– А, ты о полковнике Аэтосе. – Он даже бровью не повел. – Не волнуйся. Я раздобуду доказательства, которые и ему нужны, особенно если ты так сопротивляешься вместо того, чтобы сотрудничать, на что тщетно надеялся Нолон. Грейди у нас большой любитель правил, поэтому наша последняя встреча прошла не так плодотворно, как мне бы хотелось. – Варриш присел, глядя на меня так, будто я новая блестящая игрушка, которую ему не терпелось сломать. – Кто украл для тебя книгу? – Он подчеркнуто посмотрел мне на руки. – Ведь мы оба знаем, что ты этого не делала.
Избирательная правда. Вот и все, что было в моем арсенале, чтобы защитить друзей.
– Я одна положила эту книгу в сумку.
– Она говорит правду, – заметила Нора.
Я медленно перевела взгляд с Варриша на Нолона.
– И мне надоело отвечать на ваши вопросы. Хотите меня судить – так собирайте командиров крыльев и судите по правилам Кодекса.
Варриш медленно распрямился, а потом дал мне пощечину тыльной стороной ладони. В щеке взорвалась боль, голову мотнуло в сторону.
– Майор! – крикнул Нолон.
– Нора, прикажи немедленно построиться и осмотреть руки каждого кадета в квадранте, – сказал Варриш, пока я пыталась проморгаться от боли. – Нолон – свободен.
Я глубоко дышала, готовясь к новой боли, пока Варриш закатывал рукава формы. Попыталась сосредоточиться на неровном кирпиче в стене, изо всех сил отделиться от своего тела.
Что бы здесь ни случилось, они уже не изменят простого факта: Ксейден выбрался с дневником Уоррика. У Бреннана будет то, что нужно, чтобы поставить чары в Аретии. Этого стоили любые мучения от рук Варриша.
«Вайоленс, помни! Лишь твое тело хрупкое. А саму тебя, твою суть не сломить».
Я цеплялась за слова Ксейдена, всплывшие в памяти.
– Я позову, когда ты понадобишься, – пообещал Варриш, жестом отпуская Нолона. А понадобится он, чтобы восстановить меня.
– Не переживай. Я начну полегоньку, – сказал мне майор. – И, надо сказать, вся власть над ситуацией – на твоей стороне. Мы прекратим, как только ты заговоришь.
Когда он вывихнул мне палец, я лишь вскрикнула. А когда сломал, уже кричала в голос.
Кап. Кап. Кап.
Я притворялась, врала самой себе, что это дождь стучит мне в окно, притворялась, что твердое неподатливое дерево под моей щекой – грудь Ксейдена, что рука у меня перед глазами, вывернутая под неестественным углом, ноющая и пульсирующая, принадлежит кому-то другому.
– Поспи, если сможешь. – Предложение прозвучало еле слышно, но голос был так мучительно знаком, что я зажмурила незаплывший глаз.
На самом деле тебя здесь нет. Ты – галлюцинация, из-за боли и обвезвоживания. Мираж.
– Может, и так, – сказал Лиам, и я приоткрыла глаз достаточно, чтобы увидеть его сидящим на полу передо мной. Он подтянул колени, облокотившись на кровать рядом с моей сломанной рукой. – А может, меня прислал милосердный Малек.
Малек не знает милосердия. И не отпускает души скитаться просто так. Стоило отдать должное моему мозгу: Лиам – превосходная галлюцинация. Он выглядел точно так же, как когда я видела его в последний раз: в летной кожаной куртке, с улыбкой, от которой так и ноет сердце.
– Я не скитаюсь в безвременье, Вайолет. Я там, где нужен.
Всё болит. Нескончаемая боль грозила снова затянуть меня во тьму, но, в отличие от двух прошлых раз, я боролась, чтобы остаться в сознании. Впервые за последние несколько часов я осталась одна – и я уже не боялась того стула посреди камеры.
Теперь я уже знала: когда Варриш меня с него снимет, сломанных костей будет еще больше.
– Да, – мягко сказал Лиам. – Но ты остаешься сильной. Я так тобой горжусь.
Оно и понятно, так бы и сказало мое подсознание. Это именно то, что мне нужно было услышать.
Я провела языком по израненным губам и почувствовала вкус крови. Варриш еще не перешел к ножу, но от его ударов кожа лопнула в стольких местах, что я чувствовала себя одной сплошной открытой раной. В последний раз, когда я шевельнулась, форма захрустела от запекшейся крови.
– Приведите ее отряд, – посоветовала в предбаннике Нора. – Она сломается, как только вы возьметесь за них.
– Во время учений не сломалась, – ответил Варриш. Боги, как хотелось бы не слышать его голос. Ни разу. Никогда. – А если их привести, они поймут, что случилось, и, учитывая метку на руке Имоджен Кардуло, сомневаюсь, что она захочет стереть их воспоминания. Еще и их казнить? Это очередная, отдельная проблема. Уверена, что ни у кого из кадетов на руках не было ран?
– Лично всех осмотрела, – ответила Нора. – Девера и Эметтерио спрашивали, где Сорренгейл, как и весь ее отряд. Сегодня она пропустила занятия.
Значит, понедельник.
Я мысленно потянулась к Тэйрну, но связь все еще оставалась туманной. Ну конечно, пока мне ломали руку и выворачивали колено, где-то между этими моментами заодно влили в горло настой. Варришу даже не пришлось снимать с меня сапоги, чтобы добавить мотивации.
Но сломали они только мое тело. Я не сказала ни единого слова.
