– Иди сюда… – Он обнял меня за талию и привлек к себе.
Я прижалась спиной к его груди. Боги, мы не спали так с той ночи, как уничтожили мою комнату. Тепло наполнило каждый миллиметр моей обнажившейся кожи, прогоняя холод из костей. Боль в груди усилилась.
– Расскажи что-нибудь правдивое, – получилась мольба, совсем как в прошлом году.
Ксейден вздохнул и прижался ко мне еще теснее.
– Я знаю, какая ты на самом деле, Вайолет. Даже когда ты утаиваешь от меня что-то, я знаю тебя, – пообещал он.
И я знаю о нем достаточно много, чтобы стать реальной проблемой, когда в рамках КВВ начнутся допросы.
– Я все еще недостаточно сильна, чтобы вытеснить тебя с помощью щита. – Однако прямо сейчас, пока его рука обнимала меня за талию, я не была уверена, что мне вообще это надо.
– Я – не подходящая мера для твоего таланта, – произнес Ксейден, уткнувшись в обнаженный участок моего плеча, и у меня по всему телу побежали мурашки. – В день, когда ты сможешь полностью заземлить нашу связь, я умру. Мы оба умрем. Я тоже не могу тебя полностью блокировать, вот почему ты смогла найти меня даже с поднятыми щитами, где-то на подуровне. Может, ты и не сумеешь протиснуться внутрь, но ты хотя бы будешь в курсе, что я где-то рядом. Ты точно так же можешь приглушать эмоции Тэйрна и Андарны, но не сможешь полностью их заземлить.
У меня перехватило дыхание.
– То есть мне может хватить сил, чтобы заземлить Даина?
– Да, если твои щиты останутся нетронутыми в течение всего времени.
– Из чего сделан сплав? – спросила я, опьяненная от знания, что я могу не впустить Даина в свое сознание.
– Смесь талладия, еще нескольких руд и скорлупы драконьих яиц.
Я удивленно заморгала, как от самого ответа, так и от того факта, что он мне его дал.
– Скорлупа драконьих яиц? – Это… странно.
– Она металлическая и еще долго несет в себе магию после того, как дракон вылупился. – Губы Ксейдена скользнули по моей шее, он сделал вдох, затем долгий выдох. – А теперь засыпай, пока я не позабыл о всех своих благопристойных намерениях.
– Я могу напомнить тебе о некоторых весьма веселых и крайне неблагопристойных намерениях. – Я чуть шевельнулась, но он закинул на меня ногу, накрепко прижав к кровати.
– Ты готова сказать мне эти три коротких слова?
Я напряглась.
– Похоже, что нет. Спи, Вайолет. – Ксейден ласково обнял меня. – Ты меня любишь, – прошептал он мне на ухо.
– Прекрати напоминать. Я думала, мы договорились сегодня не ссориться. – Я повозилась, устраиваясь поудобнее.
Исходящее от Ксейдена тепло убаюкивало и быстро затягивало в это сладкое место между бодрствованием и беспамятством.
– Может, я не тебе напоминаю.
Глава 21
Миграция Первого года – одно из главных достижений объединения Наварры. Какой праздник человеческого духа – оставить позади жизнь, полную войны, и вступить в эпоху мира, смешать людей, языки и культуры со всех концов Континента и сформировать единое, сплоченное общество, единственной целью которого является общая безопасность.
Я решила, что приземление в прыжке все-таки станет причиной моей смерти.
Утро четверга я начала с рукой в перевязи, прижатой ремнями к туловищу, чтобы обездвижить плечо – спасибо вчерашним маневрам. Оказалось, Тэйрн был прав, и хотя я смогла добраться до его плеча, мое тело не очень хорошо перенесло удар от самого приземления. На этот раз мы с ним пришли к согласию – до выпуска нам нужно будет внести правки в этот процесс.
– Как ты себя чувствуешь сегодня? – поинтересовалась Рианнон, пока мы шли на наш общий с Третьим крылом урок истории на втором этаже.
– Словно Тэйрн ссадил меня на землю, а я просто продолжила идти, – ответила я. – Это не первое мое растяжение. Целители говорят, мне придется носить перевязку четыре недели. Я бы сказала, что две. Наверное. – Если я буду носить перевязь дольше, мое имя окажется первым на доске вызовов после Молотьбы.
– Ты могла бы попросить Нолона… – начал было Ридок, но запнулся, увидев мое выражение лица. – Что? Только не говори, что Варриш запретил тебе обращаться к восстановителям.
– Нет, я ничего такого не слышала, – возразила я, пока мы пробирались к нашим местам. – Я внесу свое имя в список Нолона, но мне сказали, что он крайне занят, и пока я буду ждать, плечо уже само заживет.
Ри наградила меня взглядом, буквально кричащим «Я же тебе говорила», но я лишь быстро качнула головой. Сейчас было не самое подходящее место и время для обсуждения ее конспирационных теорий – даже если нам все больше начинало казаться, что в них присутствует хотя бы частичка правды. Я еще никогда не слышала о восстановителе с листом ожидания длиной в месяц.
Четверг – мой второй любимый день недели. Никаких маневров, никакого КВВ, никакой физики. Я вытащила тяжелый учебник и конспекты, сделанные к сегодняшнему заданию, – для меня это скорее обзор. Во всем этом предмете не было ничего, что бы я не изучала прежде с отцом или Маркемом – и во что бы я до сих пор могла без проблем верить.
