На дорожку выскочил кролик и затрусил к расщелине в каменной горке неподалёку. Кто–то из прежних владельцев плантации выложил небольшой каменный прудик, куда стекал ручей, давая вполне пригодную для питья воду. На каменных бережках распластались лягушата размером с почтовую марку. Едва тень человека упала на них, лягушата врассыпную кинулись в воду. С пьедестала над бассейнчиком за ними наблюдала статуя мальчика–Пана. Греческий божок танцевал свой каменный танец. Вэл решил, что Рики придёт в восторг от этого уголка, и запустил руку в бассейнчик, срывая тугой стебель цветка кувшинки.
Откуда–то выползла черепаха и тоже плюхнулась в бассейн. Солнце уже вовсю припекало и в душе Вэла была одна только радость. Даже то, при каких обстоятельствах они, Рэйлстоуны попали в родовое имение, сейчас радовало Вэла. Он лениво встал и обернулся.
В нескольких шагах от него на тропинке стояло непонятное существо в линялой фланелевой рубахе и вымазанных грязью штанах.
Тёмные пальцы ног были длинны и цеплялись за камни дорожки так крепко, словно старались удержать хозяина от нечаянного взлёта.
— Привет, — вопросительно сказал Вэл.
Незнакомец молчал, поглядывая на кусты вокруг.
— Я — Вэл Рэйлстоун, — Вэл протянул руку. К его удивлению незнакомец оскалил зубы в угрожающей гримасе и попятился к кустам.
— А ты кто? — требовательно спросил Вэл.
— Тот, у кого столько же прав жить здесь, сколько и у тебя, — сердито прошипел мальчик. С этим он повернулся и побежал прочь по дорожке, ведущей от бассейнчика.
Вэл последовал за ним, но отстал. И когда Вэл выскочил на берег речки, мальчик уже был на её середине. Он плыл в каноэ, ловко орудуя веслом. Вэл окликнул его, но визитёр даже не оглянулся. На его коленях покоилось ружьё, а по дну каноэ разложены ржавые капканы. Пиратское Логово, вспомнил Вэл, расположено возле речки, вытекающей из большого болота, где водятся ондатры. А местные поселенцы, как и здешние индейцы племени Кайен охотно промышляют добычей ондатровых шкур.
Пока Вэл провожал взглядом непрошенного посетителя, с противоположного берега реки подплыло другое каноэ. Сидевший в нём мужчина причалил к маленькой деревянной пристани и повернул к Вэлу широкое коричневое лицо:
— Вы поселились в том большом доме на холме, не так ли? — он был очень приветлив.
— Если вы имеете в виду Рэйлстоунов, то да. Мы живём в том доме со вчерашнего вечера.
— Так вы — миста Рэйлстоун, сэр? — мужчина стянул с головы соломенную широкополую шляпу и теперь мял её в широких руках.
— Я — Вэлериус Рэйлстоун. А владелец поместья — мой брат Руперт.
— Понятно, миста Рэйлстоун. А я — фермер; живу на том берегу. Миста ЛеФлер говорил, что вы снова приедете сюда жить. Так моя жена и говорит: «Ступай, посмотри, не надо ли чего приехавшим». Люси, моя жена, тоже местная. У неё здесь живут мать с отцом, родители её родителей, и родители их родителей жили здесь ещё в пору, когда исчез старый миста Рэйлстоун. Так что Люси беспокоится, покажется ли господам здесь достаточно удобным жить в таком доме.
— Очень любезно с её стороны, — ответил Вэл. — Кажется, мой брат говорил вчера, что должен встретиться с вами. Не желаете ли пройти в дом?
— Пойдёмте, миста Рэйлстоун, сэр. Меня звать Сэмом.
Они зашагали вверх по тропинке и Вэл счёл уместным полюбопытствовать:
— Между прочим, вы заметили мальчика? Он плыл на каноэ вниз по течению. Я встретил его здесь, в саду, и на мой. вопрос, кто он, этот мальчик только и сказал, что у него столько же прав быть здесь, сколько и у меня. Вы не знаете, кто он?
Добродушная улыбка слетела с лица Сэма.
— Миста Рэйлстоун, сэр, я советую вам вызывать полицию всякий раз, когда в ваши владения сунется кто–нибудь из подозрительных. Округ кишмя кишит бедняками и бродягами. Некоторые бедняки живут на болотах и совершают набеги, воруя всё, что попадётся на глаза. Скажите, сэр, этот мальчик такой же смуглый, как вы, и у него такие же тёмные волосы и узкое лицо, да?
— Да.
— Тогда это Джимс. Он сирота, у него нет никого. Живёт как дикарь, охотится и ворует напропалую. К тому же он большой враль. Обожает заливать, что принадлежит к старинному роду, что его место не на болотах. На него можно не обращать внимания.
В утреннем воздухе зазвенел голос Рики:
— Вэл! Вэл Рэйлстоун! Где ты?
— Иду! — откликнулся Вэл.
— Поторапливайся! — продолжала кричать Рики. — Тосты уже два раза пригорели…
Она не договорила. Очевидно на кухне случилась ещё какая–то катастрофа.
— Через чёрный ход гораздо быстрее, миста Рэйлстоун, — предложил Сэм.
Они вошли в кухню в тот момент, когда Рики снимала с плиты кофейник.
— Я уже весь голос сорвала! — напустилась она на Вэла. — А Руперт предложил прочесать дно речки баграми. Где ты ходишь, между прочим?
— Знакомился с нашим соседом. Познакомься и ты, Рики, — Вэл указал на широко улыбающегося гостя. — Это Сэм. Он — фермер в нашем имении. А его жена — потомок всех домочадцев Рэйлстоунов.
