– Держись, девочка! – подбодрил ее Клос. – Я зайду за тобой в два часа, будь в это время около окна.
Клос заколебался. Может быть, не брать ее на завод? Нет, она должна пойти с ним. Там, на заводе, его никто не знает.
– Что было в квартире Глясса после моего ухода? – спросил он.
– Профессор сказал жене: «Не укладывайся, мы остаемся». Она кричала, протестовала, тогда он положил руки ей на плечи и произнес: «Курт жив. Он в плену». Профессор говорил еще что-то, но я не могла разобрать. Потом фрау Глясс расплакалась, сидя на большом, уже упакованном чемодане, а он возвратился в свой кабинет.
Они услышали, как кто-то вошел в кухню.
– Это жена профессора, – шепнула Барбара. – Готовит лекарство для мужа.
– Помни, – тихо проговорил Клос, – там, на заводе, должны быть готовы точно в указанное время. Пусть ждут меня. Самое важное – бесшумно снять охрану у входа.
Снова послышались шаги. Клос встал, подошел к окну. В этот момент послышался крик фрау Глясс.
– Фриц! – звала она. – Фриц!
Через минуту она снова была на кухне.
Клос едва успел выпрыгнуть в окно, как фрау Глясс застучала в дверь комнаты прислуги.
– Открой, – кричала она, – открой немедленно!
Клос скрылся в темноте сада. Барбара открыла дверь своей комнаты.
– Зачем запираешься? Кто у тебя был?
– Никого.
– Где мой муж?
– Видимо, господин профессор спит в своем кабинете, – как можно спокойнее сказала Барбара.
– Его нет! – Фрау Глясс вернулась в кабинет мужа.
Барбара последовала за ней. Дверь на веранду была открыта, ветер сдул бумаги с письменного стола, около дивана стояли ночные туфли профессора Глясса.
– Может быть, вышел на минуту? – предположила Барбара.
– Без туфель? – Фрау Глясс выбежала на веранду, потом в сад. И снова раздался ее крик: – Фриц! Фриц!
Вскоре она возвратилась в кабинет, ее глаза были полны слез.
– Боже мой! Боже мой! – причитала она. – Что с ним случилось?
Фрау Глясс подошла к телефону, с трудом набрала номер.
– Говорит жена профессора Глясса, – с волнением проговорила она. – Я хотела бы поговорить со штурмбанфюрером…
Бруннер появился в квартире Глясса буквально через несколько минут. Не снимая фуражки, он прохаживался по кабинету профессора и, казалось, без особого внимания слушал рассказ фрау Глясс. Он взял в руки ночные туфли Глясса, затем покопался в бумагах и в ящиках письменного стола и приказал двум солдатам внимательно осмотреть сад. Затем сел в кресло и вытянул перед собой ноги в начищенных до блеска сапогах.
– Вы сказали, фрау Глясс, что здесь был капитан Клос?
– Да, – прошептала она.
– Это очень интересно. Они разговаривали в кабинете? Случайно, не знаете, о чем?
– Я не подслушивала, господин штурмбанфюрер.
– Жаль. Что было дальше?
– Я уже говорила. – Она приложила к глазам платочек. – Муж сказал мне, чтобы я прекратила сборы.
– Почему?
– Не знаю. Я его не спрашивала об этом. Он только сказал мне, что Курт жив. Вы понимаете? Сколько времени мы ничего не знали о нашем сыпе! Хотя он и в плену, но все-таки жив.
– Откуда ему это известно?!
Фрау Глясс пожала плечами:
– Может быть, через Красный Крест?
– Вы шутите, фрау Глясс?! Вам сказал муж о Курте после ухода Клоса?
– Да.
– А что было дальше?
– Я выбежала на веранду, спустилась в сад, а потом постучала в комнату прислуги. Дверь была заперта. Мне показалось, что я слышала голоса и что у нее кто-то был.
– Позовите ее! – раздраженно приказал Бруннер.
Он взял Барбару за подбородок, слегка похлопал ладонью по щеке:
– Что тебе известно, милочка?
– Ничего, господин штурмбанфюрер.
– Не лги. У тебя был твой парень?
– Нет… Мой парень работает на заводе. Видимо, госпоже Глясс это показалось.
Бруннер снова похлопал ее по щеке, но уже значительно сильнее.
– Немцам не может казаться, дубина… Когда последний раз видела профессора?
– Когда он пошел спать в свой кабинет, – спокойно ответила Барбара.
– Мы еще проверим, не лжешь ли ты? Скажи мне…
Бруннер не успел задать вопроса. В кабинет вбежал эсэсовец, что-то шепнул Бруннеру и вышел. Штурмбанфюрер вскочил и снял фуражку…
– Пошла вон! – приказал он Барбаре и обратился к фрау Глясс: – Мы должны быть мужественными, мы немцы. Ваш муж убит. Только что недалеко от ограды сада найден его труп. Вы должны пойти со мной. Необходимо произвести опознание.
6
Клосс должен был представить Броху доклад о положении на наиболее уязвимом участке обороны вдоль канала. О нем не случайно так беспокоился полковник. На следующий день, а может быть, раньше он намеревался послать туда два батальона фольксштурмовцев, но в то же время надеялся, что противник не начнет наступление с форсирования водной преграды. Нужно было приложить все силы, чтобы еще более уверить полковника в этом. Между каналом и заводом тянулись заливные луга, которые пересекал только противотанковый ров, за ним располагались позиции пехоты с фаустпатронами. Клос считал, что эти препятствия будут преодолены без особых затруднений и, если наступление начнется вовремя, наши войска через час должны выйти к заводу.
