Гретта воспротивилась, но не очень сильно.
– Погоди, бабуля… – сказал Уилл. – Я не понял: какой у этой странной и мрачной истории смысл и есть ли он вообще?
– Да, мальчик мой, конечно есть. – И бабушка взглянула на Софи. – Не надо убегать от своих несчастий. Наоборот, надо остановиться и прислушаться к ним. Они могут многое поведать.
Уилл закатил глаза. Затем встал, подхватил Гретту и понес ее наверх, в спальню. Бабушка сказала Арно, что тот может спать на полу в комнате Уилла, и дала ему подушку и стеганое одеяло. Софи она вручила то же самое и отправила ее ночевать на чердак. Туда вела лестница, которая начиналась прямо напротив кухонного очага.
Софи поблагодарила бабушку и уже подошла к лестнице, как вдруг та взяла ее за руку:
– Так ты, значит, думала, что прекрасный принц тебе поможет?
Софи горько улыбнулась:
– Ну да.
– Зачем королеве нужен принц?
– Вы про мачеху? В смысле, почему она назначила Хаакона своим наследником? Я не знаю…
– Нет. Я про тебя.
Софи наклонила голову набок, ошеломленная словами старухи.
– Но я же не королева, – ответила она.
– А могла бы ею быть. – Бабушка взглядом буквально пришпиливала Софи к месту. – Твой самый страшный враг – не Аделаида. И даже не Хаакон. А ты сама. Кто угодно может говорить о тебе что угодно, но лишь от тебя зависит, поверишь ты в это или нет. – Ее взгляд смягчился. – Хочешь вернуть свое сердце, девочка? Так иди за ним сама.
Выйдя из кухни, она отправилась к внучке. Софи еще долго смотрела вслед женщине, раздумывая над ее словами. Потом вскарабкалась по приставной лестнице на чердак, где оказалась в компании связок чеснока, пучков трав, развешанных на просушку, пары колбас и одного большого окорока. Выбрав укромный уголок, она стала устраиваться на ночь. Легла и поискала глазами Зару, желая убедиться, что и та нашла себе местечко. Но умная псина не нуждалась в ее заботе: она уже спала, свернувшись клубком у огня.
Несмотря на усталость, сон не шел. В голове теснились разные видения: огр, мчащийся по лесу вдогонку за юношей, большой говорящий клубок… Наконец она задумалась о робком младшем брате, у которого не было ни денег, ни пушек, ни других орудий для борьбы с могучим врагом. Ничего, кроме головы и рук.
Укутавшись в теплое одеяло и глядя в окно, за которым темнело ночное небо, Софи стала прислушиваться. Но не к шепоткам и хихиканью придворных. Не к нравоучениям, мрачным предсказаниям и угрозам мачехи. Не к последним страшным словам Хаакона. Нет, она слушала свой внутренний голос. Тихий и слабый. Он устал таиться, притворяться, вечно ошибаться. Слушать его было тяжело. И больно. Слезы медленно катились по щекам Софи. Но бабушка Уилла оказалась права: внутренний голос рассказал ей многое.
Незадолго до полуночи Софи приняла решение. А потом закрыла глаза и уснула.
Глава 52
Огонь почти догорел, но его слабых отблесков еще хватало на то, чтобы осветить фигуру бабули. Та сидела у очага в ночной рубашке, седые волосы свободными длинными прядями лежали на ее плечах. На коленях она держала Гретту – внучка проснулась от боли посреди ночи. Бабушка перенесла ее из спальни к очагу, где было теплее.
Девочка страдала. Все ее тело онемело. Веки были плотно сомкнуты. Бабушка протянула руку, взяла со стола чашку с лекарством и с трудом заставила внучку пить. Гретте полегчало, судороги через несколько минут прошли, и бабушка даже смогла переложить девочку на походную кровать, которую поставила для нее возле огня. Но девочка по-прежнему не выпускала руку бабушки, пока та тихонько пела ей колыбельную.
Наконец Гретта заснула. Бабуля осторожно забрала у нее руку и прикрыла внучку одеялом. Потом вернулась в кресло-качалку, села и, запрокинув голову, закрыла глаза. Глубокие морщины пересекали ее лоб, под глазами залегли круги.
Вдруг тени в углу заколыхались, и от них отделилась фигура – женщина в черном, растрепанная, с безумным взглядом. С нежностью и печалью она взглянула на спящую девочку, провела по ее щеке кончиками пальцев. От этого прикосновения невысохшие слезы ребенка превратились в жемчуг.
Гретта застонала и заворочалась во сне. Ее услышала Зара – собака все так же спала у очага на коврике. Она вскочила и глухо зарычала.
Бабуля открыла глаза и поглядела на Зару. Повернула голову туда, куда смотрела собака, и увидела непрошенную гостью. Их взгляды встретились. Женщина в черном скользнула в угол.
– Прячешься, значит? – заговорила бабуля. – Я бы на твоем месте тоже не спешила показаться на глаза тем, в чьем доме ты натворила столько бед.
Женщина вцепилась зубами в ноготь большого пальца, ее взгляд затуманился.
– Ты ведь следишь за принцессой, да? Зачем? Какой у тебя к ней интерес? Может, конечно, тебе просто нравится мучить ее, но, думаю, за этим кроется что-то большее. Зачем эта девушка понадобилась твоему брату? Она угрожает ему? Неужели Король Воро́н ее боится?
Бабуля встала, взяла кочергу и поворошила поленья. Огонь тут же сомкнул вокруг них свои тонкие пальцы.
