— Не трогай ничего, Пилюлькин! — рявкнул Рахметов. — Укусит!
— А теперь диспозиция, — громко сказал подполковник. — Я связался по красной линии с командованием. Нам приказано действовать по обстоятельствам, а обстоятельства вы знаете: группа капитана Якубовича, судя по тому, что успел сообщить Коля, находится под землёй. Здесь много чего осталось, ещё со времён Советского Союза. Тогда строили на века, к тому же всё, что касалось обороноспособности, во-первых, секретилось, а во-вторых, проходило тройную проверку качества. Поэтому коммуникации сохранились, хотя частично, конечно, завалены и разрушены. И что в них за это время завелось — сам господь не ведаёт… — Было отчётливо видно, что действовать по обстоятельствам Гончаренко смертельно не хочется, поэтому он подсознательно тянет время, разливаясь соловьём.
— М-мы… под землю полезем? — вырвалось у Володи. Прозвучало это робко и испуганно, Рождественский тут же устыдился, но его неожиданно поддержал Кузя:
— Игорь Захарович, нас же слишком мало. То есть я не против, но мы ж не знаем, куда именно пошёл Якубович с братвой. Как мы его найдём?
— Повторяю: действовать будем по обстоятельствам, — сухо сказал подполковник. — Куда именно пошёл Якубович — примерно известно, там кто-то успел маячок врубить, даже идентифицировать не успели, кто именно… Но точку наши засекли, и я теперь примерно понимаю, куда Коля влез — или куда его загнали. С этой стороны попроще, это в районе институтов и университета целые лабиринты. Собственно, если кто-то против, могу отпустить желающих, но до берега пойдёте без сопровождения, а там ждите вертолёт. Ну, Кузякин?
— Да вы что, Игорь Захарович… — опешил Кузя. — Я же просто так…
— А если просто так, — сказал Гончаренко, — тогда спускаемся в лощинку и открываем люк. Он там должен быть, но сверху могло мусором и щебнем присыпать. На неизбежный вопрос: «А откуда вы, товарищ подполковник, знаете про люк?» — ответ придумайте сами.
— Но, товарищ подполковник… — начал было Константинов, однако командир предупреждающе поднял руку:
— Я же сказал — придумай сам.
— Нет, я про другое, — не унимался Константинов. — Метатель куда девать? Или он в люк пройдёт?
— Не пройдёт он ни хрена, Конь. Метатель оставим здесь. На обратном пути заберём, а если не сможем забрать — спишем как боевую потерю. Он всё равно не новый, после капремонта.
— Това-арищ подполковник! — умоляюще протянул Константинов. — Да я его с турели сниму и на себе понесу!
Чекрыгин присвистнул.
— Сорок кило? — с сомнением прищурился Гончаренко. — А дотащишь?
— Тридцать два, — уточнил лейтенант. — Я прицельное устройство сниму, на кой бес оно в тоннелях? И охладитель.
— Всё равно не допрёшь, хоть ты и Конь, — покачал головой старик Чекрыгин.
— Я помогу, товарищ подполковник, — решительно сказал Володя Рождественский.
К нему вопросительно повернулось пять голов в армейских шлемах.
— Вот! — обрадовался Константинов. — Доктор поможет. Там же батареи можно отстегнуть, я понесу метатель, а док — батареи.
— Хорошо, принимается, — кивнул подполковник. — Снимай свою дуру с турели, а вы, док, помогайте. Водяной, на контроле. Остальные — за мной, искать люк.
Военсталкеры шустро спустились в лощинку. Володя проводил их взглядом и вернулся к Константинову, который открыл ячейку ремкомплекта в станине метателя и уже снимал турель, орудуя торцевым ключом. Водяной мрачно стоял рядом и озирал окрестности, поводя вытянутой рукой с армганом.
— Вот тебе батареи, док, — сообщил Константинов, вручая Рождественскому продолговатые коробки оливкового цвета с разъемами. Коробки весили прилично, и Володя только теперь понял, что тащить и их, и злополучную «репку» будет очень тяжело. Этот же нехитрый вывод сделал и Константинов, который посоветовал:
— Сними ты свою амбулаторию. Сроду не видел, чтобы от неё толк был, а весит как танк. Тем более ты её об камень покоцал, когда тебя сталик схватил. Кинь вон под сосенку, на обратном пути заберём. Если её наники к тому времени не растащат, само собой.
Пожав плечами, Володя снял «репку» и аккуратно положил возле корней. Осматривать пострадавший в схватке со сталтехом аппарат он не стал — некогда и незачем. К тому же у него имелась и несанкционированная аптечка — это уж на совсем печальный случай.
— Держи, — Константинов извлёк из всё той же станины матерчатые чехлы. — Они вообще-то не от батарей, но по размеру подходят. Засунь батареи, повесь на плечо и носи, не на руках же их нянчить.
Последовав дельному совету лейтенанта, Рождественский запихал тяжёлые коробки в чехлы, повесил на плечи наподобие почтальонских сумок прошлого века, попрыгал для проверки — достаточно удобно, идти почти не мешает.
— Долго возитесь, — сердито сказал в наушнике Гончаренко.
— Готово, товарищ подполковник! — бодро отозвался Константинов и взвалил на плечо метатель.
Они поспешили к остальным, которые уже стояли возле открытого люка. Рифленая металлическая крышка была откинута на массивных петлях, вниз уходил и терялся в темноте тоннеля пологий цементный пол.
