– Карл Мартелл, номинальный король Венгрии;
– Людовик Анжуйский, епископ Тулузский;
– Роберт, король Неаполя;
– Филипп, принц Таранто;
– Раймон Беранже, граф д’Андриа;
– Жан, священник;
– Иоанн, герцог Дураццо;
– Пьер, граф Эболи Гравина;
– Мария, супруга Санчо Арагонского, короля Майорки;
– Бланка, супруга Хайме II Арагонского;
– Беатриса, вышедшая замуж сначала за маркиза д’Эсте, потом за графа Бертрана де Бо;
– Элеонора, супруга Федериго, короля Сицилии.
Старший из сыновей Карла Хромого, Карл Мартелл, женатый на Клеменции Габсбургской, для которого королева Мария требовала в наследство престол Венгрии, умер в 1296 г. Он оставил сына, Карла Роберта, прозванного Шаробером, который после пятнадцати лет борьбы возложил на себя корону Венгрии, и двух дочерей, одна из которых, Беатриса, вышла замуж за принца-наследника Вьеннского, Жана II, а другой, Клеменции, предстояло стать второй супругой Людовика Сварливого.
Второй сын Карла Хромого, Людовик Анжуйский, отказался от всех своих наследственных прав и постригся в монахи. Стал епископом Тулузским и умер в замке Бриньоль, в Провансе, в возрасте двадцати трех лет. Был канонизирован в 1317 г. в понтификат Иоанна XXII.
По смерти Карла Хромого в 1309 г. неаполитанская корона перешла к третьему сыну, Роберту.
Четвертый сын, Филипп, принц Таранто, стал номинальным императором Константинопольским благодаря своему браку с Екатериной Валуа-Куртене, дочерью Карла де Валуа от второго брака.
Анжуйско-Сицилийская династия, необычайно плодовитая и деятельная, набрала в совокупности за время своего существования 299 суверенных корон, а 12 ее членов были причислены к лику блаженных.
С. 343. …Хромоножка благоденствует в его семье. – Бракосочетание Филиппа де Валуа с Жанной Бургундской по прозванию Хромоножка, сестрой Маргариты, состоялось в 1313 г.
С. 351. …пожизненную пенсию в сумме тысяча ливров в год. – Нет ничего труднее, чем установить, не давая новой пищи для споров, сравнительную стоимость денег спустя несколько веков. Множество колебаний, обесцениваний и всевозможных правительственных мер так повлияли на денежный курс, что специалистам никогда не удавалось прийти к согласию. Тут невозможно опираться даже на цены основных продовольственных продуктов, поскольку они значительно варьировались, порой от года к году, в зависимости от изобилия или неурожая, а также от налогов, которыми государство их облагало. Недороды были частыми, а цены, приводимые летописцами, часто являются ценами черного рынка, что искажает любую оценку покупательной способности. Кроме того, некоторые продукты питания, вполне обычные сегодня, были мало распространены в Средние века, а стало быть, более дороги. Зато из-за дешевизны рабочих рук и товары ремесленного производства стоили относительно дешево.
Сравнительная цена золота по весу могла бы показаться лучшей основой для оценки; хотя нас и уверяют, что в наши дни цена на золото поддерживается искусственно и она гораздо выше его реальной стоимости. У нас уже были трудности при расчете эквивалента франка 1914 г. Как же мы можем претендовать на точность оценки для ливра 1314-го?
После сравнения различных специализированных трудов мы предлагаем читателю для удобства (и не скрывая от него, что тут можно ошибиться наполовину или вдвойне) приравнять 100 сегодняшних франков к одному ливру начала XIV в. Расходы королевства достигали во времена Филиппа Красивого в среднем 500 000 ливров для мирного времени, что, по грубым подсчетам, составляло бюджет в 50 миллионов, или 5 миллиардов старых франков.
Впрочем, наши старые и новые франки тоже готовят серьезные ловушки будущим историкам.
С. 361. Ведь казна передо мной в долгу. – Судебное решение 1309 г., притязавшее уладить спор об Артуазском наследстве (см. «Железный король»), выделило Роберу из владений его деда и бабки лишь отдаленное кастелянство Конш в Нормандии, доставшееся семейству Артуа от Амиси де Куртене, жены Робера II. В возмещение убытков Маго была обязана выплатить Роберу в двухгодичный срок 24 000 ливров. С другой стороны, ему был обеспечен доход в 5000 ливров с различных земель королевского домена, из которых при объединении с кастелянством Конш предстояло образовать графство Бомон-ле-Роже. Образование графства задержалось на многие годы, в течение которых Робер получил лишь ничтожнейшую долю полагавшихся ему доходов. По-настоящему он станет графом де Бомоном лишь с 1319 г. Остаток причитавшихся ему сумм был выплачен только при Филиппе V, в 1321 г., а при Филиппе VI, в 1329 г., графство было возведено в пэрство.