Брох сидел, склонившись над картами, он даже не поднял головы, когда капитан вошел в кабинет.
Клос доложил:
– На пятом участке обороны не замечено какого-либо движения противника.
– Все в порядке, – проговорил полковник, указывая Клосу на стул. – Я думаю, наступление начнется в районе казарм и вокзала. На их месте я поступил бы именно так. Это даст нам возможность удержать порт и завод по крайней мере до вечера следующего дня. А потом…
Раздался телефонный звонок, полковник снял трубку. По-видимому, донесение, передаваемое по телефону, было весьма важным, ибо Брох не прерывал говорящего, а его лицо принимало все более озабоченное выражение. Может быть, докладывают о Гляссе?
«Профессора убили? Или похитили? Кто? Для чего? Зачем?» – размышлял Клос, сидя перед Брохом.
– Хорошо. Все понял… Прошу взять с собой отряд жандармов и взвод солдат. Обо всем докладывать мне лично. – Брох положил телефонную трубку. – Пеленгаторы засекли вражескую радиостанцию, – сказал он. – Она работает здесь, в городе. Просто не верится.
Клос с трудом сдержался. Самое главное – ничем не выдать себя и успеть на Кайзерштрассе раньше, чем там окажутся немцы. Через полчаса Косек выйдет в эфир, и, если он не успеет передать командованию, что наступление необходимо начать ночью, все может провалиться – немцы опомнятся и предпримут контрмеры.
– Солдаты через час начнут прочесывать квадрат, в котором обнаружен радиопередатчик противника, – сказал Брох.
Клос встал:
– Я должен возвратиться на пятый участок обороны, господин полковник. Я могу идти?
Брох в знак согласия кивнул головой. Неожиданно я дверях появился Бруннер. Небрежно бросив; «Хайль Гитлер», он сразу же обратился к Клосу:
– Ты торопишься, Ганс?
– Да, тороплюсь.
– Однако тебе придется задержаться. Я хотел бы, – он подошел к письменному столу Броха, – сделать весьма важное сообщение, господин полковник, и задать в вашем присутствии несколько вопросов капитану Клосу.
Брох устало посмотрел на него:
– Что еще случилось? Докладывайте. Только я хотел бы вам напомнить, что у нас нет ничего более важного, чем оборона города.
– Это касается профессора Глясса. – Бруннер кратко доложил о случившемся, особо подчеркнув, что страшно изуродованный труп ученого найден недалеко от ограды сада.
Брох выслушал сообщение довольно равнодушно, лишь на мгновение выразив недоумение, что сильно задело Бруннера.
– Вы представляете, что это значит? – кипятился он. – Необходимо об этом немедленно доложить рейхсфюреру.
– Ну и, докладывайте. Это ваше дело. – Брох явно не хотел вмешиваться. – А какое отношение к этому имеет Клос?
– Дело в том, что капитан Клос за несколько минут перед смертью Глясса был на вилле у профессора.
Брох пожал плечами:
– Ну и что? Господин Клос, вы были там?
– Да, был, – спокойно ответил Клос. – Возвращаясь с пятого участка обороны, я вспомнил, что еще не успел передать ему нечто важное, и решил это сделать. – Клос был уверен, что фрау Глясс наверняка передала Бруннеру то, что ей сказал муж после его ухода.
– О чем ты разговаривал с профессором? – спросил Бруннер.
– Это не имеет никакого отношения к смерти Глясса! – резко оборвал его Клос. Он посмотрел Бруннеру прямо в глаза: – Но если вы находите это важным, я могу сказать. Во время боев за Померанию я встретил одного офицера из 148-й дивизии, который был близким приятелем молодого Глясса. Он рассказал, что сын профессора был ранен и попал в плен. Так как я собирался тогда ехать в Тольберг, он попросил меня передать это старику Гляссу. – Клос придумал эту историю, пока ожидал вызова к полковнику.
– Почему ты раньше не рассказал об этом профессору? – не унимался Бруннер.
– Должен признаться, как-то совсем забыл об этом, – сказал Клос, обращаясь к полковнику Броху.
– После твоего ухода, – медленно проговорил Бруннер, – профессор сказал своей жене, что он отказывается от эвакуации.
– Мне об этом он ничего не говорил.
– Неужели? – с насмешкой спросил Бруннер.
Обстановка накалялась. Необходимо было переходить в наступление.
– А теперь, Бруннер, я хочу задать тебе несколько вопросов.
– По какому праву?
– Господа, – сказал Брох, которому эта история, видимо, начинала надоедать, – не забывайтесь: вы находитесь в кабинете начальника. Выясняйте свои отношения где-нибудь в другом месте.
Брох дал понять таким образом, что его совершенно не интересует дело Глясса. Клос и Бруннер вышли в адъютантскую.
– Где обнаружили труп профессора? – спросил Клос.
– За забором сада. Там, где начинаются луга.
– Странные убийцы… Они не пожелали убить Глясса в его доме. Что ты на это скажешь, Бруннер? – с иронией спросил Клос.