомневалась, что это будет Кай – теперь, после падения Луэллы, летун-первокурсник без пары. Кажется, он обойдет их всех. Сейчас он сидел на диване между первокурсниками, покачивая темноволосой головой с шипастой прической, а на бронзовых щеках виднелись ямочки, пока он хохотал над какой-то историей Брегена – лидера стаи и нашего нового замкомандира. Не считая Марен, из летунов было проще всего поладить именно с Брегеном. А еще Бреген частенько томно поглядывал в сторону Кэт.
– С чего бы Аарику говорить на старом люцерийском? – спросила с другого конца стола Визия, оторвавшись от домашнего задания по физике. – Ты разве не из Коллдира?
У меня застыло лицо. Блин, нужно быть осторожнее.
– Да. – Аарик посмотрел на меня – не лицо, а идеальная непроницаемая маска. – Ты спутала меня с Линксом. Это он из Люцераса.
– Ну да. Конечно. – Я кивнула, благодаря небо за то, что ситуация так легко разрешилась.
– Рано или поздно тебе придется познакомиться с первокурсниками. Они теперь тоже люди, – поддразнил меня Ридок с натянутой улыбкой. Он согласился с тем, на что мы решились, но, естественно, переживал из-за реакции летунов.