Глаза у вещуна вдохновенно горели, щеки налились жаром. Он сверлил княжичей взглядом, нагонял на них страх и одновременно притягивал к себе, словно на невидимом аркане.
В это время послышался скрип колес, и все трое увидели возок с лубяным верхом. Небольшой, но крепконогий меринок, взмахивая хвостом, резво трусил по зеленой лужайке. Мухи донимали его, припекало солнце. Возчик, подъехав к ним вплотную, снял плетеную из камыша и сосновых корешков круглую шапку, поклонился.
- А где Иван? - строго спросил у него Волосач.
- Иван велел передать, что хватает у него забот и без тебя, - не моргнув глазом, ответил возница, который оказался светловолосым мальчонкой с озорными глазами. - Иван приказал отвезти тебя на Темную гору. Давай-ка помогу сесть.
- Помоги, помоги, - охотно согласился Волосач и, уже восседая на возке, сказал княжичам: - Разными дорогами пойдете вы, братья. Дружите, не чурайтесь забав в золотом детстве вашем, пока не разведет вас навечно жизнь. Вы задумывались, почему реки текут в разные моря? Почему Неман правит путь к варягам, а Днепро - к грекам? Не знаете? То-то и оно. А ты, княжич Далибор, приходи ко мне на Темную гору. Слово хочу тебе сказать.
- Что за слово? - спросил Далибор.
- Слово из тех, что говорятся с глазу на глаз, при священном огне, под зеленым дубом. Только тебе и небу можно слышать его.
-У-у, вурдалак старый! - не выдержал Некрас. - Не жди, никто к тебе не пойдет. Будь я новогородокским князем, лежать бы тебе в Немане с каменюкой на шее.
- Золото плавится огнем, а человек - горем, - загадочно ответил ему вещун. - Потому ты и не князь, а только княжич. И всегда будешь им. Есть великие мужи, такие, как твой князь-отец, милосердный Изяслав, а есть мышья порода, что юлит, попискивает у мужей под ногами. Запомни это.
Волосач взял из рук у мальчика-возницы хворостину, показал ее меринку, и возок, скрипя и покачиваясь, покатил по зеленой лужайке. Разъяренный Некрас рванулся было вслед, но Далибор придержал его за плечо. Княжичи стояли и смотрели, как конские копыта сбивают с цветов желтую пыльцу, как подскакивает возок, как подскакивают вместе с ним две спины: одна узкая, мальчишечья, гибкая - ни дать ни взять молодой росток осокоря, вторая пошире, но уже согбенная старостью: солнцеворот-второй - и скрючится в три погибели.
На детинце княжичей и впрямь дожидался лях Костка. Его, этого ляха, привел с полоном из Мазовецкой земли Изяслав Новогородокский, когда вместе с галичанами и Миндовгом ходил на тамошнего князя Конрада. Добрым рыцарем слыл у себя на родине Костка. В той сече, которая стала для него последней, уложил четверых новогородокских воев, развалив их секирой от ключицы до бедра, однако и сам не ушел от расплаты: огрели его булавой по голове, пробили железный шлем, и упал храбрый лях, чтобы очухаться уже с дубовой колодкой на шее. До конца дней носить ему на смуглом лбу большую синеватую отметину - след того страшного удара. Князь Изяслав, которому пленник пришелся по душе, велел снять с него колодку, приблизил к себе и даже взял наставником к своим сыновьям. По истечении семи лет плена по христианскому обычаю хотел отпустить ляха восвояси, но Костка ответил, что никто его там не ждет и что он хотел бы до гробовой доски жить в Новогородке. И еще сказал, что ему не в тягость будет лежать в здешней земле, которой рано или поздно завладеют ляхи. Новогородокцы посмеялись над этими его словами, но Костка был упрям и все твердил, что-де услышал во сне такое пророчество от своего ляшского бога.
Под его присмотром княжичи сбросили рубахи, потом челядники натерли им спины и груди волчьим и барсучьим салом: скользкое тело отводит удары деревянного меча. Костка дал им небольшие круглые щиты, вручил каждому по мечу, заставил надеть на головы легкие, из медной проволоки шапки-колпаки. Челядники посыпали круг десять на десять сажен желтым речным песком, привезенным с Немана. Вокруг этого ристалища собрались княжеские бояре. Впереди всех занял место князь Изяслав.
Костка, объявив, что будет биться против княжичей, тоже разделся догола, вооружился деревянным мечом. Решили, что схватке длиться до красного рубца - какой вой станет обращать внимание на синяки? Немного в стороне ждали своего часа травники с примочками, натираниями и белыми полотенцами наготове.
Князь Изяслав хлопнул в ладоши, и бой начался. Далибор с Некрасом, как голодные волчата, ринулись на ляха. Замелькали мечи, захрустел песок, на глазах обращаясь в пыль. Костка со снисходительной усмешкой на лице отразил первый наскок княжичей, ловко уклонился от их мечей, а своим достал-таки, царапнул Некраса по плечу. Тот скрипнул зубами, но даже не поморщился, потому что все бояре и сам отец смотрели на него, а еще потому, что мужчина должен учиться сносить боль.
- Корень учения горек, зато плод сладок, - примирительно сказал лях Некрасу и едва успел увернуться от мощного удара, в который вложил всю свою силу Далибор.
- Бей латинянина! - выкрикнул кто-то из травников, наблюдавших за боем.
- У него уже поджилки трясутся, - с издевкой добавил второй.
Князь Изяслав метнул на травников гневный взгляд, и те сразу же прикусили языки.
- Покажите, сынки, на что вы способны, - тихо проговорил князь.
