аботы в марсианские шахты уже не одну сотню радикально настроенных и социально опасных элементов. Правда, отлов последних был для него всего лишь экзотическим хобби. О его настоящей деятельности в отделе мало кто знал. Из живых. Но сегодня Феликс ходил по залам даже не в поисках очередной жертвы. Здесь он сам назначил встречу одному из своих старых знакомых, который частенько подкидывал ему щедрую наличку за разного рода информацию и специфические услуги.
– Здравствуй, Лукас, – тихо и растянуто произнёс он, оказавшись рядом с мужиком в шинели, который с интересом рассматривал чучело гигантского Черноморского Змея, – что-то ты не по сезону себе одёжку выбрал. Не жарко?
– О, привет, Феликс, – Дабл отвлёкся от созерцания уродливой пасти, – это рабочий прикид, имидж, понимаешь ли. И прекрати ко мне вот так подкрадываться, тихо и со спины.
– Хм, зачем мне это надо, к тебе подкрадываться? Всегда проще оправдать свою рассеянность и отсутствие должного внимания коварством постороннего человека.
– Ладно, проехали, – Лукас улыбнулся и пожал руку знакомому эспээснику, – как там дела по моему запросу?
– По которому? Если по последнему, то не очень хорошо, мой друг. Инженерные отряды несут большие потери на пустошах. А потому оружейные склады повсеместно шерстят специальные команды и конфискуют все новые и законсервированные «Изиды». Но до изъятия у частных лиц установленных и используемых установок, думаю, дело не дойдёт. Так что ваш брат-танкист, у кого они уже есть, может расслабиться. А вот лично тебе хоть какую-то модификацию «Изиды» подогнать пока не выходит. Все эти установки на строгом учёте, и я пока не смог перехватить даже одной. Но есть и хорошая новость.
– Это какая же? Чтобы заполучить орудие, я могу вступить в инженерный корпус СПС?
– Ну, зачем же так радикально?.. Хотя, – Феликс кривенько улыбнулся товарищу, – если хочешь, я замолвлю за тебя словечко перед начальством. Будем почти коллегами.
– Спасибо, не стоит. – Лукас догадался, что его знакомый шутит, хоть никогда и не понимал его специфический юмор. – Так что там с хорошей новостью?
– Мне птичка напела, что вчера было дано добро на расконсервацию оружейного завода в Туле и возобновление производства танковых орудий и корпусов. И дефицитные «Изиды» там будут клепать в первую очередь. Так что можешь подождать, и где-то через годик-другой они появятся в свободной продаже, и по ценам гораздо ниже существующих на сегодняшний день.
– Год – это долго. Эх, если бы дело было только в цене, – расстроился Лукас, – я бы уже отстегнул кому надо гору энерго. Но их сейчас никто не продаёт. А те, кому повезло их раньше прикупить, лишь предлагают свои услуги в боях. В напарники набиваются, но при этом требуют, говнюки, до семидесяти процентов от снятого фонда.
– Ну, что поделать, друг мой, с’est la vie! Но я смотрю, что ты уже вышел из режима жёсткой экономии. Ну, если готов вывалить такую немалую сумму на орудие. Что изменилось? Свадьбу перенесли или разбежались с концами?
– Ни то и ни другое, – Лукас махнул рукой, – тут всё намного сложнее. Понимаешь, Феликс, человек имеет элементарные потребности, и у каждого они свои.
– Хм, а я думал, что элементарные потребности человека одинаковы и описаны во всяких там учебниках по медицине или естествознанию.
– Я не имею в виду естественные природные потребности человека, как животного. Я говорю о тех потребностях, которые возникают у нас, когда природные уже удовлетворены. Я про то, что нас людьми делает.
– М-да, мой старый друг решил пофилософствовать. – Феликс медленно поднял руку и указал на длинный коридор, уводящий по дуге куда-то в глубины комплекса. – Пройдёмся?
– Почему нет? – Лукас пристроился рядом с товарищем и медленно побрёл с ним вдоль музейных экспонатов. – Тут понимаешь, в чём дело… Я танкист, но это для меня больше, чем какая-то там профессия, – это призвание. Мировые конфликты давно закончились, но моя война всё ещё клокочет где-то внутри, в сердце. Всё, что я умею делать, – это воевать. Жизнь моя тосклива без манёвров, громыхания брони, звона гусениц и залпов орудия. Многие друзья постоянно подшучивали надо мной, говорили, что Дабл без танка, аки улитка без домика – слизняк слизняком. Знали бы они тогда, насколько были правы. Я себя нормально, на все сто полноценных процентов ощущаю лишь внутри углеритовой брони, когда она становится новой кожей, а блоки и узлы танка – новыми органами, когда многотонная машина и есть ты сам, когда каждое попадание в танк, как в тебя самого. Понимаешь?
– Нет, – честно признался эспээсник, – но уже искренне сочувствую. Я так понимаю, семейная жизнь целиком и полностью исключает это твоё «призвание»?
– Вот именно! – Лукас снял свою раритетную офицерскую фуражку и вытер пот со лба. – Ну и жарко здесь. Разве под землёй не должно быть прохладно?
– Должно, конечно, если ещё ниже тайком не пристраивать самопальный реактор с хреновой системой охлаждения… – почти шёпотом произнёс Феликс, вяло оглядывая стенды со старым водолазным снаряжением.
– Твою душу… – так же тихо прошипел Лукас, – так ты тут приятное с полезным совмещаешь? На разведку вышел?