– Но кто поймет, чего вы хотите и что вам нужно? Вряд ли вы сами себя понимаете. – Она кивнула на Гретту. – Если бы легкие этой малышки наполнились отборным жемчугом, его не достало бы, чтобы искупить нанесенный тобой вред. Говорят, боль, которая не убивает, делает человека сильнее. Что ж, бывает и так, – согласилась бабуля. – Но чаще случается наоборот: боль не убивает, а умереть хочется.
Старуха опять села.
– Принцессе не избежать встречи с ним, и очень может быть, что все закончится для нее так же, как для многих других, кто сбился с пути в лесу, – от нее останется кучка костей. И в мире станет меньше света. Может быть, этого вы и добиваетесь, ты и твой братец.
Зара заскулила, подошла к бабуле и ткнулась мордой в ее колени. Та почесала собаку за ухом, не спуская взгляда с незваной гостьи.
– Что ж, ты такая, какая есть, ничего не поделаешь. Мы все такие, какие мы есть. И та девушка, которая спит сейчас наверху, ничего не может с собой поделать. Ей страшно. Одиноко. Она не верит ни себе, ни людям. Может быть, ее мачеха права – она чересчур добра и снисходительна. Слушается своего сердца.
Тут бабушка взглянула на Зару, и уголки ее губ изогнулись в победной улыбке.
– Но даже если так, что с того? – Она почесала морду собаки. – Вот ты, малышка, волка, небось, не затравишь, а? Слишком мелкая, да? Зато ты легконога и проворна, можешь убить змею. Так часто бывает – то, что мы считаем своим недостатком, вдруг оборачивается достоинством.
Когда старуха подняла голову, женщины в черном уже не было.
Глава 53
Королева сидела на полу перед зеркалом.
Неубранные волосы лежали у нее на плечах. Потускневшие глаза запали. Она исхудала, словно что-то подтачивало ее изнутри.
Никаких причин для этого не было. Она избавилась от принцессы. Назначила себе в преемники смелого человека и сильного правителя. Вдвоем они завоюют Хинтерландию раньше, чем тамошний король успеет напасть на Грюнланд. Одним словом, все складывалось как нельзя лучше, и все же никогда еще королеве не было так страшно, как сейчас. И чем глубже она прятала свой страх, тем сильнее он становился.
Ах, как мало нынешняя королева походила на юную красавицу, которую она видела в зеркале! У той были прямая спина, горделивая осанка и властные манеры. Единственное, что оставалось между ними общего, – это печаль в умных синих глазах. Девушка в зеркале была одета в роскошное платье, ее руки, шею и лоб отягощали драгоценности. Она стояла перед алтарем рука об руку с человеком вдвое старше нее.
Ее родной брат, король, сияя, наблюдал за бракосочетанием со своего места в королевской часовне. Он был доволен и самим браком, и своими будущими родственными связями. А в особенности – тем, что удачно сбыл с рук сестру Аделаиду. Когда-то сестра спасла ему жизнь и помогла сохранить королевство, а он, едва достигнув восемнадцатилетия, отблагодарил ее, выдав замуж за человека, который никогда ее не любил и у которого осталась маленькая дочь от покойницы-жены.
– Зеркало, зеркало на стене… – задвигались губы королевы.
– Кто прекрасней всех в стране? – раздался шепот за ее спиной, предательский, словно шаги в темноте и шорох крыс за гобеленом.
Король Воро́н появился из ниоткуда. И сел рядом с ней на пол:
– Этот слух распустил твой брат, да? Он придумал, будто ты тщеславна. Будто ты вертишься целыми днями у зеркала и вместо «Кто готовит гибель мне?» спрашиваешь: «Кто прекрасней всех в стране?» Специально выдумал, чтобы унизить тебя. Из зависти. Потому что знал: ты стоишь десятка таких королей, как он. Король Хинтерландии так и говорит. И император Катая, кстати, тоже. – Он уставился в зеркало. – Одни люди произносят слова, другие их записывают. Из слов складываются истории. Истории отбрасывают длинные тени, и в каждой из них прячутся те, кто их написал.
Аделаида с усилием оторвалась от зеркала и повернулась к черному королю. Его глаза, блестящие, точно бусины, взглянули в ее потухшие глаза.
– Но ты позвала меня не затем, чтобы вспоминать прошлое, так? – сказал он. – Ты хочешь говорить о настоящем.
Аделаида кивнула:
– Мне плохо. Я не знаю, на что решиться. Который уже день не ем, не сплю.
– Этому есть причина, и ты ее чувствуешь, даже если не знаешь. Принцесса жива. Змеи не убили ее. Она в Темном Лесу, идет в Ниммермер. Ее надо остановить.
Слова Короля Воро́н разгневали королеву. Мрачный огонь вспыхнул в ее глазах.
– Скажи мне как, – ответила она и поднялась с пола.
За ней встал и Король.
– Возьми это, – сказал он и вынул что-то из кармана. – Найди девчонку и отдай ей.
В руке у королевы оказался большой гребень в форме скорпиона, искусно вырезанный из черной яшмы. Глазами служили ограненные рубины, клешнями и жалом – черные бриллианты. Отблески пламени в камине трепетали в гранях камней, отчего казались живыми.
– Поспеши, – добавил Король Воро́н, вкладывая зловещее украшение в руку королевы. – Девчонка не должна добраться до Ниммермера. Не должна найти свое сердце.