– Зато вы на нее слишком похожи, – ответил Ройбен.
На поле выбежали три рыцаря Благого двора и замерли у самой границы, как можно ближе к Ройбену. Если король сделал бы к Силариэль хоть шаг, они успели бы перехватить его.
– Позволь напомнить, что сила на моей стороне, – бросила королева. – Случись нашим подданным сражаться, и победа будет моя. Пожалуй, уже это позволяет мне диктовать свои условия.
– Значит, вы разрываете наше соглашение? – спросил Ройбен. – Останавливаете поединок?
– Лучше так, чем отдать корону тебе! – выплюнула Силариэль.
– Эллебер! – тут же крикнул Ройбен.
Его рыцарь вынул из наруча своих доспехов маленькую деревянную флейту и поднес ее к губам. Три чистые ноты прозвучали над притихшей толпой.
И остров пришел в движение. На берег принялся выбираться водный народ. Фейри появлялись отовсюду: выходили из заброшенных зданий, выскальзывали из-за стволов деревьев, поднимались из старых могил.
Худощавый тролль со встрепанными темными волосами. Огр с длинной зеленоватой бородой, держащий у груди пару скрещенных бронзовых серпов. Гоблины с клинками из осколков стекла.
Отовсюду являлись обитатели парков и улиц, сияющих зданий из металла и стекла.
Изгнанники.
Шепот в толпе превратился в крик. Некоторые из собравшихся потянулись к оружию. Свободные фейри и подданные Темного двора окружали джентри Благого.
– Ты спланировал засаду? – прошипела Силариэль.
– Всего лишь заключил пару союзов. – Казалось, Ройбен с трудом сдерживает улыбку. – Некоторым… на самом деле, даже многим изгнанникам было приятно узнать, что я готов принять их в свой двор. Даже за одну ночь, за один день их службы я гарантирую им защиту. Безопасность. Сегодня. Этой ночью. Не вы одна умеете плести интриги, моя леди.
– Ты чего-то добиваешься, – сказала Силариэль и впервые посмотрела на Ройбена, словно не узнавая его. – Но чего? В чем твой план? Смерть Этин камнем ляжет на твои плечи, пролитая кровь навсегда въестся в кожу.
– Знаете ли вы, чего желают фейри Неблагого двора своему повелителю, когда возлагают на его голову корону? – Ройбен понизил голос, словно собирался рассказать тайну. Кайя едва смогла разобрать его слова: – Желают, чтобы его сердце превратилось в лед. Так что же заставляет вас думать, будто мои чувства что-то значат? Будто я вообще что-то чувствую? Сдайтесь и передайте корону моей сестре.
– Нет, – возмутилась Силариэль. – Ни за что.
– Тогда быть войне, – отозвался Ройбен. – И когда Неблагой двор одержит победу, я сорву корону с вашей головы и дарую тому, кого сам посчитаю достойным.
– Но войны не обходятся без жертв, – сказала Силариэль, кивая на толпу.
Ладонь Талатейна накрыла рот Кайи. Пальцы жестоко впивались в щеку, пока рыцарь тащил ее в круг, к сражающимся.
– Сделаешь хоть одно движение, хоть один приказ, – сказала Силариэль, с улыбкой поворачиваясь к Кайе, – и она умрет первой.
– Ах, Талатейн, как низко ты пал, – вздохнул Ройбен. – Я считал тебя ее рыцарем, а оказалось, ты как тот охотник из сказки: по приказу ведешь маленьких девочек в лес и вырезаешь их сердца.
Талатейн сильнее сдавил Кайю в своих руках, так что та охнула. Она пыталась успокоиться, подавить страх, убедить себя, что если не будет вырываться, сможет спокойно придумать, как выбраться из этого хаоса. Но идей не было.
– А теперь отрекись от своей короны, Ройбен, – потребовала Силариэль. – Отдай ее мне, как должен был сделать еще давно, как полагается верному слуге своей королевы.
– Ты ему не королева, – произнесла Этин. – Как и мне.
Силариэль обернулась на ее голос, и в то же мгновение Этин пронзила своим мечом грудь Светлой королевы. Горячая кровь оросила снег, растапливая его, словно землю осыпали рубинами. Силариэль покачнулась, на лице ее маской застыло удивление, а затем она повалилась на снег.
Талатейн вскрикнул, дернулся, но было уже поздно. Слишком поздно. Он оттолкнул Кайю. Она упала на четвереньки рядом с телом королевы Благого двора, а Талатейн, перешагнув через них, занес над Этин золотой меч. Она даже не попыталась защититься, смиренно ожидая удара.
Ройбен в последнее мгновение заслонил ее собой, принимая удар. Острие клинка пронзило его доспехи на спине, прочертив длинную алую линию от плеча до самой поясницы. Резко выдохнув, он покачнулся и упал в снег, придавливая Этин своим весом. Фейри закричала.
Ройбен скатился с нее, вставая на корточки, но Талатейн не собирался атаковать. Он опустился на колени рядом с Силариэль и закованной в перчатку рукой повернул ее бледное лицо. Глаза древней королевы были открыты, смотря в серое небо, но дыхание ее застыло на губах.
Ройбен медленно, с напряжением поднялся. Этин сжалась, сотрясаясь от тихих рыданий. Талатейн посмотрел на нее.
– Что ты наделала? – сказал он.
Этин рвала на себе волосы, платье, пока Кайя не перехватила ее дрожащие руки.
– Он не заслужил такого обращения, – проговорила она голосом, полным слез и ноток безумия. Острые ногти Этин впивались в кожу, но Кайя не отпускала ее рук.