Затем я достала пару полосок яркой голубой ткани, оставленной мне Ксейденом, и положила на колени. Я уже освоила два узла из его книги и намеревалась освоить еще два к тому моменту, как он появится здесь в субботу. Это был довольно нелепый вызов, но я не собиралась его проигрывать. Даже перевязь меня бы не остановила.
– Интересно, кто же придет нас учить, – произнес Сойер, перешагивая через спинку своего стула и садясь рядом с Ридоком слева от меня. – Я только что видел, как бо́льшая часть руководства направилась в сторону летного поля.
Мое сердце замерло.
– Что? – Только очень крупное нападение могло заставить все руководство покинуть Басгиат. Я повернулась, чтобы взглянуть в окно позади нас, но вид на двор ничем мне не помог.
– Причем они бежали. – Сойер двумя пальцами изобразил бегущего человечка. – Это все, что я знаю.
– Доброе утро, – произнесла профессор Девера, входя в класс. С натянутой улыбкой она прошла мимо трех рядов столов и стульев в начале комнаты. – Сегодня я заменяю профессора Левини, его срочно вызвали в связи с атакой на Восточное крыло. – Девера быстро осмотрела его заваленный стол, затем взяла лежавшую сверху книгу. – Вы все узнаете завтра на инструктаже, но пока что у нас всего одна потеря. – Профессор кашлянула и оторвала взгляд от книги. – Майсен Санборн. Некоторые из вас должны его знать, поскольку он только недавно выпустился.
Майсен. О боги, нет. Его лицо всплыло у меня в памяти, я представила, как он с улыбкой поправляет очки. Возможно, это всего лишь совпадение. Не было никакого смысла в масштабной атаке только для того, чтобы прикрыть одну-единственную смерть… ведь правда же?
– Разве что его устранили во время нападения, – пробормотала я себе под нос. Мы даже не были друзьями. Я едва его знала, но теперь из десяти человек, посланных в Рессон, в живых осталось только шестеро.
– Что? – Ри наклонилась ко мне. – Вайолет?
Я быстро моргнула и схватилась за лежащий на коленях кусок ткани.
– Ничего.
Ри нахмурилась, но откинулась обратно.
– Я вижу, он собирался обсудить с вами второе вторжение в Сигнисен триста двадцать восьмого года. – Девера потерла шею. – Но, по правде говоря, я не вижу в этом никакого практического смысла.
– Как и большинство из нас, – прошептал Ридок, постукивая ручкой по учебнику, и сидевшие рядом усмехнулись.
– Но представим, что мы это сделали, – продолжила Девера, проводя рукой по выцветшему шраму, резко выделявшемуся на теплом коричневом плече. – Всем следует знать, что в результате четырехдневной истерики Сигнисен был поглощен Поромиэлем, в составе которого он и находится последние триста лет. История и текущие события связаны, потому что одно влияет на другое. – Она покосилась на висящую на стене карту, которая была раз в пять меньше той, что в зале для инструктажей. – Кто-нибудь может мне рассказать, в чем разница между поромиэльскими провинциями и нашими?
Комната затихла.
– Это важно, кадеты! – Девера оперлась на стол профессора Левини. Когда никто не ответил, она посмотрела на меня и выразительно изогнула бровь.
– Провинции Поромиэля сохраняют свою индивидуальную культурную идентичность, – ответила я. – Уроженцы Сигнисена с большей долей вероятности будут считать себя сигни, чем поромиэльцами. В отличие от наших провинций, которые объединились под защитой первых чар, выбрали единый язык и переплели культуры всех шести провинций в одно единое, целое королевство, – я почти дословно процитировала книгу Маркема.
– За исключением Тиррендора, – заметил кто-то слева от меня. Третье крыло. – Они так и не уловили смысл слова «единый», не так ли?
Желудок скрутило в узел. Мудила.
– Нет. – Девера указала на парня пальцем. – Вот этого мы делать не будем. Именно такие комментарии угрожают единству Наварры. Теперь. Сорренгейл подняла интересный вопрос, который, как я понимаю, некоторые из вас упустили. Наварра выбрала единый язык, но чей это язык? – обратилась она к кому-то из секции Хвоста.
– Провинций Коллдир, Диконшир и Эльсум, – ответила девушка.
– Именно, – Девера обвела нас точь-в-точь таким же взглядом, как во время инструктажей, когда она хотела, чтобы мы не только поразмыслили над ответами, но и сами придумали вопросы. – А это значит что?
– Что провинции Люцерас, Моррейн и Тиррендор утратили свои языки, – ответил Сойер, ерзая на стуле. Он был родом из Люцераса, расположенного вдоль жутко холодного северо-западного побережья. – Технически они пожертвовали языками добровольно, во имя Объединения, но за исключением нескольких заимствованных слов это теперь мертвые языки.
– Правильно. Всегда есть цена, – ответила Девера, четко проговаривая каждое слово. – Это не значит, что оно того не стоило, но восстания случаются именно тогда, когда мы забываем, какую цену заплатили ради того, чтобы жить под защитой чар. Расскажите мне, какие еще жертвы мы принесли. – Она скрестила руки на груди и принялась ждать. – Да бросьте. Я не призываю вас совершить измену. Я прошу привести исторические факты на занятии по истории для второкурсников. Чем мы пожертвовали ради Объединения?