С. 368. …оказалось бы, что после своей кончины святой король разросся в размерах чуть ли не вдвое. – Культ почитания мощей и прочих реликвий был одной из наиболее примечательных и удивительных сторон в религиозной жизни Средневековья. Вера в силу святых останков выродилась в повсеместно распространенное суеверие, когда каждый хотел обладать святынями покрупнее, чтобы хранить их у себя дома, и помельче, чтобы носить на шее. Мощи приобретали в меру своего достатка. Торговля ими стала настоящим доходным предприятием, одним из самых процветающих на протяжении XI, XII, XIII вв. и даже XIV в. Спекулировали все. Аббаты, чтобы увеличить доходы своих монастырей или привлечь милость влиятельных особ, уступали частицы хранившихся в обителях святых костей. Крестоносцы часто обогащались продажей благих останков, привезенных из дальних походов. У еврейских купцов была своего рода международная сеть по продаже реликвий. И этот промысел немало поощряли золотых дел мастера, поскольку им заказывали многочисленные раки и ковчежцы, которые не только были самыми красивыми предметами того времени, но и свидетельствовали о набожности их владельцев, а заодно и об их богатстве.
Самыми ценимыми реликвиями были кусочки Святого Креста, деревянные фрагменты яслей, колючки тернового венца Спасителя (еще Людовик Святой купил для Сент-Шапель якобы целый терновый венец), стрелы святого Себастьяна и множество камней – с Голгофы, с Гроба Господня, с Масличной горы. Доходило до того, что продавали капли молока Богородицы.
Стоило церкви канонизировать какого-нибудь современника, как торопились сбыть в розницу его останки. Многие члены королевской семьи владели (или были уверены, что владеют) частицами мощей Людовика Святого. В 1319 г. Роберт, король Неаполитанский, присутствуя в Марселе при перенесении останков своего недавно канонизированного брата Людовика Анжуйского, потребовал себе голову святого, чтобы забрать ее в Неаполь.
С. 387. Папский дворец оказался на запоре… – Это еще не был тот знаменитый Папский дворец, который знают и посещают, – его построили лишь в следующем веке. Первой резиденцией авиньонских пап стал немного расширенный епископский дворец.
С. 473. …здесь суждено было тлеть одному из самых замечательных государственных мужей Франции. – Монфоконская виселица располагалась на уединенном холме, слева от старой дороги в Мо, примерно в районе современной улицы Гранж-о-Белль. Ангерран де Мариньи был вторым из длинного списка министров, и особенно министров финансов, которые закончили свою карьеру на Монфоконе. До него там был повешен Пьер де ла Бросс, казначей Филиппа III Смелого; после него Пьер Реми и Маччи деи Маччи, соответственно казначей и меняла Карла IV Красивого, Рене де Сиран, денежных дел мастер Филиппа VI, Оливье де Ден, фаворит Людовика XI, Бон де Самблансе, суперинтендант финансов Карла VIII, Людовика XII и Франциска I, испытали ту же судьбу. Виселицу перестали использовать начиная с 1627 г.
С. 477. …послал в монастырь свою незаконную дочь. – Этой Эделине, внебрачной дочери Людовика Х, монахине-клариссе в обители предместья Сен-Марсель, было позволено буллой папы Иоанна XXII от 10 августа 1330 г. стать, вопреки своему незаконному рождению, аббатисой Сен-Марселя или любого другого монастыря кларисс.
С. 492. Священник не мог даже справлять «сухой» мессы… – В ту эпоху месса, которую служили на борту кораблей, у подножия грот-мачты, была особой, так называемой «сухой» мессой, потому что обходилась без освящения даров и причастия. Такая необычная литургическая форма объясняется, возможно, опасением, как бы из-за морской болезни облатка не была извергнута обратно.
С. 495. …пожертвовать пять марок серебра… – Марка была мерой веса, равной 8 унциям, то есть полуфунту или приблизительно 244 граммам.
С. 497. …христианину более подобает готовиться к кончине, нежели надеяться на выздоровление. – Организация и учреждения госпитальеров вдохновлены в основном уставом парижской больницы Отель-Дьё. Больницей руководили один-два провизора, избранные из каноников городского кафедрального собора. Больничный персонал набирался из добровольцев, после строгого испытания провизорами. В парижском Отель-Дьё этот персонал состоял из четырех священников, четырех причетников, тридцати братьев и двадцати пяти сестер. Мужья и жены среди добровольцев не допускались. У братьев была такая же тонзура, как у тамплиеров; сестры стригли волосы, как монахини.
Устав, предписанный госпитальерам, был очень суров. Братья и сестры должны были пообещать хранить целомудрие и жить, отказавшись от всякого имущества. Ни один брат не мог общаться с сестрой без позволения мэтра или мэтрессы, назначенных провизорами для руководства персоналом. Сестрам было запрещено мыть братьям голову или ноги; такие услуги оказывались только лежачим больным. На братьев могли быть наложены мэтром телесные наказания, а на сестер – мэтрессой. Ни один брат не мог выйти в город один или со спутником, который не был указан мэтром; это же правило распространялось и на сестер. Персонал больницы не имел права принимать гостей. Братьям и сестрам разрешалось есть только два раза в день, но больных им надлежало кормить так часто, как те в этом нуждались. Каждый брат должен был спать один, одетый в полотняную или шерстяную тунику и кальсоны; сестры тоже. Если у брата или сестры в час их кончины обнаруживалось какое-либо имущество или предмет, утаенный при жизни от мэтра или мэтрессы, для них не полагалось совершать никаких религиозных обрядов и их хоронили как отлученных от церкви. В больницу был воспрещен вход любому, кто имел при себе соб