Проиграют. Если чары рухнут, жертвы будут неисчислимыми. Все наваррцы от границы до естественных пределов чар окажутся в смертельной опасности.
«Серебристая?»
«Я в порядке».
Но я была не в порядке.
– Если ты уже видел исход, какого ты ждешь от нас? – спросил Ульцес, пожимая плечами.
Я повернулась в его сторону, но прикусила язык раньше, чем осознала ответ. От нас, очевидно, ждали помощи.
– Измените исход, выступив на нашей стороне. – Мельгрен нахмурился так, будто ему пришлось проглотить прогнивший фрукт. – В битве, которую я вижу, вас нет. – Он покосился на Ксейдена.
– И не будет, – покачал головой Ульцес. – Мы не на вашей стороне.
Нет, мы на стороне… минутку, а на чьей? Не только Аретии и даже не только Тиррендора. И если мы готовы сражаться за жителей Поромиэля, почему бы не сражаться за наваррцев?
– Нет, но вы на стороне Эмпирея, – вклинилась мама. – Драконы не останутся в стороне, если их птенцы в Долине окажутся под угрозой.
«Твоя мать много на себя берет, выступая от лица драконов», – пробормотал Тэйрн.
– Если птенцы окажутся под угрозой. Потеря одного форпоста еще не обрушит всю систему, и половина вашей стаи улетела с нами, – напомнила я.
– А ты этим гордишься? Вполне возможно, из-за этого мы и проиграем в битве! – бросил плечистый капитан рядом с мамой, вскинув в мою сторону короткий меч.
Я подкинула кинжал, готовая метнуть его, но вперед уже рванули тени, выбив меч из рук капитана и опрокинув его на зад.
Ксейден цокнул языком и покачал указательным пальцем:
– Ну-ну. Разве можно забывать о приличиях? Мы же так хорошо поладили.
– Проклятый предатель, – процедил капитан, нашаривая меч перед тем, как подняться на ноги. – Малек еще найдет тебя за твои преступления.
Быстро переводя взгляд между капитаном и Ксейденом, мама убрала кинжал. Я и не видела, как она его доставала.
– Уже пробовали. Он меня не хочет – и никого из нас, не забыл? – Ксейден почесал метку на шее свободной рукой.
– Довольно! – гаркнул Мельгрен. – Я не ожидаю, что вы объединитесь с нами просто так. Помогите нам в Сэмарре – и король Таури дает слово, что мы поддержим независимость вашей стаи… и города, в котором вы укрылись.
Меня словно под дых ударили.
«Так он знает об Аретии?!»
«Не могу прочитать».
– Мы не будем призывать ваших граждан в нашу армию или втягивать ваш народ в пограничную войну, в которой у вас нет шансов. – Мельгрен пожал плечами.
– Если бы вы правда так думали, то вторглись бы к нам, как только мы улетели, – скучающим тоном ответила Мира. – Похоже, ты увидел, что битва закончится не в вашу пользу.
– Других предложений не будет. – Мельгрен пропустил мимо ушей слова Миры, повернувшись к Ульцесу. – Если вы не союзники, то вы – враги.
Союзники. Это же логичный ответ.
– Думаю, мы постоим в сторонке, – пренебрежительно ответил Ульцес, словно отказывался от приглашения на чаепитие. – Королевство, которое никогда не помогает другим, само не заслуживает помощи. Лично я считаю, что вы заслужили все, что с вами устроят темные колдуны.
Я моргнула. Во мне все возмутилось из-за мысли, что гражданские заслуживают смерти только потому, что их подвело руководство, каким бы это самое руководство ни было.
– И ты говоришь за всех восставших? – Мельгрен медленно перевел взгляд на Ксейдена. – Или все же выскажется наследник?
Ксейден не поддался на провокацию, но и спорить со словами Ульцеса не спешил. Но ведь поспорит, да?
Мама резко спала с лица, глядя куда-то между мной и Мирой, и впервые в жизни я увидела, как она пошатнулась, словно ее выбили из седла.
Позади меня слышались шаги, но я не могла отвести глаз от мамы, чтобы посмотреть, кто там, – да мне и не надо было.
– Мы правим совместно, – объявил Бреннан, коснувшись моей руки, встав между мной и Мирой. – И думаю, я говорю за всех: мы не защищаем королевства, которые жертвует соседями… – он повернулся к маме, и ее глаза полезли на лоб, – …и тем более собственными детьми, чтобы прятаться за чарами. Вы не избежите страданий, которым из-за вас подвергался весь Континент.
– Бреннан? – прошептала мама, и я с трудом превозмогла желание перейти черту и поддержать ее за руку.
– Твою мать, Бреннан, – прошептала Мира.
– Возможно, теперь, когда против тебя выступили трое твоих детей, пришло время задуматься. Встреча официально закончена, – заявил Бреннан, не сводя глаз с мамы. – Ваши птенцы не под угрозой, а нашей стае надо защищать своих. – Он положил руку на сердце. – И я это говорю от всей души. Мы отвергаем ваше предложение мира и с радостью согласны на войну, ведь вы все равно до нее не доживете.
Бреннан развернулся и зашагал прочь, оставив мать таращиться с раскрытым ртом на его спину. И это все? Учитывая, что в лесу ждали Сури и Килин, Ассамблея действительно пришла к кворуму, но Ксейден еще не сказал свое слово.