– Все кончено, – успокоила ее Кайя, но сама не могла стряхнуть с себя страх. Ей казалось, будто они на сцене, отыгрывают давнюю постановку, а за ними наблюдают сотни изгнанников и подданные Неблагого двора. Наблюдают и с нетерпением ждут сигнала, чтобы обрушиться на взятых в кольцо джентри Благого двора. – Давай, Этин, вставай.
Ройбен срезал золотой венец с головы Силариэль и поднял его, позволяя срезанным медным прядям с вплетенными в них ягодами опасть на снег.
– Это не твоя корона, – выдавил Талатейн, однако в голосе его не было уверенности. Он обвел взглядом толпу изгнанников и подданных Ройбена. За спиной Талатейна собирались рыцари Благого двора. С мрачными лицами они застывали у самой границы поля, не переступая линию.
– Я собирался передать ее сестре, – пояснил Ройбен.
Этин содрогнулась при виде золотого обруча, заледеневшего и опутанного медными волосами.
– Вот, – сказал Ройбен, быстрым движением очищая венец и полируя его о кожу нагрудника. Но золото стало рубиново-алым. Он в замешательстве нахмурился, и только тогда Кайя заметила, что его доспехи промокли от крови, кровь стекала по руке, застывая алой перчаткой.
– Твоя… – начала она и замолкла.
«Твоя рука», – едва не сказала Кайя. Вот только рана была не на руке.
– Давай, сажай на трон свою марионетку, – процедил Талатейн. – Провозглашай ее королевой, вот только править она будет недолго.
Этин задрожала. Лицо ее было бело как снег.
– Моему брату просто нужен его народ.
– Ты дарил ей цветы, – сказал Ройбен. – Разве не помнишь?
Талатейн покачал головой:
– Это было давно, до того, как она погубила мою королеву. О нет, Этин не будет править долго. Я за этим прослежу.
Лицо Ройбена застыло.
– Что ж, хорошо, – медленно проговорил он, старательно подбирая слова. – Если не желаешь поклясться в верности моей сестре, возможно, склонишь колени и признаешь меня своим повелителем.
– Корона Благого двора – это дар. Ее получит преемник, а не убийца. – Талатейн направил на Ройбена меч.
– Постойте, – вмешалась Кайя, поднимая Этин на ноги. – Кому бы ты желала передать корону?
Меч Талатейна не дрогнул:
– Неважно, что она скажет.
– Важно! – закричала Кайя. – Ваша королева провозгласила Этин своей преемницей. Нравится тебе или нет, но только ей решать, кому она достанется.
На поле выскочил Руддлз. Он улыбнулся, поравнявшись с Кайей, прокашлялся и возвестил:
– Когда один двор завоевывает другой и берет в плен всех его джентри, правила наследования короны упраздняются.
– Мы поступим по обычаям Неблагого двора, – промурлыкала Дулкамара.
– Нет, – запротестовала Кайя. – Выбор за Этин: отдаст ли она корону или сядет на трон сама.
Руддлз хотел возразить, но Ройбен покачал головой:
– Кайя права. Позвольте моей сестре самой сделать выбор.
– Забирай, – проговорила Этин. – Забирай и будь проклят.
Ройбен обвел большим пальцем символы на короне.
– Кажется, я все же возвращаюсь домой. – Голос его звучал отдаленно и чуждо.
Талатейн шагнул к Этин. Кайя отпустила ее руку, чтобы Этин была готова к удару, пусть она и не представляла, что делать, если он все же замахнется мечом.
– Как ты могла отдать этому монстру власть над нами? Он был готов заплатить за мир твоей смертью.
– Он бы не убил ее! – сказала Кайя.
Этин опустила глаза:
– Все вы стали монстрами.
– Теперь же цена этого мира – лишь ненависть моей сестры, – добавил Ройбен. – Такую цену я готов заплатить.
– Я никогда не признаю тебя королем Благого двора, – заявил Талатейн.
Ройбен надел золотой обруч себе на голову, кровь окрасила его серебряные волосы.
– Все кончено, готов ты это принять или нет, – бросил Руддлз.
– Позволь мне закончить поединок вместо твоей сестры, – предложил Талатейн. – Сразись со мной.
– Трус, – возмутилась Кайя. – Он ранен.
– Твоя госпожа разорвала соглашение, – сказала Дулкамара и, повернувшись к Ройбену, предложила: – Позвольте убить этого рыцаря вместо вас, мой лорд.
– Сразись со мной! – потребовал Талатейн.
Ройбен кивнул. Склонившись, он поднял из снега свой меч. От холода лезвие покрылось инеем.
– Порадуем зрителей поединком, которого они ждали.
Кайе хотелось закричать, остановить их, но она понимала: пусть к короне Неблагого двора прокладывается кровью. Если сейчас Ройбен отступит, во Дворе термитов его будут считать слабаком. Напротив, если король убьет Талатейна, подданные Благого двора склонят перед ним головы.
Рыцари медленно закружили по полю, осторожно ступая по снегу, раскачиваясь точно две змеи. Длинные мечи практически соприкасались.
Талатейн обрушил первый удар. Ройбен резко отбил его, отбрасывая врага в сторону. Но тот и не спешил подходить ближе. Он делал короткие выпады, взмахивая мечом и отступая, оставаясь за пределами досягаемости меча Ройбена, словно ждал, когда он устанет. Тонкая струйка крови пробежала по руке Ройбена, сжимающей меч, и окрасила лезвие.