– Значит, ты здесь уже два дня, – подытожил Лиам.
Пройдет еще пять, прежде чем Ксейден поймет, что я пропала. Они наверняка отслеживают переписку, чтобы его никто не известил. Он ничего не может сделать, Лиам. Если попытается, рискнет всем.
– Думаешь, он уже сейчас не лезет на стенку? – уголок губ Лиама поднялся в той самой нахальной усмешке, которой мне так не хватало. – Он наверняка уже знает. Сгаэль почувствовала бы панику Тэйрна. Может, твой дракон и не может с тобой связаться, пока ты в казематах Басгиата, но Ксейден явится сюда и камня на камне не оставит. Главное, доживи.
Он не может рисковать. Не станет. Приоритеты Ксейдена всегда были понятны – и, проклятье, именно за это, помимо прочего, я его и любила так сильно.
– Рискнет.
Дверь открылась, но у меня не было ни сил, ни возможности встать, повернуться или хотя бы приподнять руку. Сердце подскочило, заколотившись, будто увидело шанс сбежать, избавиться от мучений внутри моего тела. А я не знала, как ему объяснить, что броня Миры будет беречь его даже тогда, когда оно само захочет остановиться.
Варриш опустился на уровень моих глаз, не больше чем в полуметре от Лиама.
– Тебе наверняка очень больно. Мы можем это прекратить. Вдруг Нолон прав. Забудем о том, как ты украла книгу. И ты явно не выдашь своих сообщников. Но мне нужно знать: зачем. Зачем тебе понадобился дневник одного из Первых Шестерых? Я же его читал. Интересная история. Для чего тебе нужны чары, Сорренгейл?
Он подождал, но я держала язык за зубами. Он был слишком, сука, близко.
– Мы можем прекратить юлить и поговорить начистоту, – предложил Варриш. – У тебя наверняка есть вопросы, почему мы не вмешиваемся в дела Поромиэля, а я могу ответить. В этом все дело? Праведный гнев? Мы можем на равных обменяться информацией, ведь мы оба знаем, что дракона твоего друга убили не грифоны.
Я вздрогнула, и меня захлестнула боль, новая и свирепая.
– Не ведись, – покачал головой Лиам. – Ты же знаешь, он играет нечестно.
– Но что именно ты знаешь? – мягко спросил Варриш, будто руководствуясь добрыми побуждениями. – И что ты делала с мечеными? Мы, конечно, следим за ними годами, но, пока тебя не выдал кадет Аэтос, могли полагаться только на догадки. И тут ты не вернулась в Басгиат. Однако ни один форпост не сообщил, что ты обращалась за лечением. Итак, перефразирую предыдущий вопрос. Где ты была, кадет Сорренгейл? Где ты пытаешься поставить чары?
Это уже намного больше, чем кража дневника.
– Боги, а ты молодец. Или тебе слишком больно, чтобы адекватно реагировать. – Варриш, вглядываясь в меня, склонил голову набок, напоминая сову. – Знаешь, какая у меня печать, кадет Сорренгейл? Почему я так хорош при допросах? Она засекречена, но мы же все здесь друзья?
Я внимательно смотрела на него, но не отвечала.
– Я не вижу людей. – Он все еще изучал меня. – Я вижу их слабости. Большое преимущество в бою. Если честно, когда мы встретились, ты меня удивила. Судя по тому, что я слышал о младшей Сорренгейл, ожидал увидеть только боль, переломанные кости и, может, стыд, что ты не оправдала маминых ожиданий. – Он провел пальцем по моей сломанной руке, но не надавил. Пока. И дыхание перехватило от одной уже угрозы этого. – Но я не увидел… ничего. Кто-то научил тебя закрываться. И признаю, ты в этом хороша. – Он придвинулся еще ближе. – А хочешь знать, что я вижу теперь, когда мы отрезали тебя от твоей силы?
Меня наполнила ненависть, и я надеялась, что он увидит ее.
– Клянусь Данн, мне одному за двоих разговаривать? «Да, конечно хочу», – сказал Варриш, передразнивая меня писклявым голосом. – Что ж, кадет Сорренгейл, твои слабости – это люди, которых ты любишь. И у меня такой большой выбор. Командир отряда Маттиас и вообще весь отряд, твоя сестра, твои драконы. – Его губы исказила кривая улыбка. – Лейтенант Риорсон.
У меня замерло сердце.
– Держись, Вайолет, – сказал Лиам.
– Ты ее зацепил, – заметила с порога Нора.
– Знаю, – ответил Варриш. – И ты наверняка думаешь, что он явится за тобой, да? – Он наслаждался видом синяков на моей руке, будто это произведение искусства. – Что в субботу, когда ты не появишься в Сэмарре, он вернется, даже если придется нарушить собственный запрет. Ты ставишь на то, что он нарушит ради тебя правила. Что он спасет тебя, в то время как твоя родная мать из-за тебя пальцем о палец не ударила.
Я сглотнула, хоть из-за обезвоживания уже было нечего сглатывать.
– Он не будет ждать до субботы, – пообещал Лиам.
– На это я и рассчитываю, – кивнул Варриш. – Я весь год ждал, чтобы ты нарушила правила и я мог допросить тебя по Кодексу. Для твоей матери слишком важны правила. Но ты даже не представляешь, как меня радует мысль, что сын Фена Риорсона нарушит Кодекс, оставив свой пост, чтобы прийти тебе на помощь. Что он будет привязан к соседнему с тобой стулу. И он даст мне ответы, что я ищу.