Княжичи услыхали обращенные к ним слова и утроили напор. Но Костка был верток, легко уносил из-под ударов свое смуглое тело, на котором синели старые шрамы от мечей. Прикрываясь щитом, проходил, просверливался, как ящерица сквозь песок, между княжичами. Отводил удары мечом, сам же бил явно жалеючи. Некрас, заметив это, крикнул:
-Ты что нас поглаживаешь, лях? Дай вот только добраться до тебя!
Очень уж нетерпелив во всех своих делах и порывах был младший княжич, и это не раз, как говорят смерды, выходило ему боком. "Часто будет, сынок, твой чуб трещать", - говорил Некрасу князь-отец, но и любил его за такую горячность.
В какой-то момент солнце прошило лучами лоскуток облака, висевший над Новогородком. Мягкий желтовато-серый свет залил песок ристалища, и Далибору почудилось, будто не на песке топчутся они, обмениваясь ударами, а вязнут по щиколотки в густом меду. Рассказывал давеча отец, нашли в пуще смерда: тот полез было драть дупло и по пояс ввалился в мед. Был бы ему карачун, не случись рядом медведя, который за шкирку вытащил бедолагу из сладкой западни. Врал хитрый смерд или так все и было - неведомо. Одно не подлежит сомнению: много, очень много меду в здешних лесах, а где мед, там и сила.
Улучив момент, Далибор со всего маху врезал Костке по проволочному колпаку и, похоже, слегка оглушил ляха. Потом еще и еще - с силой, с внезапно нахлынувшей злостью.
- Так его! - взвизгнул Некрас и своим мечом тоже достал наставника. Лях не на шутку обозлился.
- Обоих вас за пояс заткну, - недобро щурясь, сказал он Некрасу, но в это время князь Изяслав махнул рукой в кожаной перчатке: конец поединку. Все зашумели, стали поздравлять княжичей.
- Ловко я ляха мечом хватил, - хвастался Некрас.
Далибор же подошел к Костке, молча смотрел, как хлопочут вокруг него травники-зелейники.
-Ты хват, княжич, - улыбаясь, сказал Далибору Костка.
- А твой брат, прости меня грешного, ни пес ни выдра.
На последних словах он заговорщицки понизил голос.
Челядники смыли с княжичей и Костки грязь и пот, насухо вытерли их жесткими рушниками. Потом принесли из погреба березовика с медом в расписных глиняных братинах. Славно пилось, приятно было ощущать упругий, толчками бег крови по всему телу.
- Княжичей Глеба и Никодима князь Изяслав к себе зовет, - оповестил, низко кланяясь, дворовый мальчик-холоп.
Они поспешили на зов, ибо не любил новогородокский князь ни просить, ни приказывать дважды. Разгоряченные, с влажными еще волосами, остановились на пороге княжьей светлицы. Изяслав, как грузная птица в гнезде, сидел на дубовой скамье. На нем была только белая нательная рубаха, Серебряный крестик светился в полумраке на выпуклой груди. Со двора, где сияло солнце, княжичи не сразу разобрались, что сулит им лицо отца: доброе оно или окутано хмурью. Темными пятнами виделись на нем глаза.
- Рубились с ляхом не худо, - похвалил сыновей Изяслав. - Не жалейте сил, учитесь, ибо мечом князь силен. Гните свои молодые спины сегодня, чтобы завтра все перед вами гнулись. Будет у вас все: и серебро, и дружина, и женами Бог вас наградит, но будет все это, если не хиляками вырастете, а дюжими и храбрыми воями.
Изяслав поднялся со скамьи, подошел к сыновьям вплотную. Они увидели, какое у него усталое, словно подтаявшее по краям лицо. И всего-то минуту-другую назад во дворе, в окружении бояр и купцов, отец был так весел, подвижен, выглядел таким удальцом, что глаз не отвести. Значит, расслабился наедине с сыновьями, отпустил узел на душе, чтобы дышалось вольнее. Далибору сделалось жаль отца, но он не выдал себя ни единым движением, ни единым словом. Князей не жалеют. Это то же самое, что пожалеть небо или молнию на его полотне.
Изяслав трижды хлопнул в ладоши, и на пороге сразу возник казавшийся перепуганным рыжебородый челядин.
- Карту! - приказал князь.
Челядин поклонился, и в мгновение ока они с напарником внесли в светлицу большой щит из плотно сбитых белых дубовых досок, расцвеченный яркими красками. "Карту" водрузили на стол. Реки на ней были обозначены блестящей серебряной проволокой, озера и Варяжское море выложены синим стеклом. Далибор и Некрас жадными взглядами - так голодный смотрит на еду - впились в карту. Редко, может, раз в году, показывал кому-нибудь князь Изяслав Новогородокский свою красавицу, свою драгоценность, сработанную посадскими купцами и золотарями.
- Вот наш Новогородок! - восхищенно воскликнул Далибор. - А вот Неман!
- Если бы Богу было угодно создать вас птицами, сыны мои, - торжественно, улыбаясь в усы, начал Изяслав, - и если б вы могли взлететь над твердью земною, то оттуда, из-под облаков, вам открылось бы нечто подобное. Вот наша Новогородокская земля. Видите? Как круглый щит воя, опаленный в сечах, лежит она в окружении соседних земель и народов. Вот Нальшанская земля. Вот Дятлово. А вот край жемайтийцев - Коршува, Княтува... - Длинным смуглым пальцем, на котором сиял золотой перстень с густо-зеленым камнем-горошиной, он обвел изрядную территорию, после чего палец скользнул дальше. - А вот тут сидит Миндовгова литва. Клином врезается она между нами и Менским княжеством. Давным-давно, когда наши - светлая им память - пращуры, кривичи с дреговичами, пришли сюда, чтобы заложить Новогородок, они встретились с литвой, по-д