— Это так, сэр. Мы всегда работали у Рэйлстоунов, мисс Риканда. Поэтому Люси сказала, сходи посмотреть, всё ли у вас в полном порядке, как только вы приехали, — Сэм улыбнулся ещё лучезарней. — Сама Люси придёт, только подымет ребятишек. Я–то зашёл, чтобы спросить, что сэр Рэйлстоун прикажет высаживать на поле у речки?
— Ты не знаешь, где Руперт, — спросил растерявшийся Вэл.
— Пошёл взглянуть, что с машиной. Вчерашняя ночная буря сорвала дверь каретного сарая.
— Неужто? — Сэм округлил и без того круглые глаза. — Так я лучше пойду тоже гляну, что там делается. Извините, мисс и миста.
Он удалился, кланяясь. Вэл обернулся к Рики.
— Кажется, мы попали в хорошие руки.
— Как странно звучит — домочадцы Рэйлстоунов, — Рики выключила газ.
— Кажется, о них говорил нам ЛеФлер. Но тогда я всё равно не представлял, что такое бывает где–нибудь кроме книг.
— Я ощущаю себя владелицей феодального поместья. Как будто живёшь не в двадцатом веке, а лет сто назад. Может быть, я и вправду опоздала родиться. В прошлом веке я разъезжала бы по плантациям в коляске, запряжённой двумя рысаками, у меня был бы кучер, лакей, служанка, сидящая где–нибудь на запятках.
— А следом бежали бы два далматинских дога, и первый юноша в округе сопровождал бы процессию, скача на коне поодаль. Увы те времена прошли, так что давай обсудим что–нибудь более актуальное. Чем мы займёмся сегодня?
— Во–первых, надо вымыть посуду. Во–вторых, заправить постели. После обеда Руперт собирался отвести нас в город за покупками.
— Согласно списку, который вы вчера составили? Итак, всё намечено, осталось начать работу. Может, пора позавтракать? Руперт, кажется, уже позавтракал. Или он сел на диету?
— Он сейчас придёт.
— Сказала она с уверенностью. Жаль, что эта уверенность не унимает спазмов у меня в желудке.
— А где, интересно, наш кисуленька?
— И этим гнусным прозвищем ты заклеймила Сатану? Он, вероятно, пошёл на охоту. В последний раз я видел его выслеживающим какую–то птичку возле крыльца. А–а, вот и Руперт! Может, мы наконец–то сядем за стол?
— Я хочу тебе кое–что сказать, — начала было Рики, но умолкла, завидев входящего Руперта. Она принялась разливать кофе по чашкам.
Озадаченный Вэл спросил брата:
— Как там каретный сарай?
— Сэм сказал, что сумеет приладить дверь на место. Её вырвало вместе с петлёй, он найдёт другую петлю. Там сложено много всякого хлама, — Руперт потянулся за тостом. — Как вам понравился наш работник?
— Симпатичный человек.
— ЛеФлер говорил, что он лучший работник. Он гордится тем, как ведёт хозяйство, как следит за плантацией. И у него чудесная жена. Она была кухаркой, когда семья Рафаэлей снимала дом. Так тот съедал по два обеда, так было вкусно. Сэм сказал, что она хочет делать домашнюю работу за нас.
— Но нам нечем платить! — вспыхнула Рики.
— Сэм не вёл разговор о деньгах. Он сказал, что его жена сама хочет помогать нам. Так что, Рики, — он улыбнулся, — мы оставим это на ваше усмотрение. И Люси может помочь найти прачку для стирки белья.
— Кстати о стирке! — Рики достала из кармана белый кусочек ткани. — Вот твой платок, Руперт. Его просто необходимо выстирать. Не знаю, в чём ты его выпачкал. Похоже на машинное масло.
Руперт взял платок и расправил его.
— Это не мой. Может быть, мой младший брат признает свою собственность?
Руперт подвинул к Вэлу шёлковый испачканный прямоугольник. На белой ткани расплылись три масляных пятна. В уголке была вышита маленькая монограмма.
— Я думал, это платок Рики, — запротестовал Вэл. — У меня на платках вышиты мои инициалы. К тому же дюжина шёлковых платков, подаренных тобой к рождеству, ещё не распакована. Это не мой платок.
Рики забрала находку.
— Странно. У меня таких платков тоже не было. Может быть, вы что–то забыли, и это всё–таки ваш платок?
— А в чём дело?
— Я нашла его в Длинном Зале сегодня утром. Но вчера вечером платка не было. Иначе кто–нибудь из нас увидел бы его и поднял. Так это точно не твой платок, Вэл?
Вэл отрицательно покачал головой.
— Точно.
Руперт снова взял платок в руки:
— Интересно. Ткань высокого качества, платок почти новый, — Руперт понюхал платок. — Это машинное масло. Но как же платок…
— Может быть, этот платок принадлежит тому мальчишке? — начал Вэл.
— Кому–кому?
— Нет, вряд ли мальчишка носит при себе такие платки, а тем более вряд ли он пользуется ими.
— О ком ты говоришь?
Вэл рассказал об утренней встрече в саду с мальчиком, которого Сэм назвал Джимсом.
— Не нравится мне это, — проговорил Руперт. — Значит, ты утверждаешь, Вэл, что мальчик Джимс не может пользоваться платками такого качества. Однако ты встретил этого мальчика в нашем саду, а мы…
— Этот платок принадлежит тому, кто побывал в нашем доме прошедшей ночью! — воскликнула Рики. — Вот что мне не нравится.
— Но дверь была заперта, я это видел утром, — заметил Вэл.