— Как это обитатели Зоны железяку не утащили? — задумчиво сказал Кузя.
— Значит, нужна она им. Двери в хату закрывать, — ответил Чекрыгин. Прозвучало это довольно зловещё, и Володя невольно опять завертел головой в поисках того, кто тут двери закрывает.
— Вперёд, — приказал подполковник, дав понять, что дискуссия окончена. — Я — первый, потом Конь с доком, дальше Кузя, Рахмет, Чекрыгин. Водяной — замыкающим. Люк за собой закрыть.
Мысленно перекрестившись, Володя Рождественский подождал, пока Константинов двинется вслед за подполковником, и тоже полез в темноту. Автоматически включился фонарик на лобовой части шлема, высветил неровные стены, по которым змеились провода в толстой оплётке. За спиной залязгала закрываемая крышка, Водяной выругался:
— Твою мать, чуть палец не прищемил!
Семь фонарей давали вполне сносное освещёние. Датчики молчали — то ли тоннель впереди был пуст, то ли они попросту не работали под землёй. Володя, разумеется, надеялся на первое. А вот Гончаренко, судя по всему, уверен не был, потому что скомандовал:
— Конь, будь начеку. Если там чего зашебуршится, сразу открывай огонь, да смотри мне башку не снеси. Остальные тоже поаккуратнее, армган рикошета не даёт, но хрен знает, куда луч может ударить. Бликом тоже поджарить можно, были такие грустные случаи. — Подполковник секунду помолчал и добавил устало: — Ну, с богом, ребята. Если Коля и остальные живы, мы обязаны их найти.
Они двинулись вперёд довольно быстрым шагом. Топот тяжёлых башмаков эхом отдавался в ушах. Пыхтящий под тяжестью метателя лейтенант Константинов бормотал:
— Артиллеристы, Сталин дал приказ… Артиллеристы, зовет Отчизна нас… За слёзы наших матерей из всех наличных батарей по биомеханизмам — огонь, огонь! Ты, док, если что, батареи мне пошустрее подавай, я крикну, когда надо будет. Если вдруг обматерю в горячке, не серчай. Тебя звать-то как?
— Володя, — сказал Рождественский. Они уже знакомились, когда пили пиво в баре, но Константинов, похоже, уже всё позабыл.
— Вован, короче. А я Толик. Извини, руку потом пожму, а то тяжело.
— Да ничего. Слушай, а откуда подполковник про этот люк проведал?
— А чёрт его знает. Палыч вообще человек таинственный, но командир толковый, каких поискать. Может, осведомители шепнули. Тот же Бандикут, к примеру. Не наше это дело, Вован. А ты-то как в первый раз? Ещё и на сталика нарвался, страшно небось?
— Страшно, — неохотно признался Володя. — Думал, всё. Утащит, и буду потом по Зоне ковылять с полными мозгами наноботов, как механическое чучело…
— Да никуда бы он тебя не утащил. Один сталтех на пять… ну, на четыре человека со стволами — не боец. Положили бы его, и ничего бы он тебе не сделал.
— Всё равно страшно.
— Не видал ты, Вован, страшного, — со вздохом произнёс Константинов. — Мне по контракту чуть меньше года осталось тут трубить, рассчитаюсь — и куда-нибудь в Африку. База миротворцев в Кейптауне, прикинь! Океан, пиво холодное, негритяночки… И никаких долбаных роботов, что самоё главное.
— Мне в Академии предлагали, — рассеянно сказал Володя, поправляя ремни от чехлов с батареями. — Я отказался. Сюда хотел.
— Ты чего, контуженный? — опешил Константинов. — Вот прямо так взял и забил на Африку?! А здесь-то тебе что понадобилось? Ну, боевые платят, аккордные… Нет, не стоит оно того.
— Долго рассказывать. Семейные проблемы.
— А. Бывает. — Константинов сообразил, что расспрашивать дальше не стоит, и снова что-то забубнил себе под нос.
Володя на ходу отвёл рукой свисавший с потолка обрывок провода и запоздало испугался:
— Ч-чёрт… Это не виселица была?!
Виселицами на местном сленге именовались обжитые скоргами провода, способные схватить и в пару секунд придушить прохожего. Подполковник Пронин на факультативе рассказывал о них жуткие вещи. Собственно говоря, подполковник вообще ничего, кроме жутких вещёй, про Пятизонье не рассказывал.
— Во-первых, виселицу датчик ловит, — наставительно сказал Константинов. — По приборам идём, командир сканирует местность. Во-вторых, если датчик вдруг валяет дурака, виселица среагировала бы на первого в колонне. Не дрейфь, медицина, всё под контролем.
Сокрушённо покачав головой, Рождественский увеличил мощность фонарика.
Тоннель ничуть не менялся, хотя продвинулись они уже метров на триста: влажные голые стены, кабели в толстой чёрной изоляции, распределительные щиты, упрятанные в поржавевшие металлические коробки с непонятными аббревиатурами и цифрами, нарисованными масляной краской. В выбоинах пола поблескивали лужи воды, да и в целом воздух в тоннеле был сырой и тяжёлый. Рождественский с надеждой подумал, что металлическим монстрам здесь тоже должно быть неуютно. Влага вредна для их здоровья. Впрочем, антикоррозионные покрытия и нержавейку пока ещё тоже никто не отменял…