Очень осторожно приоткрыв дверь, Кайя выскользнула в коридор, прислушиваясь, чтобы найти крыс. Она не могла просто оставить их, не могла позволить выбросить на улицу, в снег, или отдать в зоомагазин, как часто угрожала бабушка, когда Кайя долго не чистила клетку. При мысли, что не сможет их найти, ее охватывала паника. Может, их отнесли на веранду? Кайя спустилась по лестнице, но стоило ей прокрасться в гостиную, как на диване кто-то двинулся.
– Кайя, – воскликнула бабушка. – Я не слышала, как ты вошла. Где ты была? Мы так волновались.
Кайя могла бы прикрыться чарами, сделать себя невидимой, убежать, но голос бабушки звучал так привычно, что пригвоздил ее к месту. Кайя оставалась в тени, скрывая зелень своей кожи.
– Не знаешь, где Исаак и Армагеддон?
– Наверху, в комнате матери. Они мешали твоей сестре. Она боится крыс – у девочки такое живое воображение. Она говорит, крысы постоянно разговаривают с ней.
– О-о-о, – протянула Кайя. – Ну да.
Рядом с телевизором стояла рождественская елка, украшенная ангелами и гирляндой. Настоящее дерево – Кайя чувствовала аромат сосновых иголок и мокрой смолы. Под ветвями лежало несколько коробок, обернутых золотой бумагой. Кайя не могла припомнить, когда они в последний раз ставили хотя бы искусственную елку, что уж говорить о настоящей?
– Где ты была? – бабушка, щурясь, подалась вперед.
– Да так, поблизости, – прошептала Кайя. – В Нью-Йорке все пошло не так.
– Иди сюда, присядь. Я переживала. Что ты там стоишь, я тебя не вижу.
Кайя отступила еще на шаг, в гущу теней.
– Мне и тут хорошо.
– Представляешь, за все эти годы она ни разу не рассказывала мне о Кейт? Ни слова! Как можно было? Кейт – вылитая ты в этом возрасте. Такая милая девочка, а выросла совсем одна. Как можно было лишить ее любящей семьи. Мне даже думать об этом больно.
Кайя кивнула оцепенело. Лишить любящей семьи. А ведь это Кайя лишила ее, своровала у девочки детство.
– Эллен говорила, почему Кейт теперь здесь?
– Разве она тебе не сказала? Отец Кейт на реабилитации. Он обещал не беспокоить Эллен, не сваливать на нее ребенка, но я рада, что он не исполнил обещание. Кейт – странный ребенок, она явно росла в ужасных условиях. Ты знаешь, что она ест только соевые бобы и лепестки цветов? Разве это подходящая еда для растущего организма?
Кайе хотелось закричать. Казалось, пропасть между обыденными вещами, о которых говорила бабушка, и правдой была непреодолима. Почему мама рассказала бабушке эту историю? Кто-то заколдовал ее? Заставил поверить, что это правда? Магия душила Кайю, горло резали невысказанные слова, которые бы шокировали бабушку. Но она удержалась, проглотив их, потому что так же сильно, как желала прекратить это, Кайя хотела, чтобы бабушка продолжала говорить, чтобы хоть на минуту сохранить видимость нормальной жизни.
– Эллен счастлива? – тихонько спросила она. – Что есть… Кейт?
Бабушка фыркнула.
– Она никогда не была готова стать матерью. Как она будет растить ребенка в своей нью-йоркской комнатушке? Конечно, она рада, что у нее есть Кейт – какая мать не порадуется, что ее ребенок рядом? Но она забыла, что заботиться о ребенке – огромная работа. Уверена, скоро им придется бросить город и переехать ко мне.
С нарастающим страхом Кайя вдруг осознала, что Корни с самого начала был прав. Вернуть маме ребенка-перевертыша было ужасной идеей. Эллен только удалось устроиться на приличную работу и вступить в хорошую группу, а ребенок сводил все это на нет. Кайя опять ошиблась, так сильно ошиблась, что понятия не имела, как это можно исправить.
– Кейт будет копировать твое поведение, – заявила бабушка. – Так что больше не пропадай где попало, упуская важные семейные моменты. Нам не нужны два диких ребенка.
– Стоп! – сказала Кайя. Но она не вкладывала ни капли магии в эти слова, просто закрыла уши руками. – Просто остановись. Кейт не будет ничего за мной повторять…
– Кайя? – раздался с лестницы голос Эллен.
В панике Кайя кинулась к задней двери, ведущей из кухни на улицу. Распахнула ее, радуясь холодному воздуху, коснувшемуся горячего лица. Сейчас она ненавидела весь мир: все знающего Корни, Ройбена, которого не было с ней рядом, ненавидела мать и бабушку, так легко променявших ее на другую. Но больше всего она ненавидела себя за то, что стала причиной всего этого.
– Кайя Фирч! – крикнула Эллен своим редко используемым голосом «суровой мамочки». – Вернись немедленно.
Кайя замерла.
– Прости меня, – попросила Эллен. Обернувшись, Кайя увидела выражение боли на ее лице. – Признаю, я плохо справляюсь с проблемами. Но прошу, не уходи. Не хочу, чтобы ты уходила.
– Почему нет? – тихо спросила Кайя. В горле стоял ком.
Эллен вышла во двор:
– Я хочу услышать твои объяснения. Скажи, что ты собиралась рассказать в тот раз, в квартире.