– Да. – Ксейден кивнул, и мышцы на его шее напряглись. – На вашем месте я бы обратился к союзникам, которые помогли вам победить в Великой войне… А, погодите. Вы же оборвали с ними контакты много веков назад. Видимо, на этом мы и правда прощаемся навсегда.
Я бросила на него взгляд и быстро приказала себе скрыть удивление.
Они правда бросят их умирать. Мы правда бросим их умирать.
В прищуре Мельгрена сиял гнев.
– Мы закончили. Можешь попрощаться, – сказал он моей матери, прежде чем развернуться и направиться к опушке.
Кодаг оскалил зубы в знак предупреждения всякому, кому хватит глупости ударить его всадника в спину.
За ним последовали все наваррские всадники, кроме мамы.
– Бреннан, – прошептала она вновь, чуть склонившись и зажав рот. На ее глаза навернулись слезы, и от боли в них я не могла не отвернуться.
Наши всадники спешно поднялись в седла, оставив на поле только Ксейдена, Миру и меня.
– Зачем вы хотели видеть Вайолет и Миру? – спросил Ксейден голосом, в котором не было ни капли жалости.
– Он жив? – спросила мама Миру слабо.
– Очевидно, – ответила она, сложив руки.
Мама перевела взгляд на меня, будто я дала бы другой ответ.
– Это он восстановил меня после того, как вэйнитель ранил меня кинжалом.
Ее взгляд заострился.
– Так ты знала много месяцев назад?
– Ужасно, когда от тебя скрывают правду, да, мам? – сорвалась Мира. – Когда тебе лжет, когда тебя даже предает твоя собственная семья.
– Мира, – одернула ее я.
– Она и тобой пожертвовала, Вайолет, – напомнила Мира. – Может, она отправила тебя в квадрант всадников, чтобы уберечь от смерти на тот случай, если бы ты узнала истину среди писцов, а может, хотела тебя убить, пока ты не узнала правду и не разворотила ее драгоценную военную академию. – Она перевела взгляд на меня. – Впрочем, ты это и сделала. Не забыла?
Мама расправила плечи и подняла голову, взяв себя в руки с поразительной и завидной скоростью.
– Мне нужно поговорить с дочерьми, – сказала она Ксейдену.
Он поднял бровь со шрамом, потом оглянулся на меня в ожидании моего решения.
Я кивнула. Если Мельгрен говорил правду и она призвана на фронт, возможно, я вижу ее в последний раз. Меня замутило от этой мысли. Одно дело – бросать ее, разорвать все связи, и совсем другое – бросать ее умирать.
Ксейден, не говоря ни слова и не оглядываясь, ушел.
– Что тебе надо? – спросила Мира.
– Не знаю, важно ли это теперь. – Мама расстегнула летную куртку дрожащими пальцами. – Но больше всего я хочу – и всегда хотела, – чтобы мои дети выжили. Какие бы чары вы ни поставили по дневнику Уоррика, они падут.
Мира напряглась.
– С нашими чарами все в порядке, – соврала она так же легко, как и Ксейден.
– Нет. – Мама будто за миг прочитала лекцию одним только взглядом. – Вскройте туши виверн, которые погибли, пересекая вчера вашу границу.
У меня раскрылся рот.
– С чего ты взяла, что я не знаю о событиях на вашей границе, Вайолет? Не знаю, где моя до… дети? – Она покачала головой и одарила меня быстрым острым взглядом, от которого я тут же почувствовала себя пятилетней, после чего обернулась к Мире. – Помнишь, как выглядели туши виверн в Сэмарре? Которые нам любезно доставил Риорсон?
Мира кивнула.
– Камни, с помощью которых их создали, были лишь холодными булыжниками.
Камни? Так у темных колдунов есть руны?
– Да. Я же там была. – Голос Миры зазвенел от напряжения.
– Если не веришь, проверь виверн, убитых вчера.
– И что потом? – спросила я.
– Исправьте чары. – Мама достала из-за пазухи кожаную тетрадь, и мои глаза расширились от узнавания. – Иначе со временем они сойдут на нет. Ваш отец однажды говорил мне, что, судя по его исследованиям, Уоррик не хотел, чтобы кому-то досталась сила чар. Он хотел, чтобы Наварра вечно оставалась впереди. Но Лира думала, что знанием нужно поделиться.
– Уоррик солгал, – прошептала я. Но о чем?
Мама протянула мне дневник, за кражу которого меня пытали, потом пригвоздила мою душу к земле силой своего взгляда.
– У тебя сердце всадницы, но разум писца, Вайолет. Я верю, что ты защитишь не только себя, но и Миру, и… – она с трудом сглотнула, – Бреннана.
Я раскрыла дневник и тут же узнала морранийский. На миг сердце екнуло, но я закрыла тетрадь, расстегнула свою куртку и сунула бесценный дневник во внутренний карман. За этот перевод будет отвечать Есиния. Морранийский – из тех мертвых языков, который я прочитать не могла.
Мама тоскливо поглядела мне за плечо, потом посмотрела по очереди на Миру и меня.
– Вам необязательно понимать мой выбор. Вам достаточно выжить. Я люблю вас так, что выдержу ваше разочарование.
Не успели мы ответить, как она развернулась на каблуках, прошла мимо Аймсира и исчезла в лесу.
– Как думаешь, она врет как дышит? – спросила Мира.
– Я думаю о том, что у летунов осталась магия.