– Полезное с полезным, если быть точнее, – вяло кивнул агент специального отдела полиции, – но тебе переживать не о чем. Штурмовать это логово сейчас мы не собираемся, ещё не знаем, кто именно тут окопался и зачем им столько энергии. Но лучше вернёмся к теме нашей беседы. Что ты собираешься теперь делать со своим призванием?
– Что-что? – Лукас пожал плечами. – Время тянуть! Для семейной жизни нам нужно собрать энную сумму энерго. Ну, вот буду теперь растягивать удовольствие. Начну сливать часть собранного на якобы нужные апгрейды техники. Как бы для того, чтобы быстрее эту самую сумму и насобирать. А стоимость всех этих улучшений сам знаешь какая. Я и «Изиду», собственно, поэтому собрался приобретать.
– Да ты коварный тип, – агент хмыкнул и ехидно улыбнулся, – экий хитрый план придумал.
– Я и на десятую долю не такой хитрец, как ты, Феликс.
– Ну ладно, а Валерия что? Разве она так наивна и не замечает настолько явного саботажа в строительстве будущего семейного гнёздышка?
– В том-то и дело, что вроде бы замечает… Но за всё это время даже не пикнула на эту тему. Мне иногда кажется, что она испытывает чуть ли не катарсис, когда резко худеет наша семейная копилка. У неё аж глаза от радости светятся, если мы вбухиваем очередную сумму на какое-то ерундовое микроулучшение, не стоящее, ясное дело, и половины потраченных энерго.
– Ну, что я могу сказать, дружище, – Феликс глянул на Дабла своим полусонным взглядом и опять позволил себе вяло улыбнуться, – вы нашли друг друга.
– В смысле?
– В самом прямом. Ты никогда не думал о том, что и Валерия имеет точно такое же «призвание»? Должно быть, и ей не особо радостно расставаться со старым образом жизни? Вы двое помешаны на этих танчиках, и, естественно, вас пугает перспектива потерять всё это. Ты бы поговорил с ней на этот счёт. Может, и договоритесь о чём-то.
– Договоримся, как же… – Дабл ещё раз промокнул платком лоб и напялил фуражку. – Тут вариантов мало. Либо мы забрасываем Красные Траки, либо отменяем свадьбу и гори оно огнём. Эх, как бы я хотел, чтобы танковые битвы стали безопасными. Чтобы ничто не угрожало ни здоровью, ни жизни танкиста. Вот если бы все эти британские учёные, вместо всякой ерунды, придумали, как уменьшить в размерах силовик Грешковича, чтобы его можно было на танк установить. Тогда бы ни один снаряд не пробил бы корпус…
– Ага, а все танкисты играли бы, как боксёры-легковесы, «на очки». И долго бы продержались все эти ваши игры? Весь азарт тут же выветрился бы. Городские битвы ещё хоть как-то сохранились бы, а вот Кровавые Траки не переживут такое. Богатые люди хотят настоящих элитных зрелищ, с реальной кровью и с настоящей смертью. Иначе даже собачьи бои будут на порядок интереснее.
– Ладно, вот уж и помечтать нельзя, – насупился Лукас. – А что, кстати, по моему другому, самому главному запросу?
– Пыф-пыф… – Феликс поджал губы, – …пока без особого прогресса. Доподлинно известно, что тот заказ в контору Вахтанга подкинул наш отдел периферийной разведки и тайных операций. Куда именно был отправлен твой майор, неизвестно. Я так и не смог пробить эту информацию. Нет нужного человека, который был бы мне чем-то настолько сильно обязан. А чтобы знать, что у них там происходит, нужно вариться внутри отдела, нужно к этому отделу присоединиться.
– Так чего же медлишь? Чего не присоединишься?
– Шутить изволите? – эспээсник приподнял бровь и искоса глянул на собеседника. – Туда, Лукас, людей-то принимают, но вот назад из отдела любой сотрудник, живой или мёртвый, выходит с дымом через трубу крематория. В отделе вращается очень специфическая информация. Ну, например, данные о местоположении складов с бактериологическим оружием, заточенным на какую-то определённую расу людей, или координаты всяческих лабораторий, где совсем не над крысами опыты проводят. Или из совсем безобидного – информация про законсервированные объекты со старыми психотронными установками. Как думаешь, владей я такими знаниями, смог бы спокойно уйти на пенсию? А во мне, Лукас, всё ещё теплится надежда на то, что когда-нибудь я пошлю службу на фиг, возьму себе скромный домик, вместе с каким-то тропическим островком, и остаток дней буду греться на солнышке в окружении загорелых и упругих молодушек.
– Надо же, а ты, оказывается, тоже человек, с набором своих элементарных потребностей. – Дабл похлопал приятеля по плечу.
– А то! Кстати, – Феликс достал из кармашка крохотную флешку и передал Лукасу, – это по твоему запросу о человеке из сибирской команды учёных. Я пробил координаты поселения, где он осел. Сейчас его зовут Вячеслав Аркадьевич, он местный кузнец.
– Отлично, а я-то уже подумал, что и этот вопрос в пролёте. Ну, если ничего больше для меня нет, – танкист остановился в конце коридора перед очередным узким помещением музея и глянул на свои часы, – я потопаю назад, к транспорту. Валерия заждалась. И ещё нужно сегодня успеть слетать по этим твоим координатам, потратить очередную кучку энерго.