– Хорошо, – согласилась Кайя. – В детстве меня поменяли местами со смертной девочкой. И вы воспитали меня… вместо нее. Я не знала этого, пока недавно не вернулась сюда и не встретила других фейри.
– Фейри, – эхом отозвалась Эллен. – Уверена? Ты фейри? Как можно знать это наверняка?
– А кем еще я могу быть? – Кайя вытянула зеленую руку и покрутила, рассматривая со всех сторон. – Чужой? Инопланетянкой? Зеленым человечком с Марса?
Эллен сделала глубокий вдох и шумно выдохнула:
– Не знаю. Я вообще ничего не понимаю.
– Я не человек, – сказала Кайя, и слова эти, казалось, пронзали насквозь, касаясь самого сокровенного и непостижимого.
– Но ты кажешься… – Эллен замолчала. – Конечно, ты кажешься собой. Ты – это ты.
– Да, я знаю, – согласилась Кайя. – Но я не та, кем ты меня считала.
Эллен покачала головой:
– Я так испугалась, когда увидела Кейт. Решила, что ты сотворила какую-нибудь глупость, чтобы вернуть ее, где бы она ни была. Ведь сотворила, да? Вот видишь, я знаю тебя. Тебя!
– Она не Кейт, а Кайя. Настоящая Ка…
Эллен вскинула руку, останавливая ее:
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Да, – выдохнула Кайя. – Да, я совершила ужасную глупость.
– Видишь, ты именно та, кем я тебя считаю. – Эллен обняла Кайю за плечи и рассмеялась своим хриплым прокуренным голосом. – Моя девочка!
Глава 11
И пусть я закрылся от всех, сомкнувшись,
как пальцы в кулак,
Ты все разомкнешь лепестки, меня проведешь
сквозь мрак.
Лужайку перед трейлером Корни украшал гигантский надувной пингвин в зеленом шарфе, шляпе и красной футболке с эмблемой «Звездного пути» на груди, на левой стороне. Беспорядочно мерцая, он стоял на пожухлом газоне. Когда Луис выехал на гравийную дорогу, на крыше и двери соседнего трейлера вспыхнули разноцветные огни, превращая трейлерный парк в дискотеку.
– И что, не скажешь, какой у меня шикарный дом? – усмехнулся Корни. Неудачная, вымученная шутка.
Этин подалась вперед, кладя руку на пластиковую спинку сиденья. Луис заглушил мотор.
– Это что, пингвин, одетый как… – начал он.
– Как верхушка айсберга, – закончил Корни.
Луис подождал, пока Корни откроет входную дверь трейлера и, потянув за наручник, завел Этин внутрь. Радужные огоньки, сияющие за окном, осветили груду грязной посуды, наваленной на столе. На стене рядом с фотографиями с автографами капитана Кирка[13] и мистера Спока в рамочках висели вышитые картины. Со стола с грохотом спрыгнула кошка, принимаясь громко мяукать.
– Моя комната в конце коридора, – прошептал Корни. – Дом, милый дом.
Луис прошел вперед по протертому ковру, ведя за собой Этин. Воняло плесенью. Раньше Корни не ощущал этот запах, но теперь почувствовал. Неужели, живя здесь, он так к нему привык, что не замечал?
В крошечный коридорчик выглянула мать Корни. Было что-то печальное во всем ее виде: тонкая ночная рубашка, спутанные после сна волосы и босые ноги. Она молча обняла Корни.
– Мам, познакомься, это Луис и… Эйлин, – выдавил Корни, когда она отпустила его.
– Как ты можешь вот так просто заваливаться домой, когда гулял где-то все Рождество? – возмутилась она, отступая на шаг и оглядывая его. – Первое Рождество после смерти твоей сестры. Мы думали, что и ты погиб. Твой отчим так плакал. Никогда не видела его таким несчастным.
Корни прищурился, словно хотел разглядеть что-то важное. То, что могло бы объяснить слова матери.
– Пропустил Рождество? А какое сегодня число?
– Двадцать шестое, – ответила она. – И вообще, во что ты одет? Волосы выкрасил. Где ты пропадал?
Пять дней прошло! Корни застонал. Ну конечно. В Фейриленде время течет по-другому. Казалось, прошло всего двое суток, а на самом деле вдвое больше. Сплавать на остров было все равно что пересечь часовой пояс. Как слетать в Австралию, например, только, в отличие от Австралии, здесь, пока возвращаешься назад, потерянного времени не вернуть.
– Да что с тобой такое? Чем ты занимался, что даже не знаешь, как долго пропадал?
Корни поправил тунику затянутой в желтую перчатку рукой.
– Мам…
– Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить тебя, – покачала головой она. – Уже за полночь, и я слишком устала, чтобы выслушивать твои оправдания. Устала от беспокойства за тебя. – Она повернулась к Луису и Этин: – Если замерзнете, в шкафу есть еще несколько одеял. Напомните Корни, чтобы включил обогреватель.
Фейри хотела что-то сказать, но Луис опередил ее.
– Спасибо, что разрешили остаться, – скромно поблагодарил он. – Мы постараемся не доставлять вам хлопот.
Мама Корни рассеянно кивнула, потом покосилась на Этин.
– Ее уши… Они… – Она повернулась к Корни. – Так где ты пропадал?
– На фестивале научной фантастики. Прости, мам. – Открыв дверь в свою спальню, Корни включил свет и пригласил Луиса и Этин войти. – Не представляю, как мог потерять счет времени.